Людмила Белякова - Сезон любви

Ни до ни после него «списка опечаток» не было. Глаза выхватывали куски каких-то советов вроде «не надевать на собеседование длинных серег – их перезвон будет отвлекать от вас внимание специалиста по кадрам…». Никаких «жипописи курояток» там не было и в помине.

– Ну ладно, – примирительно сказала Липа, водружая календарь назад на спинку дивана, – значит, точно мне впотьмах привиделось.

«Да и откуда им взяться? Я же все вычищаю досконально. Пальчики у меня, конечно, шаловливые, резвые, вечно между клавишами попадают, но ведь я – профи, на доводку времени не жалею».

Тут Липа вспомнила свою действительно классную «опечутку» – как она, делая заказной, юбилейный материал об ансамбле народного танца, лихо обозвала лезгинку лезбинкой и чуть было не отправила материал заказчику в таком виде… Но не отправила же? Просмотрела статью еще раз, чуть не умерла с хохоту, но выловила…

«А если б такое прочел РДГ?! Ведь убил бы джигит кавказский, а? Но обошлось как-то… Обойдется и дальше».

Но календарь, по-видимому, трогать сегодня уже не стоит – он устал и будет публиковать какую-то ерунду. Листок с кашей «Фрагонар» Липа отнесла на кухню. Можно и приготовить, чтобы не обижать друга – надо только купить эту крупу.

Наутро чуть успокоившиеся нервы, как уснувший компьютер – «мышкой», взбудоражил звонок в дверь. Без телефонного звонка приходили только цыгане за обносками, торговцы вразнос и бабуля Полуэктова. Липа подозревала, что это у нее слабые реминисценции начальничьей привычки врываться в отдел без стука – дабы застать недобросовестных подчиненных за чтением антисоветской литературы или вязанием салфеток – Лидьиванна часто и гордо называла себя «заслуженной апээновкой» и с удовольствием рассказывала, сколько надо было пахать и унижаться, чтобы, как она, получить звание редакто ра-аналитика и руководить целым департаментом.

«Хиловато вы анализировали в вашем АПН, если до контрреволюции допустили», – ехидно думала в такие минуты Липа, но вслух не высказывалась – Полуэкторша иногда здорово предугадывала события.

Лидьиванна, как водится, явилась с котом Дивуаром на руках.

– К вам можно, Липочка? Не заняты?

– Да какой там занята! – махнула рукой Липа. – Заходите ужо. Чаю испьете? Тогда идемте на кухню.

Перед Полуэкторшей можно было не выеживаться – мол, сижу дома по собственной инициативе, отдыхать продолжаю… Она знала, что происходит вокруг, наверняка не хуже Липы.

– Можно? – Она спустила с рук кота Дивуара. – Он будет себя хорошо вести. Правда, Дивусик?

Кот открыл пасть и издал сиплое мяуканье, сопровождая его чавкающим звуком смыкающихся челюстей, недовольно оглядел помещение и неряшливо плюхнулся на собственный хвост.

– Я на днях прослушала – в закрытом режиме, разумеется – одну очень интересную лекцию, – размеренно, как Баян-сказитель, начала Полуэктова. Не получив внятной реакции Липы, наливавшей воду в чайник, она продолжила все так же пониженным голосом: – На тему «Откуда взялся кризис и когда он кончится».

– Никогда, Лидьиванна. Я и без лекции знаю. В нашей жизни всегда есть место кризису.

– Так-то оно так, – таинственно прикрыла глаза Полуэктова. – Но все-таки… Так вот, один весьма компетентный товарищ рассказывал нам, кто и как обанкротил планету.

«Обанкротил планету? Хорошо сказано. Надо запомнить».

Липа на секунду представила себе Землю, летящую через промозгло-холодное межпланетное пространство, жалкую, ободранную, без единого огонька на поверхности… И над ней, не стесняясь и тыкая в спину пальцем, потешаются все космические тела – даже беспорточная астероидо-кометная мелкота…

«А еще гордилась перед нами – на мне жизнь есть, жизнь!» Получила, да? Будешь знать, как с людишками дело иметь!»

– И кто же эта сволочь, гад и подлюка? – без тени иронии спросила Липа, заваривая для Полуэктовой традиционный черный чай – зеленый та не любила, считая происками китайских оппортунистов.

– Мировая финансовая элита и американское правительство, – чванливо потрясывая головой, заявила Полуэктова.

– А зачем мировой финансовой элите дополнительные усилия? Они и так не голодают. А в Штатах правительство скоро поменяют – вот-вот. Им же и расхлебывать всю эту баланду.

– Американские, да и не только американские биржевые спекулянты, – многозначительно вещала Лидьиванна, помешивая чай, – сознательно и целенаправленно обрушили рынок ценных бумаг для того, чтобы потом скупить их по дешевке. В результате богатые станут еще богаче, а бедные – еще беднее.

Она победительно вскинула голову и вопросительно посмотрела на Липу – не побежит та сию минуту в гостиную – строить баррикаду, дабы отвоевать свое добро?

– Ну да, – невесело отозвалась Липа. – Дали чуть раздышаться, и будя. Чем обмохнатились, сейчас доедать будем. Утешили, Лидьиванна, ничего не скажешь. А этого Бумбарака выберут – что ваш лектор говорил?

– Весьма возможно, – веско произнесла Полуэктова, даже не сделав, как обычно, Липе замечание за политическое словоблудие. – Ведь тогда можно будет свалить все беспорядки и недовольство народных масс на первого чернокожего президента США.

– Да он не черный – так, смугленький… Лопоухий еще.

– Не имеет значения… Дивусик, иди ко мне на ручки, а?

Кот Дивуар уже минуту оглашал кухню скрипучим мявом, прося выпустить его из кухни – драть когтями Липину мягкую мебель. Липа подхватила кота под мохнатое брюхо и передала хозяйке. Кот пошел на ручки неохотно, а на небогатый Липин стол поглядел с нескрываемым презрением.

– Компетентные специалисты считают, – продолжила Полуэктова, – что в этой авантюре с искусственно навязанным кризисом замешаны и российские банки.

– Так они ж тоже полопались?

Полуэктова тонко улыбнулась:

– Вы не понимаете, Липа!.. Милая, наивная Липочка… Банки рушатся по всему миру, да… Но их денежные обломки накрепко прилипают к рукам преступных финансовых воротил! Российские не исключение.

«Точная цитата из этой вчерашней политинформации. У бабки склероза нет. Старая гвардия! Ура!»

– А кончится-то эта муть когда? Вам хоть сказали?

– Ну-у… Дивусик, не плачь, сейчас пойдем домой… Наверное, к апрелю наступит некое послабление, летом вообще вся деловая активность снижается, так что до сентября особых перемен не будет. А там…

– Ага, острое состояние перейдет в хроническое. Вам еще кекса подрезать? Вы не стесняйтесь, его уже доедать пора.

Полуэктова подняла едва заметные седые бровки и вытянула белесые губы трубочкой, размышляя то ли о кризисе, то ли о кексе.

– Нет, спасибо, я ограничиваю потребление углеводов. Оппозиционно настроенные аналитики не исключают повторный вал кризиса.