Рэдклифф - Невинные Сердца

– Я знаю лишь две вещи, которые способны заставить мужчину покинуть дом, – тихо сказал Джед, продолжая неотрывно смотреть вдаль на предгорья. – Это закон и женщина.

Джесс слегка напряглась и еще глубже засунула руки в карманы куртки. – Да, так и есть.

Джед перевел на нее взгляд и встретил тот же самый ясный взор и уверенность, которые всегда были присущи Джесси. – Неужели, нет другого выхода, кроме как уехать?

– Нет. – Гнев внутри нее уже утих, но переполняло горе.

– Что ж, – объявил Джед после очередной долгой паузы, – когда ты захочешь вернуться, ранчо будет стоять ждать тебя. Это я тебе обещаю. -Джед. я… черт!..

– Ты вернешься, помяни мое слово. Ведь здесь твой дом.

У Джесс перехватило горло так, что она не могла вымолвить и слова, и лишь кивнула. Они постояли у загона еще немного, почти соприкасаясь плечами, и смотрели, как небо затягивается облаками, а ветер гоняет по двору голые ветки. Джесс была рада тому, что Джед с ней рядом, его компания хотя бы ненадолго прогнала печаль.

После разговора с Джедом прошло уже несколько часов. Кейт опаздывала. Она должна была приехать до заката. Джесси в сотый раз посмотрела на дорогу, которую уже было плохо видно в наступающей темноте. Но в глубине души она знала, что Кейт уже давно была здесь, если бы все шло так, как задумывалось. Что-то наверняка случилось. Возможно, родители как-то прознали о ее намерениях.

Тихий голосок в ее душе продолжал нашептывать, что, может. Кейт поразмыслила насчет отъезда и передумала. Если бы хотела – уже бы приехала. Возможно, в самый последний момент она не смогла распрощаться со всей прежней жизнью. Слишком большой риск, слишком велики потери. Джесси почти могла понять Кейт, если та действительно отказалась от их плана. Кейт было труднее, чем ей, оставить все и пуститься в неизвестность. Может быть, то, что их связывало, не могло перевесить все остальное, может быть… может быть…

– Нет! – тихо прорычала Джесс и снова заходила туда-сюда по крыльцу. Я не верю в это. Кейт не могла так поступить. Джесси вспомнила, какими глазами смотрела на нее Кейт, признаваясь ей в любви. Вспомнила, как Кейт прикасалась к ней, как улыбалась и тихо вздыхала, когда они молча лежали в объятиях друг друга после любви. Кейт обязательно приедет! Ведь она обещала. Но наступила ночь, а девушка так и не появилась.

Уже перевалило за полночь, а Джесс, уперев локти в колени и свесив голову, все сидела на ступеньках крыльца, измученная многочасовым тревожным ожиданием. Безрадостным взглядом она смотрела в никуда. На небе высыпали звезды, ночной воздух сгустился вокруг нее, но Джесс не двигалась с места, не обращая внимания на холод, который уже пробрал ее до костей.

Все огни, горевшие в передвижных домиках, где жили наемные работники, погасли, казалось, что даже сама ночь уснула, так было тихо вокруг. Наконец. Джесс заставила себя встать. Звездочка и Рори до сих пор терпеливо ждали, привязанные к телеге, и она не могла оставить их на этом пронизывающем ветру до утра. Джесси отвела их в конюшню, сняла уздечки и загнала в стойла. Потом она отправилась обратно к дому, остановилась на крыльце, вглядываясь в темноту отчаянным взглядом в надежде увидеть спасение. Джесс слегка зашаталась и схватилась за перила, чтобы не упасть. Она провела рукой по лицу и удивилась, почувствовав, что щеки у нее мокрые. Она ничего не чувствовала, даже слез. Джесс медленно отвернулась от дороги и зашла в дом, похоронив надежду.

В Новой Надежде разразилась эпидемия гриппа, и за четыре дня она охватила весь город. Больше половины семей слегло от быстро распространявшейся болезни, у каждого жителя был друг или близкий, который метался в постели в лихорадке, заходился жестоким кашлем и порой кашлял кровью. Были уже и смертельные случаи, в основном умирали малые дети или старики, у кого не хватало сил бороться со свирепствующей заразой. Но иногда умирал и кто-нибудь молодой, парень или девушка. Болезнь подступала внезапно, и человек сгорал за считанные часы. Те, кому удалось не заразиться, боялись выходить из дома, и улицы городка оказались пугающе пустынны. Горстка самых неугомонных и самых упрямых, которым не хотелось сидеть взаперти, собиралась в салуне.

Фрэнк свалился с гриппом накануне, и за барную стойку встала Мэй и ее девочки, которые еще оставались на ногах. Разговоров в баре было мало, мужчины по большей части сидели над своими недопитыми стаканами и не горели желанием обсуждать сплошь неутешительные новости. Мэй пыталась делать вид, что все оставалось по-прежнему, и заводила короткие разговоры с каждым, кто заходил в салун, заставляя себя улыбаться. Она в изумлении посмотрела на очередного посетителя в длинном ряду небритых мужчин барной стойки. Бледный и изможденный Таддеус Шредер кивнул ей в знак приветствия.

– Таддеус! – тепло сказала Мэй. – Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь при свете дня. Правда, хотелось бы при других обстоятельствах. Что тебе предложить?

– Хорошего крепкого виски, Мэй, – Таддеус выдавил улыбку. – Все это ужасно, ужаснее просто некуда.

Мэй сочувственно посмотрела на него и налила выпить. – Как твои?

– Мой Джон Эмори захворал, но вчера вечером док сказал, что кризис прошел, слава тебе господи. Еще три дня назад он был здоров, и вдруг… Болезнь наступает в мгновение ока. – Таддеус прочистил горло и взял стакан с виски, который поставила перед ним Мэй. – Док говорит, что нам с Ханной повезло, потому что мы пережили эту заразу в пятьдесят втором году и закалились.

– Это хорошо, Таддеус, – сказала Мэй и легонько похлопала его по руке.

Когда в пятьдесят втором году по западным землям прокатилась эпидемия гриппа, истребившая как многих коренных индейцев, так и переселенцев, Мэй еще не жила здесь. Но эту безжалостную болезнь она наблюдала в переполненных доходных домах в Нью-Йорке, а смерть выглядит везде одинаково. Мэй молилась, чтобы эта вспышка заразы поскорее прошла и унесла как можно меньше жизней. Господи, жизнь в здешних краях и без того нелегкая. – Может быть, худшее уже позади, – предположила Мэй. Но Таддеус был безутешен. Он пришел в салун, потому что ему нужно было с кем-нибудь поговорить, а обременять жену, которая не отходила от их сына, да помогала соседям, он не мог.

– Так много людей заболело, Мэй. Еще смертей нам не избежать, да поможет нам господь.

– Таддеус. здешние люди не слабаки, как-никак они первопроходцы, – мягко сказала Мэй и снова прикоснулась к его руке. Они выживут, не теряй надежды. Таддеус поднял на нее полный сожаления взгляд.

– Я не нахожу себе места из-за Мартина и Марты Бичер, вот кто меня так волнует. Они же не такие, как мы, они не привыкшие к столь тяжелым испытаниям. Я чувствую себя так, будто виноват в том, что перетащил их сюда. И их дочка будет на моей совести. Мэй. – Глаза Таддеуса наполнились слезами, и он полез в карман за платком. Мэй сковал леденящий ужас, она чуть не задохнулась. – О чем ты, Таддеус?