Кристин Хармел - Искусство французского поцелуя

— А твои родители? Они всегда считали, что я тебя не достойна. Хотели, чтобы ты женился на какой-нибудь спортсменке из «Лиги плюща» или вроде того.

— Неправда.

— Правда. Мне это прекрасно известно. Они считали, что ты заслуживаешь большего.

— Тогда почему они так хотят, чтобы мы помирились? — ликуя, спросил Брет.

— А они этого хотят?! — изумленно воскликнула я. Мне казалось, что операция «Вернуть Эмму» проходит втайне от его родителей.

Брет уверенно закивал.

— Да! На следующей неделе будет семейный ужин. Они ужасно за нас рады!

— Правда?

Брет снова кивнул.

— Весть о нашем расставании их убила. Они испугались за семейную репутацию и даже перестали платить мне пособие.

— Пособие?!

Он заморгал и густо покраснел.

— Ну да. Я раньше не говорил… Каждый месяц они давали мне деньги. Вроде как для списания налогов.

— Сколько? — осведомилась я, вспомнив, как Брет всегда настаивал, чтобы счета в ресторанах мы оплачивали раздельно.

Он немного помолчал.

— Пять тысяч долларов.

Я уронила вилку.

— В месяц?! — уточнила я дрогнувшим голосом, который вдруг повысился на пару октав.

Брет кивнул. Ему даже хватило такта сделать пристыженный вид.

Несколько минут я переваривала услышанное.

— Значит, они перестали платить тебе «пособие»? — переспросила я. Меня начинало мутить, — Ждут, когда мы помиримся?

Брет опять кивнул, видимо не сознавая, что сам роет себе яму.

— Они назвали это «детским капиталом». — Он хихикнул. — Хотят, чтобы мы скорее поженились и родили им внуков. Не знаю, какие еще доказательства любви тебе нужны.

— Брет, — терпеливо начала я, — это вовсе не доказывает их любовь ко мне. Твои родители просто боятся, что подумают о них другие, и мечтают о внуках. А я для них — самый легкий путь к этой цели.

Брет склонил голову набок.

— Неправда, они тебя любят, Эмма. Как и я.

— А любишь ли? — напрямую спросила я. — Или просто хочешь меня вернуть, чтобы снова получать «пособие»?

Брет беззвучно открыл и закрыл рот, словно рыба.

— Не могу поверить, что ты так подумала, — наконец произнес он.

Тут зазвонил мой мобильный. Обрадовавшись поводу хоть ненадолго прекратить этот разговор, я полезла за телефоном в сумку. Брет нахмурился.

— Ты ответишь? Мы ведь ужинаем.

— Отвечу. — Я посмотрела на дисплей: «Номер засекречен». Скорее всего звонили с каким-нибудь коммерческим предложением — ну и пусть, лишь бы сбежать отсюда. — Это важный звонок.

Я встала и вышла на улицу. Зная, что Брет за мной наблюдает, я села на диванчик спиной к нему и нажала «Ответить».

— Эмма! — Звонила Поппи, и голос у нее был взбудораженный. — Ты где?

— Ужинаю с Бретом, — пробормотала я.

— Что?

— Не спрашивай. — Я вздохнула. — Что случилось? У вас там уже поздно. — Я мысленно подсчитала разницу во времени. Если здесь полдевятого, то в Париже уже полтретьего утра. — Все нормально?

— Просто отлично! — По голосу было слышно, что она улыбается. — Я не в Париже, я в твоем часовом поясе!

Я подскочила на месте.

— Что? Где?!

— В Нью-Йорке! — радостно ответила Поппи.

— В Нью-Йорке?! — переспросила я. — Что ты там делаешь?

— В общем, тот случай с водными лыжами пошел Гийому на пользу. Нам стали звонить из разных американских СМИ. Мы только что прилетели, завтра участвуем передаче «Сегодня с Кэти Джонс», а в пятницу нас пригласили на «Доброе утро, Америка»!

— Ты шутишь! — воскликнула я — Поппи, это же чудесно! Почему ты раньше не предупредила?

— Хотела сделать тебе сюрприз.

— Сюрприз?

Она помолчала.

— Я надеялась, что ты приедешь.

Я упала духом.

— Поппи, я бы с удовольствием, но сейчас не могу себе этого позволить. Ты же знаешь…

— Хорошо, скажу иначе: на твое имя уже забронирован билет на самолет и номер в «Хайатт гранд сентрал». Вылетаешь завтра утром, так что возьми выходной. Честно говоря, не приехать с твоей стороны будет ужасно глупо.

— Поппи…

— Гийом за все заплатил! — перебила она меня. — Он все еще жутко переживает из-за того, что случилось, — и поделом! Так что ты можешь слетать за его счет.

Я немного поразмыслила и решила, что Поппи права. Тем более билет уже куплен…

— Хорошо, — медленно ответила я. — Тогда, наверное, приеду.

— Здорово! — воскликнула Поппи. — Завтра в полдень приезжай на студию Кэти Джонс, это на пересечении Бродвея и Пятьдесят третьей. Билет тебя ждет. После шоу поужинаем!

— Я так рада, — тепло сказала я. — Не знаю, как и благодарить.

— Зато я знаю!

— Как?

— Соберись с духом и беги от Брета, пока не поздно — ответила Поппи. — Эмма, я понимаю, тебе сейчас одиноко и трудно, но ты не должна сдаваться.

Я поразмыслила над ее словами и тихо сказала:

— Ты права.

— Вот и умничка! До завтра, Эмма! Au revoir! Повесив трубку, я несколько минут сидела на месте.

Что я творю? Как я до этого докатилась? Почему снова решила, что мы с Бретом созданы друг для друга? Видимо, так на меня подействовали три недели тирад Джинни с общим посылом «вернись к нему, дура», и от безысходности я впала в уныние.

Но ведь и поездка в Париж не прошла для меня даром. Я впервые заглянула в себя и научилась себя понимать. Дело было не в работе, не в бессмысленных свиданиях и даже не в саморазрушительной тяге к Гейбу. Просто я впервые за три года осознала: быть одной не так уж и плохо.

Я глубоко вдохнула, встала и вернулась за столик.

— Это очень некрасиво, Эмма, — сказал Брет, покачав головой. — Я никогда не разговариваю по телефону за ужином.

Я удивленно на него посмотрела.

— Брет, сколько себя помню, ты всегда отвечал на звонки!

— Только на деловые.

— Мне тоже звонили по работе.

— Что, из ресторана? — усмехнулся Брет. — По какому-то важному официантскому делу?

— Нет, звонила Поппи. Насчет Гийома Риша.

— Тебя вроде уволили с той работы. Я кивнула.

— Похоже, настало время побороться за то, чего я заслуживаю.

Я все еще стояла, и Брету явно было неловко от этого.

— Ты не хочешь сесть, Эмма? На нас смотрят.

Я пропустила его просьбу мимо ушей.

— Ответь мне на один вопрос, Брет. Почему ты хочешь меня вернуть?

Он смутился.

— Потому что люблю тебя.

— Почему? — настаивала я, — Почему ты меня любишь?

— Не знаю… — смешался Брет — Просто люблю, и все.

— Почему меня, а не Аманду?

— Давай не будем ее впутывать, — пробормотал Брет.

— Ты сам ее впутал, — пожав плечами, ответила я.

Он изобразил пристыженный вид.

— Не знаю, Эмма, — с досадой сказал он — Я люблю тебя, потому что ты всегда была рядом. Потому что ты меня знаешь и мы хорошо ладим. Я люблю тебя, потому что ты будешь хорошей матерью нашим детям. Мы прекрасная пара. Не знаю, какого еще ответа ты от меня ждешь.