Анджела Арни - Вторая жена

— А что будет с твоей печенью?

— К чертовой матери мою печень! Фелисити послушно налила вино в бокал и протянула его Айрин.

Мать сделала большой глоток и продолжила:

— Но я переживаю не только из-за того, что вы уедете от меня. Это… ладно, неважно. Как говорится, слово серебро, а молчание золото.

— Мама, какое золото? — спросила Фелисити, пытаясь догадаться, что будет дальше. — Рано или поздно ты все равно это скажешь, так что выкладывай прямо сейчас.

— Ну… — Айрин помедлила, но все же решилась: — Я хотела сказать, что второй женой быть нелегко.

Фелисити улыбнулась.

— Очень глубокая мысль. Но откуда ты это взяла? Ты сама ведь никогда не была второй женой.

— Нет, но многие мои подруги прошли через второй брак и все как одна говорили, что это дело трудное. Умерла ли первая жена или просто ушла, значения не имеет — ее призрак всегда остается в доме.

Заявление матери заставило Фелисити рассмеяться.

— Это просто смешно! Я тоже была замужем, ну и что? По-твоему, разведенные или мертвые мужья сделаны из другого теста? Или что их призраки тоже бродят по дому?

— Конечно нет, — решительно ответила мать. — Если мужчины уходят, то уходят навсегда. Они никогда не остаются.

Тони носил очки. Именно из-за этого они и познакомились. Он прибыл в Лондон на конференцию, ехал в метро и едва снял их, чтобы протереть, как Фелисити выбила очки из его рук. Зачитавшись и внезапно поняв, что поезд стоит на ее остановке, Фелисити вскочила, врезалась в Тони, очки упали, и она наступила на них.

— Ох, извините! — Она уже была готова протиснуться в дверь, но увидела, что стекла вылетели из оправы, а сломанные дужки теперь подойдут только тому, у кого уши растут в двух дюймах от глаз. Размер нанесенного ущерба не позволил ей уйти. Она наклонилась и начала подбирать разрозненные части. Дверь с шипением закрылась, и поезд отошел от станции.

— Ох, не беспокойтесь. Все в порядке. — Тони улыбнулся, прищурился и нагнулся за очками.

Отсутствие очков помогло Фелисити понять, что он просто неотразим. У него были огромные золотисто-карие глаза, опушенные длинными-предлинными темными ресницами, и слегка взъерошенные светлые волосы, позолоченные солнцем. Он был так привлекателен, что Фелисити мгновенно забыла о пропущенной остановке. Это несправедливо, думала она, глядя на его дружелюбное, улыбчивое лицо. Мужчина не должен иметь такие ресницы и такую улыбку. Она так давно ни с кем не флиртовала, что забыла, как это делается. Однако спустя секунду Фелисити поняла, что флиртовать с Тони означало бы тратить время даром. Было ясно, что он ничего не видит.

— Позвольте помочь вам. — Фелисити выпрямилась и вложила в его руку остатки очков.

— О Господи… — Он потрогал пальцем разрозненные детали.

— Боюсь, что их уже не починить, — виновато сказала Фелисити. — У вас есть запасная пара?

— О да, конечно. Без очков я слеп как летучая мышь.

— Тогда вам лучше надеть их, — сказала Фелисити, — чтобы увидеть виновницу происшествия и как следует отругать ее.

Он покачал головой и чарующе улыбнулся. Светлая прядь, упавшая на лоб, придавала ему мальчишеский вид и делала еще более неотразимым. Фелисити не могла отвести от него глаз.

— Не волнуйтесь, — заверил он ее. — Я не буду ругаться. В этом нет нужды. Я застрахован.

Поезд грохотал в темном тоннеле. Фелисити села рядом с незнакомцем.

— Вы сняли камень с моей души, — сказала она. — Не уверена, что в данный момент я могла бы возместить вам потерю. Они выглядят ужасно дорогими, а мои финансы, как обычно, поют романсы.

— Мне очень жаль, — ответил Тони. Судя по голосу, так оно и было. Он завернул разбитые очки в чистый носовой платок и положил сверток в карман. — Вы не скажете, когда мы остановимся на Пиккадилли? Там мне нужно будет пересесть на линию Бейкерлоо.

— А где же ваши запасные очки? — спросила Фелисити. Она чувствовала себя ответственной за него. Нельзя позволить близорукому человеку заблудиться в метро. А то, что он очень симпатичный, тут совершенно ни при чем.

Тони повернулся к ней, умопомрачительно улыбнулся и философски пожал плечами.

— В том-то все и дело. Они остались дома. А я живу в Гемпшире.

Поэтому остаток вечера Фелисити и Тони провели в баре неподалеку от площади Пиккадилли. Перед тем Фелисити зашла в аптеку на площади и купила два мотка липкой ленты. Потом она полчаса обматывала стекла и оправу скотчем, пока не добилась более или менее приемлемого результата. Пока Фелисити занималась делом, Тони рассказывал ей о своей жизни. Точнее, о ее части. Но достаточно важной. О том, что он в разводе, ни с кем не связан и совершенно свободен.

— Ну вот… — Наконец Фелисити отдала ему очки.

Тони взял очки, надел их, уставился на нее и сказал:

— Боже мой, да вы просто красавица. — Потом посмотрел на себя в зеркало и громко расхохотался. — Черт побери! Я выгляжу так, словно только что вышел из деревенского травмпункта. Причем далеко не лучшего.

— Я сделала все, что могла. — Фелисити с сомнением смотрела на дело своих рук. Очки выглядели очень неказисто.

Но Тони был счастлив.

— Все замечательно. Теперь я снова вижу, а это самое главное.

С этого и началась их дружба. Лишь через неделю Фелисити вспомнила, зачем она ехала на Тоттнем-корт-роуд. Она хотела купить книгу, но сделать это ей было не суждено.

Когда Фелисити рассказала матери о своем знакомстве, в котором еще не видела ничего романтического, Айрин заметила:

— Неужели ты хочешь связаться со слепым? Это было бы чертовски неудобно.

Фелисити кружилась по кухне, держа в объятиях воображаемого Тони. Он был высоким, мускулистым и восхитительно твердым. Именно таким, каким положено быть мужчине.

— Мама, не преувеличивай. Он не слепой. Всего лишь близорукий. Кажется, я в него влюблена.

— Это пройдет через неделю, — сказала мать. В ее голосе звучала надежда, что именно так и случится. Пучок седых волос неодобрительно подрагивал.

Но связывавшее их чувство не прошло. Наоборот, оно усиливалось с каждой новой встречей, и в конце концов Тони и Фелисити решили пожениться.

Уик-энд, наставший после разговора с матерью и дочерью, она провела в Черри-Триз вместе с Тони. Фелисити любила эти уик-энды. Они были только вдвоем. И даже домашняя работа была здесь в удовольствие.

Впрочем, на ее долю выпадало не так уж много.

— Ох, брось, — всегда говорил Тони. — Успеешь заняться бытом, когда мы поженимся. — И неизменно добавлял: — Все равно завтра придет миссис Бальфур.

Поскольку кухней и домом всегда занималась мать, соответствующих навыков у Фелисити не было. Поэтому она с удовольствием уступала и оставляла все как есть. Тем более что миссис Бальфур, с которой Фелисити никогда не встречалась, наводила в доме такую пугающую чистоту, что при ней даже сорняки не смели проклюнуться в цветочных горшках. Большинство уик-эндов Фелисити и Тони проводили в сельских пивных, а потом возвращались в Черри-Триз и занимались любовью. Это была настоящая идиллия.