Анастасия Соловьева - Принц для неудачницы

– Тем более! Вы что, его хорошо знаете? Вы его брат? Или сват?

– Я его хорошо знал, – признался автор.

– И кто же это такой?

– Валя Ус. То есть Валентин Усовский. Группа «Колесо». Слыхали такого?

– Усовский?! – удивилась Ксения. – Вы знали Усовского?

– Мы с ним всю школу за одной партой просидели. Потом вместе начинали петь. Мне первому он показал свои стихи. Вообще дружили всю жизнь.

– Вот как! Но он умер, кажется, в прошлом году, да?

– Валя трагически погиб, разбился на мотоцикле, когда возвращался из Твери, с фестиваля.

– Да-да, очень его жалко. – Ксения забыла про иронию. – Мне нравились его некоторые песни. Но особенно одна.

– Это которая?

– Э-э, как это… – припомнила Ксения. – «А мне достала-ась трасса Е девяносто пять».

– Увы. – Он покачал головой. – Это не Валина песня.

– Ах, точно, – согласилась Ксения. – Это же группа «Алиса», Кинчев.

– Ого! – порадовался он. – Стало быть, вы тоже разбираетесь! Как и я!

– Да. А его песня такая… «Дороги расходились веером…»

– Точно! Но подумать только!.. Это и моя любимая песня из Валькиного репертуара! Вообще я не стал бы ничего писать. Но было жалко Вальку. Эти постоянные обвинения его во всех смертных грехах. И сектант он, и наркоман, и тантрист…

– Да-да. Об этом я тоже наслышана. Но это все неправда? А говорят: нет дыма без огня.

– Вот! То-то и оно. – Он грустно покачал головой.

– И вы заступились за товарища.

– Пожалуй что так, – кивнул он. – А кто, как не я. Ведь у нас не было друг от друга секретов.

– Ну что ж, тогда почитаем, – улыбнулась Ксения.

– А я не буду вам мешать. – Он поднялся. – Я позвоню вам. Хорошо?

– Позвоните, – вздохнула Ксения, возвращаясь к своим невеселым мыслям.

Был конец рабочего дня. Ксения устала, очень хотелось домой. «А что мой дом? – грустно подумалось ей. – И вообще, что ждет меня впереди?..»

На углу стола лежали мемуары о рок-музыканте Усовском. Со вторника Ксения пыталась работать с текстом, заставляла себя открыть рукопись, да так и не смогла.

А вот мы сейчас и узнаем. Итак… Она придвинула к себе стопку листов, раскрыла ее наугад и углубилась в чтение.

«Помню, мы шли с Валей по набережной Невы, стояло лето, но в воздухе уже отчетливо пахло осенью. Смеркалось, в темной воде змеились миллионы огней вечернего Питера. Вдруг Валентин остановился, буквально застыл как вкопанный. Я продолжал ему что-то говорить, но он меня уже не слышал. Поэт глядел куда-то вдаль. Я тоже встал, вглядываясь в темнеющий воздух, пытаясь понять, что так взволновало его…

И наконец увидел. На самой середине Невы, низко над водой летела одинокая чайка. Неподвижно раскинув крылья, казалось, она плыла, наслаждаясь ширью реки, красивым погожим вечером, малиновым закатом. Но вот чайка чуть заметно взмахнула крыльями и, ударив ими о воду, молниеносно нырнула… И тут же в клюве ее затрепыхалась, заблестела рыбка.

– Вот часто и мы так же, – вздохнул Валя. – Думаем о человеке высоко. А на деле, брат, оказывается совсем-совсем иначе. Один корыстный интерес.

– А я уверен, чайка совмещает в себе и корыстный интерес, ведь кушать всем нужно, и чувство этого прекрасного вечера, – вступился я за красивую птицу.

– Ты это о чем? – непонимающе уставился на меня Валя. – Какая такая чайка?!

– Так ведь вон она, – удивился в свою очередь я и указал на середину реки, но чайки там уже не было. Но зато я только сейчас понял, что приковало взгляд барда. Это был мост. Точнее – черный силуэт моста с черными же фигурами людей на фоне еще голубого неба. Мы словно попали в театр теней. Люди непрерывно двигались двумя встречными вереницами. – Это похоже на изящное философское действо, – сказал я Валентину. – Одни торопятся перейти мост и достичь левого берега, а другие – правого берега. Кто же прав? Ведь истина, как известно, посередине. Но середина – это река.

– Я опять не понял тебя, – странно посмотрел на меня бард. – Мост? Ты о чем?!

– А ты о чем? – смутился я под пристальным взглядом поэта. – Ты же смотрел на мост?

– Какой мост?! – усмехнулся Валентин. – Я на закат смотрел. И удивлялся красоте заката…»

Ксения невольно расхохоталась. Тревога за собственную будущность незаметно отступила. Читать воспоминания о поэте было забавно, но больше ее начинала интересовать личность автора воспоминаний. Как там его?..

Она вернулась к началу рукописи. На первой странице, вверху, прочитала имя. Автора звали Иван Рахманов.

В канун Восьмого марта Ксения просидела в издательстве до позднего вечера. Нужно было закончить работу над рукописью про Валю Уса. Анна Викторовна специально попросила ее не тянуть.

Из издательства в тот день Ксения вышла последней. На улице стемнело. Валил мокрый снег с дождем, но повсюду чувствовался наступающий праздник.

Нарядно горели витрины магазинов и рекламные щиты, предлагая «феерию всевозможных подарков для любимых».

Подняв воротник, Ксения шла в шумной толпе среди счастливых женщин с букетами цветов и веселых мужчин с красиво упакованными заманчивыми коробочками.

Многие женщины принимали поздравления на ходу, по мобильнику. Лишь у Ксении телефон молчал как рыба. «Да и кто мне может позвонить? – печально размышляла она. – Разве что кредиторы из банка? Или бандиты? Но им тоже сегодня не до меня – поздравляют своих любимых».

И вдруг ее телефон разразился нетерпеливой трелью. Номер был незнакомым и зловещим: три единицы, тройка и далее опять единицы.

Болезненно морщась, Ксения спрятала телефон поглубже в сумку. Он смолк, но тотчас затрезвонил опять.

«Как я могла подумать, что обо мне забыли?» – обреченно вздыхала она под настырный трезвон. Сегодня же седьмое марта – день, который ее недруги назначили «последним днем расплаты по векселям». А иначе… ей будет очень худо.

Ксения плакала и отчаянно молила хотя бы об отсрочке Володиных долгов. Но они были неумолимы:

«Ты же вместе с ним тратила наши деньги. Поэтому плати! Не знаешь, где твой муж? Тогда седьмое – крайний тебе срок. А потом начнутся жесткие меры. Рассказать какие? Или сама догадаешься?..»

Под несмолкаемую трель Ксения свернула за угол, вошла в свой двор и… застыла как вкопанная.

У ее подъезда дежурила черная тонированная машина с перегонными номерами. Поодаль, нетерпеливо озираясь, прохаживались два парня.

Ксения отпрянула, попятилась за угол. Кажется, успела. Бандиты не заметили ее.

Но путь к дому был отрезан.

Телефон в сумке, наконец, смолк. Хотя теперь ей уже было все равно. Словно издеваясь над ней, колючий снег царапал лицо, проникал за шиворот.

Хотелось бежать. Только куда?..

В горле встал упругий комок. Но разрыдаться не получалось. Внутри все точно замерло, окаменело.