София Катенина - Давай познакомимся!

Светлана — полная противоположность нашей Маргоше во всем, начиная от одежды, за которую она страстно торгуется на турецких рынках, до нежной любви к домашней выпечке и майонезу, которым она приправляет все, что видит. Майонез меня бесит, а в целом я обожаю Свету. Она — самая душевная женщина изо всех, которых мне доводилось встречать; душевнее уже и не бывает, да и, пожалуй, не надо. Почти каждую неделю мое начальство в лице Светланы дает мне следующие внеклассные поручения: пристроить куда-нибудь в хорошие руки брошенных котят (штук восемь, не больше), перечислить деньги в благотворительный фонд и отнести вещи в гуманитарный, нарисовать для Светланы плакат... Да-да, плакат. Удивительная душевность сочетается в Светлане с огромной и неудержимой социальной активностью. Так она взяла билеты на самолет, чтобы полететь в Санкт-Петербург и поучаствовать в акции «Башне — нет!», где ей треснули по лбу резиновой дубинкой.

В семейной жизни (а, по мнению Светланы, успешная сваха обязательно должна быть замужем) наша вторая по порядку, но не по значению начальница — олицетворение победивших идеалов «Домостроя». Она — счастливая мамаша огромного семейства, которое постоянно множится в геометрической прогрессии. У Светланы есть двое детей (мальчик и мальчик), а также невероятное количество братьев, родных и двоюродных сестер, тетушек по материнской линии и прочих ближайших родственников. Ее родня образует плотную социальную сеть имени ее же, незаметно проникая в национальные диаспоры нашей страны: среди родни Светланы можно отыскать и ортодоксальных иудеев и правоверных мусульман. Роднит их одно — бесконечная любовь к Светлане и обожание ее творожных пончиков с кремом. Стоит ли говорить, что Светлана постоянно кого-то куда-то устраивает, пристраивает, кому-то что-то советует и передает контакты. Мне кажется, что сватовство — самое естественное, чем может заниматься эта большая, добрая женщина, у которой всегда есть время поболтать.

Сегодняшнее совещание проходило по устоявшейся схеме — я докладывала, Светлана давала ценные указания, а Маргарита прикладывала лед к лицу и пыталась проснуться.

Тут нужно сказать, что внутри нашего романтического бизнеса многое выглядит достаточно прозаично. Так же, как и в других офисах, у нас проходят планерки, бывают разносы, опоздания и прочая тягомотина. Вот и сегодня мы обсуждали планы на ближайший квартал, график роста продаж и приоритетные проекты. В разряд приоритетных попали: несколько бизнес-леди, начинающий политик, правоверное иудейское семейство и один иностранец — убежденный сыроед. Сложный случай. Мы посмотрели досье, обсудили стратегию и возможных кандидатов, после чего разошлись по своим местам.

Я села за свой стол, на котором красуется рамка с фотографией Зигмунда, и включила компьютер. У меня очень уютное рабочее место, да и вообще, в офисе я чувствую себя ничуть не хуже, чем дома.

Нужно признать — хоть это и не модная тема, — я люблю свою работу, а Светлану и Марго считаю настоящими профессионалами. За те два года, которые я работаю здесь, нам удалось посодействовать сорока свадьбам. Может быть, это прозвучит сентиментально, но все же восемьдесят человек в этом городе перестали чувствовать себя одинокими. И конечно, как настоящего профессионала, это переполняет меня корпоративной гордостью. Может быть, наш город действительно самый жесткий, циничный и бессердечный на планете, но, пока Светлана и Маргарита принимают заказы, у нас всех есть хотя бы небольшая надежда на лучшее.

— Следующее совещание во вторник, — промурлыкала Светлана, проплывая мимо меня, словно большой дирижабль. — А пока — за работу!

С читается, что одной из главных причин одиночества является исключительная разборчивость в выборе партнера. Принимая во внимание это утверждение, моя хорошая приятельница Ирина решила не отказывать практически никому.

Она с восторгом соглашается на любые предложения, которые приносит ей переменчивый московский ветер, и эта тактика, несомненно, имеет свои результаты. К своим двадцати семи годам Ирина собрала потрясающую воображение коллекцию отменных идиотов, но по-прежнему остается не замужем.

— Я притягиваю дураков! — рыдает Ирина, вытирая слезы о мою кухонную занавеску.

Маленький йорк участливо поскуливает и явно собирается наделать на паркет от избытка чувств. Я невольно думаю, что с моей профессией иметь подруг так же пошло, как брать работу на дом. К несчастью, любовные проблемы существуют и за стенами моего офиса; иногда мне даже кажется, что весь наш город погружен в бесконечный поиск идеального партнера. И в авангарде сыскного отряда — отнюдь не я и даже не мое умудренное опытом начальство.

— Я — дурацкий магнит! — не унимается Ирина. Даже в горе ее не покидают живость ума и умение подбирать точные определения.

— Посмотри, какую стрижку сделала. — Я предпринимаю попытку отвлечь Ирину от моей занавески. — Стоит целое состояние, у модного стилиста. Я теперь долго не смогу даже на маникюр сходить. Это не каре, а...

— Каре-рояль, — всхлипнула Ирина и расхохоталась. Слезы еще продолжали течь по ее лицу.

Ирина — одна из моих самых любимых подруг. Мне глубоко симпатичны ее бесконечный словарный запас и та захватывающая смелость, с которой она бросается навстречу обстоятельствам своей непростой женской судьбы. Если бы меня коснулась хотя бы малая часть испытаний, которые выпали на ее долю, я давно бы сломалась и поставила на себе крест. Ирину же, кажется, подзадоривают новые трудности. Только несокрушимой верой в светлое будущее можно объяснить рвение, с которым Ирина мчится навстречу очередному мезальянсу.

В хорошей московской семье, где выросла Ирина, уже давно перестали удивляться готам, байкерам и агрессивно настроенным проповедникам бессолевой диеты. Гарнизонная выдержка жены офицера помогает маме Ирины годами сохранять лицо, бесстрастно взирая на то, как очередной возлюбленный дочери пытается критиковать ее стряпню, демонстрировать свежие татуировки, читать стихи собственного сочинения или солировать на бас-гитаре (кстати, Ирина собственноручно перевела все тексты одного такого молодого таланта на английский и вела всю его переписку, пока талант не получил контракт и не уехал в Финляндию записывать свой первый альбом «Свиные мозги»).

За годы Ириного девичества их квартиру на Малой Бронной кто только не навещал. Над Ириной, казалось, со школьной скамьи тяготело географическое проклятие. После финского беженца по музыкальной линии здесь был иранский студент-медик, который, встав на одно колено посреди площади Джавахарлала Неру, торжественно предложил Ирине стать его женой. Второй. Первая терпеливо ждала его на родине. Потом был украинский политик, сообщивший, что скрывается от преследований за широту взглядов. Через два свидания, которые заключались в прогулках по парку Сокольники (политик отказался покупать билет и пригласил Ирину проникнуть в парк через дырку в заборе, утверждая, что он последний украинский романтик) и сопровождались проливным дождем и хот-догами, политик переехал к Ирине с небольшим чемоданом. В чемодане были смена белья и армейская фляга с коньяком. Так началась их совместная жизнь, и Ирина познала радости гражданского брака. Она готовила галушки, борщ и котлеты по-киевски — политик благодарно поедал их и успешно прибавлял в весе, а по ночам слушал радио «Свобода» по портативной радиостанции. Все было хорошо, пока в дверь не позвонили... Последний романтик оказался беглым бухгалтером одной из политических партий, которого разыскивали за растрату партийного бюджета. «Жди меня, и я вернусь!» — навзрыд декларировал политик широких взглядов Симонова, когда бывшие братья по оружию заталкивали его в Volkswagen. Политический конфуз имел еще некоторое количество неожиданных последствий. После отъезда любви всей жизни Ирина мама недосчиталась пары серебряных пепельниц и чешского сервиза. На ее лице появилось выражение, которого не было раньше, и Ирине пришлось переехать на съемную квартиру.