Маргарита Южина - Альфонс ошибается однажды

Лянка поежилась, а в голову снова лезли идиотские мысли.

А почему, собственно, ересь? Она будет просто разговаривать с ним… она будет говорить за себя и за него. Ну получался же у них разговор глазами, когда он пришел к ним в каюту! Они и без слов друг друга прекрасно понимали. Как он тогда на нее смотрел!.. Пока не понял, что это она девчонок споила. А что ей было делать?! А ничего не надо было, надо было и дальше разговаривать с ним одними глазами. А там, глядишь, он и языком бы заработал, а так… вот и придумывай теперь все его реплики! Вот что он сейчас думает? Он… он, наверное, надеется, что Милка придет с Ляной… да, надеется. Он и Милочку-то к себе так близко подпустил только для того, чтобы снова с Лянкой встретиться. Сидит небось сейчас у себя дома и думает – придет Лянка или нет? Лянка придет, а он… он посмотрит на нее долго-долго, нежно-нежно, возьмет вот так за обе руки и тихо произнесет: «Как же я по тебе соскучился. Я не могу жить без тебя, у меня не получается. Все эти Ирочки, Даши… все они – ничто, ты одна у меня, ты единственная. Только ты моя королева. А корону я отдал Ирке, потому что занял у нее десять тысяч. А отдавать нечем, я ж машину…» Стоп! Чего это он будет у этой Ирки деньги занимать? Не надо здесь ни про какие деньги. Лучше он про Ирку и вовсе вспоминать не будет! И про Дашку тоже! Нечего им вообще в Лянкиных мечтах делать!…Он возьмет, прижмет ее к себе так крепко-крепко и зароется носом в ее волосы, а она ему скажет…

Немую беседу пришлось прервать, потому что Лянка заметила, как к подъезду Корнеева в туфлях на огромной платформе ковыляет Милочка. Платьице подруги бесстыдно открывало грудь чуть ли не до самого пупа и заканчивалось как-то неожиданно быстро – не дотянув до середины бедра. На пышненькой Милке эдакий наряд смотрелся ну очень карикатурно.

– Ну сколько ж можно говорить – открывают либо грудь, либо ноги, – прошипела Лянка. – А Милочке так и вовсе нужно и то и другое прятать! Паранджа – вот для нее самый идеальный вечерний наряд!

Она, конечно, кривила душой – Милочка хоть и выглядела в этом диком мини весьма комично, однако ж мордашка ее так сияла, что оборачивались прохожие. А может быть, прохожие оборачивались, чтоб посмотреть, как она спотыкается на высоченных каблуках?

Как бы там ни было, Мила уже вошла в подъезд, и Лянка осторожно поспешила следом. Она должна войти сразу после подруги.

Лянка слышала, как Мила поднялась на корнеевский этаж, как позвонила и как перед подругой распахнулась дверь.

– О-о-о-о!!! – радостными воплями встретили Милку. – А ты одна?!

Это спросил Корнеев! Лянка все правильно рассчитала – он ее ждал! Он надеялся, что Милочка придет с Лянкой! Он…

– А с кем? – искреннее не понимала Милка.

– Да вдруг бы тебя угораздило начальницу с собой прихватить, – ответил паразит Васяткин.

– Да ну ее, – отвечала подруга. – Она вчера с отдыха приехала, злющая, как волчиха какая-то! Прям так на меня и кидается, так и кидается!

– Не-е-е, нам злющих не надо! На фига праздник хоронить?!

Кто это сказал? Васяткин? Не похоже… Неужели Корнеев?!

– Вот и я так подумала, – согласилась Милка. – Думаю, ну и дуйся ты тут, нам веселее будет…

Лянка больше не могла слушать такого открытого предательства. Она выскочила из подъезда, завела машину и ударила по газам!

Дрянь!!! Какая же Милка дрянь! И этот… Корнеев, тоже хорош!!! Про нее там говорят всякую гадость, а он!!! А ведь совсем недавно он так преданно заглядывал ей в глаза! Так приглашал в ресторан… во всяком случае, хотел пригласить… Эх, ну ни на кого нельзя рассчитывать, ну что за жизнь такая?!

Она поставила машину на стоянку и уныло потащилась домой.

Отчего-то навалилась дикая усталость, как будто бы только что она вырвала одна все поле укропа, да по ошибке еще перепахала пару гектаров с картошкой.

Она еще не успела скинуть туфли, как зазвонил телефон.

– Да? – недовольно буркнула она в трубку.

Звонила Милочка:

– Лянка! Приезжай к нам! Здесь так здорово! Ну чего ты там одна дома! Давай сюда! Мы здесь все уже за столом! Лян, Арсений та-а-а-кую рыбу купил! И креветки королевские, как ты любишь! Давай приезжай!

– Да на фига ж я к вам приеду праздник хоронить? – перекривилась Лянка. – Вы уж сами там… как-нибудь…

В трубке повисло молчание, а потом Милка испуганно прошелестела:

– Лян, я ничего не поняла – у тебя умер кто-то, да? – и уже в сторону кому-то пояснила: – Она не может к нам, она на поминки собралась… Лян, а кто?

– Мила!!! – взревела Лянка в трубку. – У меня все живы! Я просто не хочу ваш праздник хоронить, как вы говорите! И вообще – я б на твоем месте не звонила всяким волчихам! Которые на тебя кидаются после отпусков! Ясно тебе?!

– Ясно… – растерянно проговорила Милка. – Я только не поняла, если никто не помер, чего ты не приедешь-то?

Больше ничего Лянка пояснять не стала, она просто бросила трубку.

Телефон зазвонил снова. Лянка уже хотела послать подругу куда подальше, но в трубке послышался мужской голос:

– Лян, я соскучился, сил нет. Я приеду?

Надо же! Данил!

– Нет, Даня. Не приезжай, – отрезала Лянка и отключила телефон.

Она прошла на кухню, включила телевизор и поставила кофе. Сейчас она будет смотреть какую-нибудь муру и пить кофе. А потом… потом она ляжет спать, а завтра… завтра будет видно.

Телевизор старался вовсю, но она даже не понимала, о чем речь. В голове так и звучали слова: «Нам злющих не надо». Да с чего они взяли, что она вообще к ним собиралась?! Да она бы и так не пришла – ни злющая, ни добрющая! Подумаешь, компашка у них там своя! Да у нее, у Лянки, да если она только захочет! Ах ты, господи, как же себя так научить, чтобы после всего этого еще и радоваться корнеевскому счастью?

В дверь зазвонили.

Это был он! Ну а как же! Она ж не зря сегодня мысленно с ним разговаривала! Не напрасными же были его взгляды! Он так ее понимал! Он даже на расстоянии понял, что она чувствовала, и вот – пришел!

Лянка распахнула двери, и… улыбка сползла с лица.

– Даня, ты? Я ж просила не приходить.

– Да брось ты! Чего ж не приходить, когда я уже с ума схожу – столько тебя не видел! – потянулся он к ее щеке. – Ой, ну какие мы серьезные! Да сердитые какие!

– Перестань, – прервала его Лянка и поплелась обратно в кухню.

Данил уверенно направился за ней, как было в самые безоблачные их дни.

Лянка молчком налила ему кофе, села рядом и уставилась в экран телевизора.

– Лянка! Девочка моя! Я тут подумал – а не пожениться ли нам, а? Ты ж у меня такая… ты самая моя ненаглядная! Боже! Как же я люблю тебя, девочка моя! – завел свою обычную песню Данил, но Лянка вдруг серьезно на него посмотрела, придвинулась ближе и спросила:

– Дань, вот ты мне скажи, только серьезно – а как ты мог целовать женщину, которую не любишь, а? Обнимать, прижимать…