Светлана Алюшина - Счастье среднего возраста

— И тем не менее он утверждал, что такое описание было, и предоставил то, что смог сфотографировать.

— Да он мог сфотографировать что угодно и выдать это за синтез наркотика!

— Мог, — согласился Бур, — но наш фигурант — не тот человек, который примет что-то на веру. Он отдал эти записи нескольким специалистам-химикам, и они подтвердили, что это описание части синтеза. Нет только конечных и самых важных данных. Кстати, наши химики тоже смотрели, даже восхищались неординарностью решения и подтвердили выводы тех специалистов. Видите ли, можно было бы предположить, что это иной опыт, но к формулам прилагался лист с описанием, какие именно последствия и реакции производит данный препарат на человека. Полное описание действия препарата.

— А я могу посмотреть эти записи? — спросила она.

— Да.

Лев Петрович достал из ящика стола и протянул ей тоненькую папочку. Сашка углубилась в изучение. Мужчины переглянулись и молча ждали. Она просмотрела все быстро и вернула папочку Буру.

— Что скажете? — живо поинтересовался Лев Петрович.

— Это может быть какая угодно разработка, некий ее этап. За неимением конечных данных, утверждать, что это синтез наркотика, нельзя. И еще раз повторюсь: Герман Александрович не синтезировал наркотик.

— А почему вы в этом так уверены? Он бы вас посвятил, если бы все-таки сделал этот синтез?

Сашка даже задумываться не стала, ответила сразу:

— Не в этом дело. У Германа Александровича была масса гениальных идей и задач, у него времени в сутках не хватало, чтобы все это осуществить. И тратить свое время на ерунду, а синтез наркотика, если только это не имело медицинской направленности, он считал глупостью и ерундой, он не стал бы никогда! К тому же мы все знали, что именно разрабатываем. Вы представляете себе, что академик становится с нами в ряд к лабораторным столам и разрабатывает наркотик?

— То есть вы категорически отрицаете такую возможность?

— Уверяю вас, Кохнер не синтезировал наркотик!

— Но откуда-то же у Митрохина появились эти записи, и почему он убежденно доказывал, что это именно Кохнер разработал?

— Думаю, что та часть формул, которой вы располагаете, и врачебный эпикриз из разных опер. Оська просто соединил то, что смог спереть. В описании ни разу не назван сам препарат, пусть даже рабочим, промежуточным названием, следовательно, это может быть описание чего угодно. Я думаю, основная ошибка всех специалистов, кто проверял эти формулы, в том, что к ним прилагалось описание реакций организма, поэтому все решили, что это разработка наркотика. Разъедините их, и что вы получите? Это может быть описание любого сверхтоксичного препарата, или влияния какого-нибудь нового препарата на людей с конкретным тяжелым заболеванием, или реакция группы больных тяжелой шизофренией. Данное описание сделано не по правилам проведения опытов на добровольцах. Нет полной картины: на каких людях испытывали, все их данные, какое количество времени, обозначение препарата, дозировка, данные наблюдений. Что-то Осенька тут напортачил! И сильно рисковал! Ну хорошо, он продал эти данные, и что дальше? У него что, была конечная формула?

— Нет, — вздохнул Иван.

Он ждал чего-то иного, не такой отповеди.

— В том-то весь смысл. Он убедил покупателя сделать лабораторию и обещал сам закончить синтез — легко и просто, на основании имеющихся данных.

— Он же не дурак, Иван! — продолжала пребывать в возмущении Сашка. — Он понимал, что соваться в наркобизнес человеку со стороны смертельно! Даже я, как простой обыватель, понимаю, как это опасно, а Осенька тот еще прохиндей!

— Но он не сам собирался лезть, он только услуги свои предлагал как химика. А кто там будет между собой разбираться, не его печаль. Кто бы ни победил в результате этих разборок, он в выигрыше — химик, при делах, за кордоном и в сытой жизни. Он пообещал, что доведет синтез до конца за пару месяцев.

— Придурок!

— Что, слабо ему, Александра? — спросил Бур весело.

— А бог его знает, Лев Петрович! Может, и сделает, он все же неплохой химик, но что-то я сомневаюсь.

— Правильно сомневаетесь. Он уже ничего не сделает. Убили его позавчера. Задушили.

— О господи! — охнула Сашка.

— Он перехитрил самого себя. Наш зам вышел на одного из самых крупных наркобаронов и предложил сделку. Он создает лабораторию, сажает в нее химика, тот доводит продукт, а если надо, то и разрабатывает еще что-нибудь. Они проверяют действие нового препарата, и барон все это у него покупает, дальше не его дела. Но деньги поднять он хотел очень привлекательные. Когда мы вышли на связь Митрохина с замом, пришлось, конечно, потрудиться, но лабораторию их мы нашли, вернее, наши коллеги из наркоотдела. Митрохин сам ее создал в одном располагающем к данному бизнесу государстве. Он создал лабораторию с размахом и расчетом на производство — денег нашего фигуранта не пожалел. Но ни через два, ни через три месяца не смог закончить синтез. С зама барон требовал результат, господа эти конкретные, шуток не любят. Зам наехал на Митрохина, тогда он покаялся и сдал тебя.

— То есть? — оторопела Сашка.

— То есть он объяснил, что дневники и наследство Кохнера может быть только у тебя, ты его любимая ученица и самая талантливая, к тому же дочь его друга. И даже если у тебя нет его дневников, ты единственная, кто может закончить синтез.

Сашка произнесла про себя замысловатую фразу из ненормативной лексики, осторожно поставила на блюдце пустую чашку, которую почему-то держала в пальцах, давно выпив кофе.

— А дальше все просто. Увезти тебя надо было тихо — пропала, и все дела. Поэтому, выяснив о тебе все, он через общих знакомых вышел на Лилю Иванову, хорошо заплатил, чтобы она вызвонила тебя на дачу. Наипростейший способ, без свидетелей. Ну а когда на дороге не получилось, он завелся, перепугался и приказал схватить где угодно, лишь бы схватить! Но он сильно переполошился после моего появления, предположив, что я из органов. Поэтому приказал на даче нас не разделять, если бы его подозрения подтвердились, он все бросил бы и скрылся, приказав нас с тобой, естественно, убрать. Отдал бы лабораторию барону, посетовав на смерть химика, может, и прокатило бы. Но мы снова скрылись, и я решил ему немного помочь, дав себя обнаружить, специально оставил джип у подъезда.

— Почему же тогда они за нами бегали, если все про тебя узнали?

— Все, — весело подтвердил Иван, — что я Иван Федорович Гуревич, старший менеджер по связям в крупной компании, вечно в командировках, недавно вернулся из очередной и, ревнуя одну дамочку, поперся проследить, куда это ее на ночь глядя понесло.

— А вчерашнее задержание ты тоже планировал?

— Нет, Александра, это я лоханулся! Уверился в их нерасторопности и не ожидал, что они нас так быстро найдут. Квартиру, где мы были, недавно купил мой знакомый, Корнеев, который действительно работает в этой компании и прописан совсем в другом месте. Они быстро сработали. Их все время вели наши ребята, они и предупредили, но поздно. Извини.