Татьяна Тронина - Хозяйка чужого дома

– Раньше? Да, раньше… – пробормотала Лара, нечеловеческим усилием воли удерживая поток слезинок, которые рвались на свободу. – Мне пора, Костя ждет… В общем, последними словами мы обменялись, все трогательно и душевно… Я желаю вам с Еленой счастья… А теперь пойду, пожалуй!

Закрыв глаза, она залпом допила свой бокал, ослепительно улыбнулась и ровной походкой направилась к выходу, оставив своего бывшего мужа за столиком одного. Он, кажется, никуда не торопился и только бросил ей вслед сожалеющий взгляд…

Лара чувствовала себя разбитой и уничтоженной. Умом она понимала, что ничего особенного не произошло, что ей уже должны быть безразличны и ее бывший муж, и сожительница ее бывшего мужа, что ее собственная жизнь складывается довольно гладко – вон, даже тропический загар еще не успел смыться, Костя влюблен, как мальчишка… Славный Костя – красавец, добрейший, умнейший человек, мужчина, косая сажень в плечах, именно о таком мечтала для дочери ее мать… Чего еще надо? Почему тоска и сожаление терзают душу? Причем совсем другое сожаление, нежели чем у Игоря…

Прохожие смотрели ей вслед, в витринах и стеклах проезжающих машин отражался ее четкий, высокий силуэт. «Я прекрасна. Я лучше всех. Я лучше этой бледной субтильной мышки… – убеждала Лара саму себя. – Но разве в этом счастье? В чем смысл? Почему так?»

Она почувствовала, что запуталась и совершенно ничего не понимает в этой жизни. Надо было хорошенько подумать, чтобы найти вдруг утерянные ориентиры. Она думала и думала, а они все не находились, все только запутывалось еще больше.

– Что с тобой? – испуганно и подозрительно спросил ее Костя, когда она вернулась домой. – На тебе лица нет.

– Не говори чепухи! – раздраженно сказала Лара, сбрасывая ему на руки тяжелое черное пальто, потом провела ладонью по щекам. – Вот же оно, мое лицо…

– О чем вы говорили? Это секрет, да?

– Сделай-ка мне чаю покрепче… Не секрет – последние слова.

– Что – «последние слова»? – Он тоже не понял сначала.

– Ну, ты же журналист, творческий человек… не мне тебе объяснять. Люди, расставаясь, всегда говорят друг другу последние слова.

– Ложись на диванчик, дорогая, отдохни. Ага, прощание, последние слова… Но мне, например, совсем не хочется болтать с Еленой на прощание.

– Люди-то все разные! – с досадой сказала Лара. – Кому надо, кому не надо…

Она легла на диван и закрыла глаза. Там, в темноте, за закрытыми веками бегали суетливые мысли и никак не желали собраться вместе.

– Кстати, сказать новость? У наших «бывших» в скором времени появится потомство. Каково?

– Да ну! – поразился Костя, держа на подносе чашку чая. – С ума сойти!

– Вот-вот… Что-то такое в этом есть… неприятное…

– Ну, не неприятное, но, во всяком случае…

– Неприятное! – с раздражением возразила Лара. – Ах, Костя, лучше б я с ним не говорила. Он как-то так на меня действует… Убей его, а?

– Дурочка! – Костя с восторгом ее расцеловал. – Я знаю, что с тобой. Тебе просто завидно… Знаешь что? Давай тоже заведем потомство…

– Потомство – потом, – сказала она и попросила Костю оставить ее в покое.

Лара спала и не спала как будто, свернувшись калачиком на диване. Мимо нее проходила вся ее прошлая жизнь, и, пристально разглядывая каждый эпизод ускользнувшего времени, она все больше и больше убеждалась, что была счастлива с Игорем. «Почему же я решила все переменить? – подумала она. – Все же хорошо было… Ах да – я влюбилась. Это святое, ради любви можно от чего угодно отказаться. Я влюбилась… Не я ли недавно сказала Игорю, что надо различать любовь и влюбленность? Постоянное и временное. Нет, у меня с Костей все серьезно! – горячо возразила она сама себе. – Кыш, дурацкие мысли! Я немного посплю, а когда проснусь, все будет как раньше, ни тревог, ни забот…»

Проснувшись на следующий день – мрачный и хмурый день поздней осени, Лара обнаружила, что легче ей не стало. Даже более того – пробудившись, она сразу стала думать об Игоре. И чем дальше, тем сильнее тосковала по нему. Костя ушел, а она осталась дома, перезвонила Носковой и наврала что-то про простуду – работать в таком настроении Лара не желала.

Но в одиночестве тоска еще сильнее заела ее, и Лара даже пожалела, что осталась дома. Надо было чем-то заняться, отвлечься – и она не придумала ничего лучше, как поехать к матери.

– Боже мой! – возопила Анна Георгиевна еще на пороге, кутаясь в пеструю павлово-посадскую шаль.

– Что, что такое? – привычно испугалась Лара, распахивая дверцы пронафталиненного шифоньера, где было зеркало.

– Как же ты хорошо выглядишь!

– Да ну тебя, ма! – рассердилась Лара. – Когда я жила с Игорем, выглядела отвратительно, а теперь, когда с Костей…

– Что ж, все вполне объяснимо, – торжественно заявила Анна Георгиевна. – Был плохой муж, а теперь хороший.

Мать с дочерью расцеловались.

– Да, почему не позвонила заранее? Я бы твоих любимых голубцов сделала…

Лара скривилась и, ничего не ответив, прошла в комнату.

С журнального столика, ласково улыбаясь, приветственно взглянули на нее три бывших мужа ее матери. Рыжий ангорский кот подпрыгнул на кресле и метнулся под диван. На кухне кто-то мяукал наглым и настойчивым тенором.

– У тебя так хорошо, уютно… – устало произнесла Лара, занимая место рыжего кота. – Я по тебе соскучилась. Это кто там, на шкафу, Арнольд? Какой котище вымахал…

– Ромуальд. Дома-то всегда хорошо, – заявила довольная Анна Георгиевна, – я вот к вам заеду как-нибудь. Костя грибы любит? У меня соленые, рыжики. Для такого человека ничего не жалко.

– Пусть рыжики, – махнула рукой Лара.

– А этот твой, бывший, где? Уж, поди, нашел кого-нибудь? – с неприязнью спросила мать.

– Нашел. У нее и живет. Ладно, мама, об этом не будем, мне неприятно.

– Я так и знала! Так и знала, что он не останется не у дел. Уж такой юркий мужичонка, пронырливый, глаза хитрые…

– Мама!

– Как в отпуск съездили? Вся загорелая, личико лоснится… Этот бы тебя никуда не повез – сиди, мол, в Москве, подыхай от скуки в четырех стенах…

Лара хотела сказать, что поездкой в тропический рай она обязана вовсе не Косте, а сумасшедшему бизнесмену Терещенко, которому деньги некуда девать, и что с Игорем они тоже ездили в интересные места, но промолчала вовремя – знала, что в любом случае ее слова плюсов ее бывшему мужу не прибавят, все равно он у матери окажется виноватым.

– Что ты его ругаешь? Ну что ты его ругаешь! Игорь милый, добрый человек…

– Да черт с ним! Ты лучше расскажи, как съездили. А ты поправилась, – Анна Гергиевна с удовольствием разглядывала дочь. – Ты беременна?

Лара вздрогнула, вспомнив о Елене.

– Нет. Если это случится, я тебя сразу же поставлю в известность. А отпуск… Ах, мама, там было так хорошо – словно в сказке! Лучше б мы оттуда не возвращались, здесь теперь все кажется таким грубым, каким-то чересчур реальным. Я там расслабилась полностью, забыла обо всем, дошла до последней, крайней точки… – и резко вернулась назад, в эту мутную осень. Лучше б мы никуда не ездили!