Алла Новикова - Черный Змей

И совсем не удивилась молчанию в ответ.

Она почему-то сразу поняла — перед ней не Кирилл, веселый, живой, горячий, а Его Высочество Змей, равнодушный, холодный и безучастный.

— М-м… Ты давно проснулся? — не зная, что еще сказать, прошептала девушка.

— Давно, — в ответ прошептал он.

— А чего не встаешь?

— Не могу. Ты мне мешаешь.

— А-а… извини…

Девушка убрала свои руки-ноги и села, поправляя платье. Змей сел рядом. Неожиданно он поднял руку и медленно, словно нехотя, провел пальцем по ее щеке. Татьяна нервно отдернулась.

— У тебя след остался, — безжизненным голосом сообщил Змей.

Девушка непонимающе посмотрела на него.

— На щеке, — пояснил он.

Татьяна схватилась за щеку и обнаружила на ней рубец, извилистый и ребристый. Она взглянула на парня и поняла: ее голова лежала на его руке, на той, где запястье обвивала змейка. Она-то и оставила свой след. Змеиный.

— Дела, — только и смогла произнести девушка. Змейка, которая почти каждую ночь бросалась на нее, отгоняя от хозяина, теперь была вынуждена всю прошедшую ночь пролежать под щекой своего "врага"!

Татьяна неожиданно рассмеялась.

Змей удивленно приподнял брови, но девушка только махнула рукой — проехали, мол. Ну в самом деле, не объяснять же почти незнакомому парню, что он и его браслет снятся ей в кошмарах?

Вместе со смехом вдруг прошел и ее страх, словно очистил ее. Прошла и неловкость. Ну какая ей, в сущности, разница — Змей это или Кирилл? Никакой. И несмотря на дикую головную боль, она чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся, благо на этот раз ей ничего не снилось. Наверное, потому, что один герой ее снов спал рядом, а второй, вернее, вторая, всю ночь провела под ее щекой в полураздавленном состоянии.

— А как твоя рука? — спросила Татьяна.

— Что? — озадаченно переспросил Змей.

"В тупик поставила, — усмехнулась девушка. — И куда все равнодушие девалось".

— Руку покажи. Левую.

Браслет глубоко впился в кожу, но Кирилл даже не поморщился, когда Татьяна осторожно разгибала змейку, чтобы освободить руку.

— Не больно?

Змей замотал головой.

— Пить хочешь? Я принесу.

— Не отказался бы, — выдавил из себя явно удивленный такой заботливостью парень.

Осторожно переступая через спящие тела, девушка направилась на кухню, где и застала одиноко пьющего пиво Женьку.

— Привет. Уже встал? Ну ты ранняя пташка!

— Да я, можно сказать, и не ложился, — усмехнулся парень. — И вовсе не ранняя — время-то уже как-никак третий час.

Татьяна, не веря, взглянула на кухонные часы, которые с суровой неумолимостью подтвердили его слова.

— Обалдеть! — протянула она. — Вот это я разоспалась!

— И не ты одна, — заметил Женька.

Девушка, потирая лоб, потащилась к раковине налить воды.

— Как спалось? — с напускным равнодушием осведомился парень. — Выспалась?

— Вполне, — не оборачиваясь, весело ответила Таня. — Давно я так не высыпалась.

Поскольку она была спиной к Женьке, она не могла увидеть боли в его глазах, когда она ответила. Зато ее заметил Змей, неслышно подъехавший (и как умудрился?) на коляске. И скрестились два взгляда — золотистый и карий, и поняли друг друга без слов. Женька понял, что Змей помнит, как он пытался на руках унести пьяную Татьяну, чтобы уложить ее в спальне, а девушка отбивалась и бормотала, что ей и здесь хорошо, мертвой хваткой вцепившись в Кирилла; а Змей в свою очередь понял, куда именно Женька хотел отнести девушку и зачем. И еще Женька понял, что Змей это понял.

Не замечая этой безмолвной дуэли, происходящей у нее за спиной, девушка наконец-то утолила жажду и наполнила кружку для Кирилла. Обернувшись, она столкнулась с ним и вздрогнула:

— Ой, Кирилл! Ты почему так постоянно подкрадываешься?

— Извини, — равнодушно бросил тот, отводя взгляд от медленно багровеющего Женьки.

Татьяна вручила ему кружку и отошла к окну покурить.

— Пи-и-и-ить! — раздалось где-то совсем поблизости. — Ой, плохо мне, нехорошо-о-о-о…

— Узнаю родной загробный голос, — улыбнулась девушка и удивилась, что Женька не улыбнулся в ответ.

На кухню практически вползла Ольга, бледная, всклокоченная. Вежливый Змей тут же протянул ей свою кружку, так и не отпив ни глотка.

— Благодарю, — просипела девушка и надолго припала к живительной влаге — кружка-то была большая, пивная.

— Ну как самочувствие? — весело осведомилась у Ольги Татьяна, когда та уже могла более-менее внятно говорить.

— Издеваешься? — из-под нависших на глаза волос мрачно взглянула на нее подруга. — Голова ва-ва, во рту ка-ка, в карманах пусто. Вот какое у меня самочувствие. А ты чего с утра такая веселая? Уже тяпнула, что ли?

— Дурочка ты! — беззлобно ругнулась девушка. — Во-первых, уже не утро, а, скорее, обед; во-вторых, ничего я не тяпала; а в-третьих, веселая я, потому что день сегодня хороший.

Ольга подозрительно посмотрела на сияющую подругу, на угрюмого Женьку, на невозмутимого Кирилла и вздохнула, сдаваясь.

— Ладно. Все равно в таком состоянии мне эту загадку не разгадать. Пойду умоюсь, пока зеркало при виде меня не треснуло.

— Я с тобой.

Татьяна быстро потушила сигарету и спрыгнула с подоконника. Девушки удалились в ванную.

— Слушай, Оль, — спросила Татьяна, пока та, отфыркиваясь, плескала себе в лицо холодной водой. — Ты все помнишь, что было вчера? А то у меня провалы в памяти.

— Еще бы им не быть, когда ты еще на Броде так нахлесталась, что на ногах не стояла.

— Я?!

— Ну конечно ты. Вроде бы как ты из-за Кирюхи нервничала, оттого и вливала в себя как заправский алкоголик. А если учесть, что ты практически ничего не ела, нечего удивляться, что ты так назюзюкалась.

— М-да, дела… А что было после Брода? Я смутно помню.

— Да я и сама помню не очень четко. Пели, пили — ну это как обычно. Ксюха стриптиз танцевала…

— Ну это тоже как обычно, — улыбнулась Татьяна.

— Угу, — согласилась Ольга. — В "бутылочку", помню, играли…

— В "бутылочку"?!

— Но ты с нами не играла. У тебя была очень увлеченная беседа с тем, из-за кого ты так напилась.

— Я разговаривала с Кириллом?! — округлила глаза девушка. — А о чем?

— Не знаю, не прислушивалась. Но вам, по-моему, было очень весело. Ты мне потом сказала, что ошиблась в нем, что, мол, Кирилл — отличный парень, просто душка и все в таком роде.

— Басяво. А я не помню…

— Потом мы с Котиком… ну… сама понимаешь.

— Понимаю.

— А когда мы вернулись, твой "душка" уже спал.

— Он не мой, — запротестовала девушка. — Он…

— Помню-помню. Свой собственный, — отмахнулась Ольга, вытираясь. — Все, можешь умываться. Эх, и почему я зубную щетку с собой не ношу?

— А у меня здесь давно уже своя собственная зубная щетка, — похвасталась Татьяна неизвестно перед кем.