Ольга Агурбаш - Влюбиться on-line (сборник)

Русских почему-то было мало. То ли они посещали бордели подешевле, то ли администрация осознанно оберегала заведение от россиян, опасаясь ненужных контактов с соотечественниками. Непонятно, но даже те русские, которые иной раз попадали к ним, не внушали доверия.

Сейчас, в сезон затишья, администрация, видимо, предприняла какие-то меры по привлечению клиентов. Может, рекламу какую дала, неважно. Но только славянских ребят стало в конце лета побольше.

Макс сидел в прохладе уютного зала, утонув в мягком диване, и с интересом листал фотоальбом. Девушки на картинках были обворожительны. Длинноногая Лора. Толстушка Эвелина. Улыбчивая озорница Марьяна. Грустная красавица Снежана. Пожалуй, она. Да, Снежана.

— Вот эта! — Он показал фотографию администратору.

— Достойный выбор! — улыбнулась та и проводила клиента на второй этаж в комнату девушки.

Общий язык они нашли сразу. Жанна, как только он вошел, ощутила какое-то волнение внутри. Где-то в районе груди сладко заныла душа, глаза потеплели… И первая мысль: «Может, рискнуть передать с ним письмо?»

Макс в вопросах продажной любви был человеком искушенным. Случалось ему обращаться к девушкам по вызову, нравился ему такой способ расслабления. Мужчина он был добродушный, девушек никогда не обижал. Разговоров, конечно, задушевных не вел, а побазарить, похохмить — это запросто. Любил улыбчивых. Смешливых. Наслаждался женским смехом, радовался реакции на свои шутки. Ему самому даже показалось странным, что он выбрал грустную Снежану. Та, другая, как ее? Марьяна — тоже ему понравилась. «Ну ладно, в другой раз выберу, — решил он про себя. — Уж больно хороша эта Снежана!»

А Жанна тем временем умело делала свое дело, но так необыкновенно старалась при этом, что видавший виды Макс даже удивился…

Ну да, встречались ему девушки, выполняющие свою работу с удовольствием. Да, бывали очень высокого уровня профессионалки. Но понятно, что все это было без души. Работа есть работа.

А эта Снежана проявляла нежность! Она ласкала его так искренне, что Максим в какой-то момент даже отстранился:

— Слушай, ты меня ни с кем не перепутала?

— Нет! А что такое? Что-то не так? Тебе больно? Неприятно? — заволновалась Жанна.

— Да что ты?! Мне не просто приятно. Никогда ничего подобного я не встречал… Вот и подумал: может, ты меня за какого-то своего старого знакомого приняла? Ты что… со всеми так?

— Как так?

— Ну вот… как со мной?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась девушка.

— Ты очень ласковая… нежная… мягкая. Неужели со всеми такая?

Жанна смотрела на него серьезно, грустно. Молчала.

— Эй, красавица! Ты чего? — Макс легонько потряс ее за плечо, мол, приходи в себя, не молчи…

Но девушка продолжала молчать. Она только смотрела на Макса. Глаза покраснели, увлажнились, потом наполнились слезами. Она зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос… И хотя крики, стоны и восклицания были привычными звуками в работе девушек, Жанне не хотелось во всеуслышание обнаруживать свое состояние.

Макс был ошеломлен. Он хотел было расспросить ее, но она лишь мотала головой, продолжала плакать, по-прежнему зажимая рот.

Тогда он просто обнял ее, прижал к себе. И сидели они так, обнявшись на сбитых простынях, забыв на короткое время, зачем они здесь, для каких целей.

Картина, абсолютно нетипичная для подобного рода заведений, закончилась страстным Жанниным шепотом:

— Я через тебя записку передам. Можно?

— Мне? Зачем? — удивился Макс.

— Там телефон. Позвони моей маме. Я с ней больше года не разговаривала. Она не знает, где я, что со мной. Пожалуйста, позвони!

— Ну давай! — спокойно согласился Максим.

Он спрятал письмо в карман брюк. Время свидания заканчивалось.

— Захочешь, приходи еще! Ты классный.

Максим довольно усмехнулся:

— Мне все девчонки говорят, что я классный!

«Еще бы, — подумала про себя Жанна, — понятное дело! Мы такие слова каждому клиенту говорим!» А вслух сказала:

— Ты для меня как кусочек родины. Звучит, наверное, пафосно. А как еще сказать? Мы здесь одичали уже в заточении. Нас же никуда не выпускают…

Она осекла себя на полуслове, поняв, что и так сказала слишком много.

Проводила клиента, улыбнулась на прощание, дежурно чмокнула его в щечку… Все как положено. От администратора не укрылись, конечно, красные глаза Снежаны и чуть припухший нос.

— В чем дело, детка? — слащавым голоском поинтересовалась она у девушки, когда за клиентом закрылась дверь.

— Все в порядке, — спокойно ответила Жанна.

— А глаза почему красные?

— Сперма попала, — спокойно соврала она. — Еле промыла. До сих пор щиплет.

— Зайди к медсестре. Пусть она закапает.

— Хорошо. — Жанна послушно повернула к врачебному кабинету.

«Врет сука! — бесстрастно подумала администратор. — Ну и черт с ней!»

Она посмотрела запись в журнале: на вечер к Снежане записан постоянный клиент Ганс.

— Снежана! — окликнула она девушку. — Через полчаса свидание с Гансом. Приходи в себя и за работу.

И как только за девушкой закрылась дверь в кабинет, передала сообщение на охрану:

— Усилить контроль за комнатой Снежаны.

— В каком аспекте? — уточники охранники.

— Связь с клиентами. При малейшем подозрении докладывать!

В служебном журнале появилась запись сменному администратору: «Есть некоторые сомнения в благонадежности Снежаны. Клиент русский. Представился как Макс. Думаю, что лучше его к Снежане не допускать».

Макс возвращался в свою гостиницу в некотором смятении. Плоть его была вполне удовлетворена, а вот с душой творилось что-то непонятное. Он ловил себя на мысли, что задумывается о совершенно дурацких вещах. Например, ищет разницу между понятиями «ласка» и «нежность». Или, наоборот, не разницу, а подтверждение того, что это одно и то же. И все же нет, видимо, не совсем одно и то же… Ласковая женщина… Нежная женщина… Какое-то различие он чувствовал, а объяснить не мог. Ласковая — это, скорее, та, которая что-то делает ласково, ну, к примеру, целует, обнимает… А нежность — это что-то глубже. Это во взгляде. В движении, в жесте… Это сродни любви, что ли…

Но не могла же эта Снежана полюбить его? Это же немыслимо! Тогда почему столько нежности в ней? Ничего себе сходил к проститутке! Никогда ничего подобного с Максом не происходило.

Девушка всю дорогу не выходила у него из головы. Он каким-то глубинным чутьем уловил ее печаль, тяжесть ее жизненной драмы. Толком ничего не зная о ней, он ощутил вдруг такое томление внутри, что невольно, пока шел, гладил левую половину груди, не замечая сам этого движения и боли-то в общем никакой не испытывая. Так, заныло что-то, затосковало…

И что-то еще, что-то еще беспокоило. Ах да! Записка! Надо бы прочитать. Хорошо, что вспомнил. А то Ленка любит по карманам шарить. Потом оправдывайся. Хлопот не оберешься!