Наталья Лукьянова - Негаданное счастье

В отличие от нее, зажатой и абсолютно несчастной, Балканский чувствовал себя превосходно. Он с удовольствием завтракал и явно не страдал отсутствием аппетита. В любое время суток делал это сочно, с необыкновенным смаком и нескрываемым наслаждением. Можно позавидовать. Активен, разговорчив и к подвигам готов. Ему проще, его не мучают глупости. Он свободен от чувств, а она нет. Вот и вся разница. Кстати, процесс поглощения пищи не мешал ему с энтузиазмом рассказывать много интересного. Великое дело знать страну не по книгам, а изнутри.

После завтрака тронулись дальше. Потихонечку Виктория Михайловна начала приходить в чувство. Тем более что Балканский с неутомимостью энтузиаста и явным удовольствием продолжил свой рассказ о великом и неистовом Гауди. Викторию Михайловну удивили не энциклопедические знания Геннадия Николаевича, а эмоциональный накал, с каким он говорил об архитекторе. Кто бы мог подумать. Сколько страсти, любви, искренности и обожания было в его словах! Честно говоря, больше всего она боялась перед поездкой, что Балканский потащит ее на корриду. Но, судя по всему, банкира, по-настоящему влюбленного в страну и ее идолов, не интересовало кровавое и жестокое зрелище, чему она была очень рада.

После приезда в Барселону оставили машину на городской парковке и отправились гулять по городу. Виктория Михайловна забыла о своей неловкости и заторможенности. С первых шагов по улицам удивительного и приветливого средиземноморского города она почувствовала каждой жилочкой, что именно здесь хотела бы жить. Здесь невозможно было быть несчастной или чувствовать себя одинокой. Геннадий Николаевич сразу предложил посмотреть Барселону его глазами и отказаться от традиционных и скучных экскурсий. У Виктории Михайловны не возникло возражений. Всегда интереснее узнать новое изнутри. Тем более что у нее не было ни малейших оснований сомневаться в компетентности своего добровольного проводника и личного экскурсовода. Это вам не «посмотрите налево» – «посмотрите направо». Потом скороговорочная информация, имена, цифры, даты, стили – и в результате полный кавардак в голове. Все равно – от этого словесного потока почти ничего не останется. Ведь главное не это. Когда кто родился и умер, можно узнать и так, было бы желание. Самое важное, какие ты испытал ощущения и эмоции, почувствовал ты или нет ритм и характер города. Виктория Михайловна была на седьмом небе от счастья. Мало того что рядом с ней находился Балканский собственной персоной, что само по себе было потрясающе, он с каждой минутой открывался с новой стороны. И ни одна из этих сторон ее не раздражала и не нервировала, а очень даже наоборот. Если бы не его славянская внешность, своей страстностью и знанием города до мелочей сошел бы за местного жителя.

Геннадий Николаевич не повел ее на центральную площадь, они первым делом отправились в старый город и скоро из современной европейской суеты попали в сказочную атмосферу лабиринта средневековых тупиков. Это было не похоже ни на что. Такого в центре точно не увидишь. Здесь даже запах был особенный, из маленьких кафе тянуло удивительно знакомым шашлычным запахом жареной баранины.

– Как у нас на юге, только декорации другие, стиль готический, а так – закрой глаза, и будет полная иллюзия, что мы на Кавказе, – изумленно проговорила Виктория Михайловна и смешно сморщила нос.

– Все правильно, в этом районе живут в основном старики, бедняки и иммигранты. Район-то не парадный, рабочий. Докеры, рыбаки здесь истинные хозяева. Рабочая прослойка основательно разбавлена иммигрантской смесью выходцев с Филиппин и из Пакистана. Так что ничего удивительного, что пахнет бараниной, – улыбнулся Балканский.

Виктория Михайловна после первых дней пребывания в Испании уяснила для себя, что в этой солнечной стране никто не работает не только в часы сиесты. Для нее было великой тайной, чем, собственно, государство живет, и живет при этом совсем неплохо. На часах около шести часов вечера, а улицы полны праздного народа. И это в рабочем районе. Женщины всех возрастов, ребятня, старики вынесли из квартир, кажется, все имеющиеся стулья и сидят себе вольготно, подпирая стены жилищ, как будто это занятие – самое важное в их жизни. В маленьком открытом кафе компания мужчин азартно играет в карты, рядом пристроились доминошники. Вокруг роятся стайки сочувствующих советников. На узких улочках-катакомбах полно велосипедистов и молодежи на роликах. У фонтанчиков самозабвенно целуются влюбленные пары. Тут же довольно лениво, но уверенно фланируют жрицы любви и довольно подозрительные личности. Никто никому не мешает, броуновское движение молодых нисколько не раздражает развалившихся на стульях матрон и стариков. Они изредка перекидываются словечками, но без всякого осуждения и нервной истерии.

– Нравится? – с гордостью спросил Геннадий Николаевич, как будто он самолично, собственной волей и фантазией, создал эту многоликую, яркую картину.

– Очень, – искренне ответила Виктория Михайловна.

– Это еще только начало, скоро я вас познакомлю со старинными испанскими традициями. Такое в фешенебельных ресторанах сейчас редко встретишь. А здесь я знаю одно заведение, где все происходит, как много веков назад. По крайней мере, мне так кажется. Называется это чудо поррон. – Слово прозвучало как пароль, открывающий дверь в сказку.

– Поррон, – завороженно повторила Виктория Михайловна.

– Но сначала побродим по центру, вы еще не устали? Что ж, прекрасно, вы отличная спутница, я в вас не ошибся. Может, перекусим немного? – В голосе Геннадия Николаевича не было никакого подвоха. Это было самое обыкновенное предложение.

Виктория Михайловна вспомнила завтрак и почувствовала неловкость.

– Я не голодна, – соврала она без зазрения совести. Хорошо, что Балканский не заметил румянца, который мгновенно покрыл ее щеки. Вот до чего дошла. До вранья.

– Ну что ж, тогда вперед? – спросил Балканский и уверенным жестом взял Викторию Михайловну за руку.

– Вперед, – обомлев от этого невинного жеста, пролепетала бедная женщина.

Как молодые влюбленные, держась за руки, они шли по узким улочкам, пока не достигли границ нового города.

– Прошу любить и жаловать. Туристическая Мекка всех путешественников – знаменитый променад Рамбла у ваших ног, – торжественно и шутливо отрапортовал Геннадий Николаевич, не отпуская при этом руку женщины. Виктории Михайловне было и радостно, и страшновато. Голова кружилась от впечатлений и состояния щенячьего восторга. Вырвать свою руку из твердой ладони Балканского было неприлично, человек мог не понять ее дерганий и обидеться. Ей этого хотелось меньше всего. И в то же время чувствовать его пальцы она была не в состоянии. От них бил парализующий заряд такой мощности, что скоро у нее не осталось сил передвигать ноги. Смешно сказать, нынче даже пятиклассницы не млеют от подобных мелочей, а она, взрослая женщина, мать двоих детей, повела себя непозволительно глупо, или, точнее, по-идиотски. Лишь бы Балканский не понял ее состояния, а то она сгорит со стыда или утопится в море.