Любовь Рябикина - Невезучая

— Анисимов Сергей Александрович. Следователь… — Прошептала: — Ой, бабулечка, видела бы ты его! Как жаль… Царство тебе небесное…

Внизу картонки были напечатаны четыре номера телефонов: три рабочих и домашний. Визитка была без вензелей и прочей чепухи: обычная черная рамочка и внутри буквы с цифрами. Память у Оксаны была фотографической. Она мгновенно запомнила цифры, отложив их в голове «на всякий случай». Подумав, аккуратно затолкала визитку в маленький внутренний карманчик в сумке.

Вздохнув, отправилась на кухню, чтобы приготовить свою любимую гречневую кашу. Попугай Кешка встретил ее радостным чириканьем. Запрыгал по клетке, цепляясь за прутья решетки лапками и клювиком. Уселся на верхней жердочке рядом с колокольчиком и довольно отчетливо проворковал:

— Кеша хороший. Кеша любит Оксану. Кеша хочет кашки…

Зиновьева улыбнулась и подошла к притененной клетке на подоконнике:

— Кешенька! А я о тебе и забыла со своими переживаниями. — Вытянув кормушку, подсыпала корм: — Кушай, мой маленький. Кешенька хороший! Оксана тоже любит Кешу!

Сменив воду в поилке, принялась готовить ужин для себя. Как и всегда он был не хитер, без особых изысков. Смотрела на поднимавшееся в кастрюльке молоко, помешивала его ложкой, а сама думала о следователе. Почему-то больше всего ей хотелось дотронуться до его волос с ранней проседью. От этих мыслей в груди становилось горячо. Оксанка грустно улыбалась и вздыхала.

Сварив кашу, положила ее в тарелку и добавив кусочек масла, присела к столу. Посмотрев на попугайчика, чистившего перышки, сказала:

— Эх, Кешка! Анисимов проводил меня из вежливости, а я, дура, почему-то о нем думаю…

Через неделю Оксану заинтересовала странная «штуковина» свисавшая с крыши старого девятиэтажного дома. Зиновьева возвращалась домой с работы, никуда не торопясь. На улице было еще светло. Солнце до половины выглядывало из-за крыш, окрашивая все вокруг в багровый цвет и высвечивая последними лучами каждый уголок, куда они доставали. Деревья и кустарники казалось замерли. Ни один листочек не шевелился. Все отдыхало после жаркого дня.

Девушка внимательно разглядывала все вокруг и искренне радовалась, что день прошел относительно спокойно, если не считать пары-тройки мелочей. Таких, например, как опрокинутая полка с книгами и пролитая на новое платье заведующей штемпельная краска. Полку поднимали всем составом библиотеки, а платье умная заведующая специально купила черного цвета и с белым воротничком. До воротника краска не дотянулась.

По этому двору девушка ходила сотни раз, не обращая внимания на крышу. Но в этот раз ее потянуло поднять голову вверх: под самой крышей что-то висело и раскачивалось. Раскидистые кроны кленов мешали разглядеть предмет получше. Любопытство не дало Зиновьевой пройти мимо и просто забыть о «штуковине».

Оксана то отходила в сторону, то вновь приближалась к стене дома. Пыталась подскочить повыше и даже забралась на металлическую горку на детской площадке к изумлению молодых мамаш и гулявших с внуками бабушек. Но она так и не сумела разглядеть предмет. Листва оказалась слишком густой. Даже подойдя к стене дома, она так и не поняла, что же покачивается наверху.

Зиновьева задумалась. Развернуться и уйти с чужого двора не выяснив, что там такое, было не в ее правилах. Минут пять она неподвижно постояла внизу, пытаясь все-таки определить с земли, что это там висит, а затем решительно вошла в подъезд чужого дома. На лифте поднялась на девятый этаж. К ее удивлению дверь на чердак оказалась открытой. Оксана немного подумала, глядя на валявшийся на полу замок, а затем решительно выбралась на крышу. Высоты она не боялась…

В конечном итоге с крыши Зиновьеву снимала целая пожарная команда. Вызвали пожарников те самые жильцы дома, гулявшие с детьми внизу и принявшие ее за самоубийцу. Все же ее топтание во дворе не осталось незамеченным. «Штуковина», при ближайшем рассмотрении, оказалась новенькой снайперской винтовкой с оптическим прицелом и полной обоймой.

К краю крыши Оксана спускалась вприсядку: на ногах и одной руке, выгнувшись непостижимым образом. Во второй руке находился пакет с продуктами. Сумочка висела на шее. Назад, как прикинула Зиновьева, придется карабкаться на коленках. Такой вариант подъема ее не устраивал.

Девушка умудрилась снять оружие, но снова добраться до слухового окна по скользкому железу не удалось. Туфли скользили, а пачкать единственные брюки старой, размякшей за день на солнце краской, не хотелось.

Оксанка сидела на краю крыши на расправленной газете. Просунув ноги через низенькое заграждение из металлических прутьев, слегка побалтывала ими в воздухе, следя лишь за тем, чтобы туфли не свалились. Сверху было так интересно наблюдать за тем, что творилось внизу! Был виден проспект, поток машин, высотки и даже кусочек Москвы-реки вдали.

Возле дома напротив между тем собралась гомонящая огромная толпа. Посмотреть на «развлечение» высыпал народ из всех окрестных домов. Собравшимся была прекрасно видна маленькая фигурка на краю крыши. Люди глядели на Зиновьеву и о чем-то переговаривались. Шум голосов не смолкал ни на секунду. Кто-то смеялся, старушки крестились, что-то шепча выцветшими губами. Молодые парни крутили пальцем у виска, но большинство глядели на девчонку со страхом.

Слаженно работали пожарники, выдвигая лестницу почти к самым ногам девушки. Без суеты начал подниматься наверх мужчина средних лет в каске и робе. Он был на половине пути, когда подъехала еще одна крытая машина. Из нее начали выскакивать парни в сине-черно-белом камуфляже с надписью «ОМОН». Все были в масках, с автоматами и дубинками в руках. Окружали дом, тесня толпу подальше от лестницы. Замерли вокруг, поглядывая вверх.

Оксанка держала на коленях снайперскую винтовку, пакет с продуктами, собственную сумочку и наблюдала. Ее немного удивило прибытие ОМОНа, но она и помыслить не могла, что эти крутые парни прибыли по ее душу. Для себя она решила, что все дело в винтовке. Легкий приятный ветерок слегка шевелил светлые волосы и приятно остужал вспотевшую во время спуска спину.

Голова пожарника в каске появилась возле ее ног. В глазах мужчины плескалась ничем не прикрытая тревога. Но взглянув на спокойное и безмятежное девичье лицо, сразу успокоился и спросил:

— Сама слезешь или на спине снять?

Оксанка пожала плечами. Вытащила ноги из ограждения. Отряхнула брючки снизу. Встала на краю крыши и подошла к лестнице:

— Сама.

Он предложил:

— Давай я твои вещи снесу.

Зиновьева сразу согласилась, понимая, что спускаться с сумками весьма проблематично и протянула первой винтовку. Причем подала так, что ствол уперся прямо в грудь мужчины. Он побелел и едва не отпустил поручень, не решаясь взяться за оружие. Судорожно сглотнув, шепотом спросил: