Анастасия Соловьева - Принц для неудачницы

– Нет!..

– Вот! А групехе уже лет пять, между прочим, а поют по огородам, кое-как перебиваются… А ей, солистке доморощенной, нужна слава, фэны, ревущие стадионы! Только воз и ныне там… Она психует, требует, чтобы мы пиарили их. Ванька ей сказал не так давно: аудитория у нас не совсем подходящая. Она швырнула в него напольной вазой. Представляешь?

– Очень легко.

– Он кое-как увернуться успел.

– Но ведь они не расстались и после этого!

– После этого она умотала в Иваново на очередные гастроли. А Ванька – в Москву, повез в ваше издательство рукопись. Через две недели она вернулась как ни в чем не бывало. Несчастная вся из себя. Понятно, успех обломился в очередной раз. Ванька обычно ее жалел, а тут до свидания, говорит, Рая.

– Почему Рая? Она же Радда.

– Радда – это так!.. Псевдоним. А встретился он с ней, когда никаких псевдонимов в помине не было. В юности она была фанаткой Усовского, не пропускала ни одного концерта. Однажды Ванька с Усовским возвращались откуда-то поздно вечером, решили к Усовскому зайти. А Рая сидела в парадном на подоконнике. Автограф, что ли, ей нужен был, не помню…

Они ее ради смеха позвали пить чай, потом Рахманов потащился ее провожать, в такую даль, чуть ли не в Колпино. Она там снимала квартиру.

Рахманов показывал мне ее фотки… Она была прелестной. Худенькая, огромные черные глаза с ресницами как у эльфа. И куда только это все делось?..

– А куда вообще девается все?

– Когда она вышла за Рахманова, – продолжала Линда, оставив без внимания Ксенин вопрос, – она, конечно, попала!

– Куда попала?

– В яблочко! В самое сердце рок-тусовки. Все вокруг творили, и Рая запела, прости господи.

– Зачем ты рассказываешь мне это, Линда? – спросила Ксения вдруг.

– Зачем?.. – Линда задумалась на секунду. – Чтоб ты знала!.. Их отношения в последнее время напоминали гордиев узел. Кто-то должен был его разрубить. Этот кто-то – ты.

– Но я ничего не рубила.

– Конечно, не рубила, – улыбнулась Линда. – Он просто влюбился в тебя. Вернулся из Москвы и говорит нам с Митькой: ребята, я влюбился. С первого взгляда.

– Так и сказал?

– Угу… А Рая в первый раз получила решительное от винта. По-человечески ее понять можно: Ванька по жизни носился с ней как с малым дитем. И вдруг – такой облом! На Раю не стоит обижаться, ее не стоит принимать всерьез. Она не в адеквате…

– Понятно…

– Что тебе понятно?

– У Рахманова проблемы с женой.

– Точнее, у Рахманова давно уже нет жены. И наконец, он встретил женщину…

– Но женщина оказалась какой-то странной… Тоже не в адеквате. Бедняге Рахманову на женщин не везет!

Линда вздохнула, ничего не ответила.

– Скажи честно, – спросила она после паузы, – он что, совсем не нравится тебе? В прошлый раз мне показалось…

– Линда, я не знаю! Сама не знаю ничего! Я так устала от проклятой двусмысленности, от неопределенности! Сначала он признается мне в любви, а потом… уже здесь, на даче, его как будто подменили. Дальше – больше, приходит разбираться его жена. Я все ждала, что он скажет мне что-нибудь… или хотя бы намекнет. А он все молчал, улыбался или… предлагал порыбачить на озерах!..

– Какая чушь! – рассмеялась Линда. – А по-твоему, что он должен был предложить тебе?

– А что обычно предлагают женщинам?

– Женщинам? Да все предлагают! В койку предлагают, пол помыть тоже предлагают, белье постирать, обед сварить. Это было?

– Нет. Мы ужинали или в ресторанах, или…

– Значит, в рестораны водил. – Линда удовлетворенно загнула палец. – Подарки дарил?

– Да…

– Цветы?

– Один раз.

– Знаешь, как это все называется?

– Как?

– Рахманов за тобой красиво ухаживал! Я бы сказала: ухаживал классически. Обычно такие ухаживания заканчиваются предложением руки и сердца.

– А вот этого мне точно не надо!

– То есть как это не надо?! – не поняла Линда. – Почему? Ты не хочешь за него выходить? – Ксении показалось, что ее собеседница в смятении. Они словно поменялись ролями. – А как же он?.. что будет, если ты?..

– Все будет нормально.

– Боже мой, что ты говоришь?! Да вы с Рахмановым созданы друг для друга! Идеальная пара. Ему нужна как раз такая, как ты, – тихая, домашняя, интеллигентная…

– Очень может быть, Линда. – Ксения чувствовала, что обретает спокойствие и долгожданную ясность. – Такие люди нужны всем. Хотя я, может быть, и не вполне такая, как ты думаешь… И у меня сейчас другие планы. Замужество пока не входит в них.

– Ты не против, если все, что ты сказала сейчас, я сегодня вечером передам Ивану? – пафосно поинтересовалась Линда.

– Разумеется, передай, если он спросит тебя обо мне. И конечно, скажи ему большое спасибо….

– Спасибо ты можешь сказать ему лично.

– Нет, к сожалению, я спешу. Сейчас у меня много дел. А когда все чуть-чуть образуется, я позвоню. Обязательно, непременно!..

– Позвони, – эхом отозвалась Линда.

Ксения видела, что Линда всерьез огорчена их разговором. Кофе они пили в гробовом молчании, Линда больше ни о чем не расспрашивала и ни к чему не склоняла. И только покидая ресторан, вполголоса, как будто обращалась к самой себе, проронила:

– Не буду я ему ни о чем говорить. Не могу вот так просто взять и тюкнуть по башке своего ближнего.

В Москву Ксения приехала ранним утром. По непроснувшемуся небу ветер гнал свинцовые тучи, но на востоке алела полоска восхода.

Поеживаясь на апрельском ветру и машинально повторяя про себя какие-то банальности о том, что после долгой разлуки родной город встречает ее не слишком приветливо, Ксения покинула вокзал и зашагала к метро.

Было холодно, но холод бодрил. В дороге она выспалась и теперь чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. В сущности, все естественно. Она возвращается домой с курорта, и перед ней лежит непаханое поле проблем. И ей, как крестьянину, предстоит пройти по этому полю с плугом.

Русские крестьяне, как известно, не жаловались, не плакали, не заламывали рук. С достоинством несли они суровую бедность и бремя тяжелого физического труда и не ждали ни от кого помощи.

Вот оно – возвращение к культурным корням, к здоровым этическим началам! Только мрачно немного получается. Похоже на «Не верь, не бойся, не проси». Крестьяне, допустим, верили в Бога. А ей верить в кого? Или во что?

Дома, бросив нерешенным вопрос веры, она занялась насущными вопросами. Сначала дети, мама, хотя бы наскоро, подробный разговор позже. Затем наскоро выпить чаю.

В холодильнике сиротливо мерзли три яйца, йогурт, засохший круассан – все месячной свежести. В свой последний московский месяц, доведенная до отчаяния, она почти не обращала внимания на еду.

Теперь начнется другая жизнь!

После чая Ксения отправилась к банкомату и обнаружила на карте значительные денежные поступления. Значительные, конечно, по меркам редактора, а не проштрафившегося бизнесмена. Но она все равно обрадовалась. Вот здорово! Этих денег ей хватит на первое время. И в Дмитров можно кое-что отвезти…