Диана Уитни - Семья для Бобби

Бобби засопел и тряхнул головой.

— Она не любит говорить о нем. Я думаю, она считает, что мне от этого становится больно.

В действительности Бобби спросил ее об отце только однажды, когда был совсем маленьким. Мамины глаза тогда покраснели от слез. Она обещала поговорить об этом, когда Бобби станет постарше. Теперь он вырос, он был почти взрослым. Но мама не сдержала своего слова.

Расправив плечи, он выпятил подбородок и прикусил губу, чтобы та не дрожала.

— Я принес деньги. — Покопавшись в кармане, он извлек кучу мелочи — восемнадцать долларов шестьдесят пять центов, сбережения всей его жизни. Он высыпал их на стол около тарелки с печеньем, потом вспомнил, что нужно будет заплатить за такси, и положил пять долларов обратно в карман. Так как выражение лица Клементины не изменилось, он торопливо добавил: — Я дам больше. — Сорвавшись со стула, он вытащил из сумки магнитофон со встроенным радиоприемником и поставил на колено. Это был мамин подарок на Рождество, его самое большое сокровище. — Это стоит целую кучу денег, может быть, даже целых пятьдесят баксов. У него очень хороший звук. Вы можете запустить его так громко, что слушатели оглохнут. Тут есть регулировка тонов, — он продемонстрировал ручки на панели, — и он может проигрывать кассеты и компакт-диски и ловит все лучшие радиостанции. Он действительно хороший.

Улыбка Клементины была доброй и грустной.

— Да?

— Хотите, я покажу вам?

— Не нужно, я вижу, что это замечательный аппарат.

— О! — Расстроенный невозможностью услышать любимую музыку в последний раз, Бобби залез за пазуху и вытащил помятый конверт с именем человека, который изменил всю мамину жизнь. Он коснулся бледных чернил кончиками пальцев и пододвинул конверт Клементине. — Это письмо к моему отцу, когда вы найдете его.

Она аккуратно взяла конверт и осторожно повернула его своими скрюченными пальцами, как будто это была бабочка.

— Скажи мне, почему ты вдруг решил найти его теперь, когда прошло столько лет?

Вопрос удивил мальчика и заставил на мгновение задуматься.

— Дело в том, что в следующем месяце у нас будет День отца и сына, и я не хочу снова идти на праздник вместе со старым мистером Брисбеном.

— Мистером Брисбеном?

— Да. Это школьный куратор, он всегда сопровождает детей, у которых нет отцов, чтобы они не чувствовали себя заброшенными и одинокими.

— Это очень благородно с его стороны.

Бобби фыркнул:

— Да, возможно. Но мне надоело появляться с заемными отцами, я хочу своего собственного.

— Конечно, — прошептала Клементина. — Каждый мальчик заслуживает своего собственного отца.

Бобби сполз со стула, прижимая магнитофон к груди.

— Так вы сделаете это? Вы найдете его для меня?

— Я сделаю все, что в моих силах, дружок.

Нервная дрожь прошла по его телу. Он сдержал тяжелый вздох и хотел поставить магнитофон на стол Клементины, когда та неожиданно остановила его.

— Лучше сохрани его для меня, мальчик, пока я не подыщу для него лучшее место.

Он тяжело вздохнул.

— Вы в самом деле хотите этого?

— Без сомнения. Дейрдра!

Через секунду симпатичная темноволосая женщина вошла в комнату.

— Будьте так добры, вызовите такси для юного мистера Марголиса. Ему нужно успеть на автобус.

Дейрдра ослепила его такой яркой улыбкой, каких он еще никогда не видел в жизни.

— Сейчас.

Уже в дверях Бобби приостановился и взглянул через плечо.

— Дэнни был прав. Вы действительно замечательная леди.

Смешок Клементины вспугнул подкравшуюся кошку.

— Спасибо, паренек.

Его взгляд скользнул по маленькой кучке банкнот и раскатившейся мелочи на краю стола. Покусывая губу, Бобби пошел за Дейрдрой. Она спускалась по лестнице перед ним, так что он смог прошептать ей на ухо:

— Как вы думаете, я оставил достаточно денег?

— Более чем достаточно, — прошептала в ответ Дейрдра. — Клементина не нуждается в деньгах.

— Тогда почему же она занимается этим?

— Для детей, конечно, — ответила секретарь. — Это все ради детей.

Дом был выше, чем он ожидал, старый, благородных очертаний, с потускневшей серой крышей и крыльцом, увитым плющом. Пара островерхих надстроек-спален выдавалась над вторым этажом как выпученные глаза. Площадка перед домом была чисто выметена, но слегка выщерблена, как все места, где постоянно резвятся дети. Они и сейчас тут играли. Веселый смех раздавался в прозрачном осеннем воздухе как символ детской радости. Толстая серая кошка вспрыгнула на перила крыльца, ее хвост подергивался в такт музыке, несущейся из колонок большого переносного магнитофона, стоявшего на подоконнике. Казалось, они сейчас лопнут от грохота популярной мелодии, а настойчивый ритм заставлял сжимать зубы и затыкать уши более чувствительным слушателям. Однако молодежь любит такую диссонирующую музыку. Именно поэтому хаотическая смесь звуков неслась из блестящего корпуса магнитофона, работавшего на пределе громкости.

Дети веселились и прыгали, смотреть на них было приятно. Радостный смех и крики перекрывали назойливый ритм музыки. Воспоминания всплыли в его памяти. Такие картины чужого детства были когда-то пределом его мечтаний. Однако для него детство было чем-то эфемерным, и закончилось оно слишком быстро.

Со своего места на другой стороне улицы он выглянул из окна машины, всматриваясь в подростков, играющих на разрисованном тротуаре в футбол. Высокий светловолосый мальчишка был лидером. Крича и вопя, он раздавал приказы, словно генерал, приказы, которые его приятели жизнерадостно игнорировали. Симпатичный коренастый мальчик передвигался по полю так, будто каждый шаг давался ему с усилием. Другие подбадривали его и включали в игру, хотя было абсолютно ясно, что его умение не дотягивает до уровня его друзей.

К игре присоединилась тоненькая девочка с челкой, торчащей надо лбом наподобие странной короны, остальные волосы были стянуты в конский хвост; присоединился и подросток в полосатом костюме, явно претендовавший в группе на роль клоуна. Он кривлялся, вертелся и изгибался всем телом при малейшей возможности, чтобы еще сильнее рассмешить своих друзей.

Еще один мальчик, помладше, был в белой футболке, такой большой, что она свисала почти до колен. Кончики прямых волос торчали из-под синей бейсболки, надетой задом наперед и выставлявшей на всеобщее обозрение огромные серьезные глаза. Именно этот мальчик положил руку на плечи ребенка, который плохо играл и пропустил удар. Он что-то сказал с подбадривающей улыбкой и жестикуляцией, и промахнувшийся подросток улыбнулся.

Ему понравились такие отношения. Вообще, ему нравилось все, что он видел. Крики и вопли детей, счастливые маленькие лица и бурлящая энергия юности в яркий воскресный день. Даже на расстоянии было видно, насколько все дети разные. Их удары по мячу выдавали, какими они станут в будущем. Каждый из них был счастливым, хорошо ухоженным и любимым. Каждый из них, без сомнения, обладал особыми талантами.