Елена Чалова - Кредо содержанки

– Но ты совсем не изменилась, – разочарованно сказала она. – И губы как были, и все остальное. Где ботокс-то?

– На лбу и в носогубных складках, – ответила Рина. – И сделала я это, чтобы не дать образоваться морщинам, а не чтобы превратиться в барби с толстыми губами.

– Никогда бы не догадалась. – Было очевидно, что Кира прикидывает, когда ей самой можно будет познакомиться с процедурой поближе.

– Может, отвезти тебя? – Рина решила, что пора как-то возвращать подругу к действительности. – Ты в банк или на таможню?

– Нет… Я к врачу. Ты же сказала, что нужно сходить… Да я и сама понимаю, что тянуть глупо. Только мне страшно – вдруг что-то не так?

– Не говори глупостей, и даже не думай. Ты здорова, Вадим тоже, и все будет хорошо.

– А сразу скажут кто – мальчик или девочка?

– Нет. УЗИ только после четвертого месяца покажет.

– Но я вчера читала, что можно узнать сразу, если взять пробу…

– С ума сошла? Нельзя плод тревожить! По медицинским показателям – это одно, а из-за дурацкого любопытства – другое. Вставай, пошли, я тебя отвезу.

– Сама доеду.

– Еще чего. И лимон надо купить.

– Зачем?

– Нарежь на дольки и соси, когда мутить начнет. Мне помогало.

– Вот лучше не напоминай, а?

Через неделю они все рассказали Дуське. Получился такой сопливый девичник. Все трое собрались у Киры, пили исключительно соки и чай, ели фрукты. Смотрели по DVD «Мамма миа» и почему-то периодически ударялись в слезы. Кира свою слезливость объясняла беременностью, Дуська – предменструальным синдромом, а Рина сказала, что плачет за компанию. Пример подружек действительно оказался заразительным, и они извели пачку салфеток.

– А я вот тоже скоро рожу! – заявила вдруг Дуська.

Подруги уставилась на нее молча, и она с горячностью продолжала:

– А что? Если хотите знать, мне Андрис предложение сделал!

«Нет, он неисправим», – подумала Рина.

– А ты что?

– Как что? Замуж за него выйду! Он такой замечательный!

– А он что, уже развелся? – осторожно спросила Кира.

– В процессе. Но Эмму он этой чокнутой защитнице попугаев не отдаст. Я сказала, что буду хорошо о ней заботиться.

– А жить ты где будешь?

– В Голландии, а что?

– Ничего, – быстро ответила Рина и пнула под столом Киру, которая уже открыла было рот, чтобы порассказать про эту голландскую деревню, где Дуська собиралась похоронить себя заживо.

Дуська продолжала подозрительно пялиться на Киру, и та заявила:

– Да я просто хотела сказать, что мы скучать будем… И папа твой, наверное, тоже.

– Ну, за папу я как раз спокойна. У него есть давняя боевая подруга. Так они встречались на ее территории, а теперь решили, что она переедет к нам, ну то есть к папе, а ее квартиру они сдадут. И на эти деньги поедут в круиз.

– По Средиземному морю?

– Нет, по Енисею. Папу пока за границу не выпускают, он же бывший совершенно секретный сотрудник.

– Ага, – растерянно протянула Рина. – Так возвращаясь к Андрису… Когда ты едешь?

– Через месяц. Развод должен завершиться через две недели, билеты он мне уже заказал, визу я получу через три недели…

– Как вы, однако, торопитесь!

– Жизнь коротка, и не надо откладывать на завтра то удовольствие, которое можно получить сегодня! – с пафосом произнесла Дуська. По тону было очевидно, что она цитирует, но Кира с сомнением взглянула на Рину.

– Вроде там контекст был другой, – протянула она.

Рина пожала плечами. Какая разница, какой он был, тот контекст. Каждое поколение подбирает себе цитаты и беззастенчиво пользуется ими для придания своим глупостям веса в собственных глазах и глазах окружающих. И что из того, что цитата переврана? Что из того, что, пытаясь утвердиться в собственном нигилизме, молодые обращаются за подтверждением к мудрости тех, кого ежедневно ниспровергают?

Рина тряхнула головой. Мысли дурацкие в голову лезут. Жаль, что не придуман еще ботокс для мозгов. А что? Вколол, выпрямил пару лишних извилин – и жить стало намного легче, и телевизор смотреть можно будет, не испытывая неловкости и рвотных позывов!

Кира вдруг всхлипнула, и глаза ее стремительно начали наполняться слезами. Подруги как зачарованные следили за голубыми омутами. Они подернулись влагой, на миг стали ярче и четче, потому что слеза – как линза – увеличивает глаз. Но в тот же миг дрогнули ресницы, и влага перелилась через край, смутив четкость озерец, которые из ярко-голубых на какой-то миг стали ненастно-серыми. Капелька текла по щеке, и след ее был неровен, ибо даже на безупречной молодой коже вода находит способы зацепиться, но не может задержаться. А глаза молодой женщины уже сияли, омытые и наполненные новыми жидкими линзами, ресницы слиплись и потемнели. И обе подруги тотчас же ощутили знакомое пощипывание в носах, и зрение помутнело, потому что линза-слеза искажает предметы, и обе они дружно завздыхали и потянулись за салфетками, чувствуя одновременно неловкость и облегчение, которое могут дать только слезы.

Через два месяца Рина сидела на том же диване и растерянно смотрела на Киру. Дуська уехала в Голландию и написала по имейлу всего один раз, но, судя по количеству грамматических ошибок в послании и бестолковости стиля, все у нее пока хорошо. Кира стала меньше бывать на работе и немного успокоилась, уверившись, что ребенок развивается нормально. Однако она всячески избегала встреч с Вадимом и никак не могла решить: говорить ему, что это его сына она носит, или нет.

А Рина, Рина сидела обхватив руками гудящую голову и не знала, что ей делать. Она выпила уже полбутылки вина (под завистливым взглядом Киры), и долгожданная ясность мыслей не наступала.

– Давай расскажи все еще раз, только спокойно, – приказала Кира, наливая себе ромашковый чай и усаживаясь в кресло.

– Еще раз? – Рина вздохнула. Кира немного злорадно подумала, что безмятежное чело подруги слишком сильно контрастирует со смятением в глазах и неверными движениями рук. – Ладно, рассказываю. Я была с Иваном Александровичем на одной встрече. Он, похоже, опять пошел в гору, какой-то суперпроект они там провернули с продажей земли, и он ждет назначения на пост главы края. И вот после встречи завозит он меня в ресторан, достает из кармана очередную бархатную коробочку… но, когда он ее открыл, я сразу поняла, что это не просто подарок. Там был та-акой желтый солитер… карата на два, на три.

– Солитер? – удивленно переспросила Кира. – Я думала, это червяк такой, типа глиста.

– Насчет глистов не знаю, но так принято называть камень, крупный бриллиант.

– Ладно-ладно, и что потом?

– И он сделал мне предложение. Мол, как человеку отныне публичному и во власти, ему нужна соответствующая жена. Умная, красивая, которая возьмет на себя представительские функции. Благотворительность, приемы и все такое.