Вера Колочкова - Под парусом надежды

– Хорошо, мамочка, я обязательно прислушаюсь. И хихикать не буду, честное слово. И это… как его? Рациональное зерно тоже усвою. Может, и прорастет чего. Я же способная, мамочка! Все на лету схватываю! – шутливо приобняла она мать за плечи.

– И на Кирилла не сердись, ладно? Завтра обязательно с ним помирись!

– … И отдели «замуж» от любви! – подстраиваясь под материнский тон, по-учительски произнесла Кира. – И посади семь розовых кустов! И подумай о смысле жизни!

– Ну вот, ты опять… – сбросила ее руки с плеч Елена Андреевна. – Я с тобой серьезно, а ты…

– Не сердись, не сердись, мамочка! Все я поняла прекрасно, прислушалась и усвоила! И еще – устала очень. Вообще, какой день сегодня странный получился! Совсем я заплюхалась и в сомнениях, и в откровениях… Доживем до завтра, ладно? Будет день, будет и пища…

После первого трудного стажерского дня наступил второй. Тоже трудный. Потом третий. Потом четвертый. Так и покатилось время незаметно, мало-помалу набирая скорость. Кира и опомниться не успела, как пролетел месяц ее стажерской практики. Не заметила просто. Работы было много. Так уж получилось, что она быстро вошла в обойму, стала в их маленьком коллективе помощницей нарасхват. Сначала по просьбе Петечки написала первое в своей профессиональной жизни настоящее исковое заявление в суд – он не успевал, очень спешил куда-то. Петечка прочитал, хмыкнул, довольно покивал и исправлять ничего не стал. А потом задания от него посыпались на Киру, как дары из рога изобилия. Она их и рассматривала как настоящие дары. А как иначе? Зачем тогда она сюда пришла? Для этого и пришла, чтоб руку набить…

Потом такие же дары начали сыпаться и из Клариного рога изобилия, когда она ситуацию распознала. И ей тоже Кира благодарна была. Потому что рука, если исходить из этого выражения, «набивалась» все больше и больше – только уставала сильно. Иногда и до десяти часов приходилось на работе засиживаться, как бедной Золушке в хлопотах по хозяйству. Но она не роптала. И похвал да благодарностей не ждала. Никаких. Даже и материальных. Хоть и поругивал ее за это Кирилл. Говорил – хоть процент с них бери за сделанную работу… Кира от него отмахивалась – какой такой процент! Когда это, мол, яйца с курицы процент брали…

Хотя Петечка, надо отдать ему должное, на словесные благодарности не скупился. И даже вслух их проговаривал при всем честном народе. И не то чтобы ей напрямую проговаривал, а так, обиняком, обращаясь к кому-нибудь со своим мнением, будто ее здесь и не было. Поднимал голову от написанной Кирой бумаги и говорил, например, Кларе: «Будет, будет из девчонки толк! Вижу, что будет!

Скоро на хвост наступит и оторвет!» Клара понимающе качала головой, косо посматривала в сторону Киры и проговаривала в ответ: «Да уж… Вот молодежь пошла – прямо в затылок дышит. Не девчонка, а выскочка натуральная! Вот попомните мое слово – так однажды прыгнет, что и не догонишь уже…» И Алексей Степанович согласно кивал из своего угла – правильно, мол, все говорите, и я того же мнения о девчонке…

Кире было приятно. Получалось, вроде как ругали они ее, но, черт возьми, так приятно да изысканно ругали! Кира улыбалась весело сама про себя, чуть краснела и старательно делала вид, что она к этому диалогу ну совсем даже не прислушивается…

А вот Кирилла никто не ругал. И не хвалил. Не случилось у него такой счастливой обоймы. Сидел целыми днями, спрятавшись за экраном компьютера, гонял разные игрушки, чтоб время убить. Иногда, правда, и в его присутствии польза была. Отчего-то случилось так, что все адвокаты безлошадными оказались, не имеющими своего личного транспорта. У Петечки было какое-то сложное глазное заболевание с труднопроизносимым названием, поставившее крест на его водительской карьере, а Кларе, как она сама говорила, «Богом не дано». Попав в третью аварию кряду, с мыслью сесть за руль и научиться этому полезному ремеслу она рассталась из соображений личной безопасности. Не дано, значит, не дано. И нечего судьбу искушать. И у Алексея Степановича тоже машины не было. Вот и обращались они к Кириллу по очереди, состроив просительно-умоляющие лица: «Выручи, Кирюш! Зашиваюсь! Опаздываю!» Кирилл выручал, конечно. Хотя Сергею Петровичу это и не нравилось. Но сердился он больше не на Кирилла, а на безлошадных адвокатов. Да и действительно – не для того он сына сюда привел, чтоб его в качестве водилы использовали. Он же учиться его сюда привел, стажироваться, руку набивать…

И сам Кирилл этим обстоятельством весьма недоволен был. Отвозя вечерами Киру домой, возмущался сердито:

– Что я, виноват, что они мне никаких заданий не дают? Может, я бы тоже хорошо все делал! И не хуже тебя…

– А ты не жди, когда дадут. Сам предлагайся. Изъявляй, так сказать, готовность, – наставляла его Кира. – А то сидишь за своим компьютером с таким видом, будто посылаешь всех подальше. Вот и результат…

– Ой, да ладно! Кто я им, мальчик, что ли? Еще глаза выпучивать буду, готовность выражая…

– Да, Кирилл, мальчик. Для них, профессионалов, ты именно мальчик. А чтоб мужчиной стать, не грех и глаза иногда повыпучивать.

– Значит, я не мужчина, по-твоему? – томно-игриво взглядывал он на нее, кокетливо поводя плечами.

– Ой, да мужчина, мужчина… Я ж о другом, как ты сам понимаешь!

– Ну а я все об этом, как ты тоже сама понимаешь… Ты не в курсе, мама твоя сегодня на даче заночует? Я так по тебе соскучился, адвокатка ты моя сильно толковая… Можно, я останусь, Кир?

– Не знаю. Видишь, дождь собирается – она и приехать может. Чего ей там в дождь делать?

– А может, не приедет?

– А если приедет?

Игривый этот диалог они вели в последний месяц с упорной постоянностью, с того самого дня, как Елена Андреевна после школьных и сильно нервных июньских экзаменов ушла в свой долгий педагогический отпуск и отбыла на дачу к подруге Люсе. То есть не на постоянное отпускное место жительства отбыла, а вольными туда набегами. Моталась туда-сюда на электричке, как ей вздумается. Одно было хорошо, что последняя электричка из тех краев прибывала в город где-то в районе двенадцати, стало быть, после половины первого наступала хоть и шаткая, но все же гарантия, что не зашуршат ее ключи в замочной скважине в самый интересный момент… И не то чтобы они Кириной мамы боялись. Вовсе нет. Наверное, просто в игру, нечаянно ими же самими придуманную, слишком уж старательно заигрались. И самым интересным моментом в этой игре было оно, его величество ожидание – приедет, не приедет мама сегодня… Особенно увлекся этой игрой Кирилл. А Кира так – подсмеивалась над ним только. Ну и старалась подыграть, конечно. Жалко, что ли? Она ж не ханжа какая-нибудь, она нормальная современная девчонка…