Елена Чалова - За облаками – солнце

– Ириска, может, остановить? Подышишь?

Но она лишь помотала головой, вцепилась в его ладонь и замерла. Он погладил ее по голове, про себя опять обозвал дурехой и принялся смотреть в окно. Выбравшись из-за очередного поворота, они оказались на перекрестке, где расположился рынок сувениров и всего прочего. Водитель притормозил, широким жестом обвел местное изобилие и сказал: «Наггар Чоук». Сергей разглядывал шесты, на которых болталась как новая, так и сильно поношенная одежда и платки, всевозможную утварь, плетеные сумки и прочее, прочее. Он бы с удовольствием вышел из машины, размял ноги и побродил по рынку, но, бросив взгляд на замершую Лару, покачал головой. Водитель неодобрительно поцокал языком, но послушно тронул машину с места.

Имение Рерихов оказалось до ностальгических слез похоже на подмосковную дачу представителя русской интеллигенции начала XX века.

Неподалеку имелась гостиница – не слишком красивое, умеренно облезлое трехэтажное прямоугольное здание с широкими балконами, опиравшимися на подозрительно тонкие деревянные колонны. Сергей извлек жену из машины, расплатился с водителем, получил от администратора – улыбчивого и одетого в белоснежную длинную, до пола, рубаху – ключ и был с почетом и поклонами препровожден в номер.

Номер им дали средней величины, с двуспальной кроватью. Низкий столик и два плетеных кресла выставлены на балкон, ниша в стене, задернутая пестрой циновкой, играет роль шкафа. Но слуга, который принес их сумки, сумел выжать из обстановки максимум. Он останавливался подле каждого из немногочисленных предметов мебели, указывал на него широким жестом и говорил на своем языке несколько фраз. Звучали они торжественно. Апофеоз наступил, когда он подобрался к неприметной деревянной дверке в углу комнаты, распахнул ее и явил взорам иностранцев унитаз конфетно-розового цвета и задернутый розовенькой же занавеской душ. Сергей кивнул, признавая важность данных благ цивилизации. Тогда экскурсовод улыбнулся ему широкой улыбкой, многократно повторил его кивок, подошел поближе и протянул сложенную лодочкой руку ладонью вверх. Сергей послушно выдал чаевые, после чего они остались одни.

Сергей попытался было растормошить жену, но та твердо заявила, что примет душ и ляжет спать. Одна из сумок была под завязку забита литровыми бутылками воды, потому что Таня очень настоятельно рекомендовала пить только то, что при вас хорошо прокипятят, или бутилированную воду. Еще она снабдила их списком названий из трех пунктов, пояснив, что именно эта вода, по агентурным данным, является наименее опасной. Лара решила перестраховаться, и десять литров они привезли с собой. И вот теперь она извлекла бутылку родного «Святого источника», жадно выпила чуть ли не половину и побрела в сторону ванной комнаты. Сергей же отправился осматривать имение Рерихов.

Первое впечатление оказалось правильным – типичная дача средней полосы. Вот только в саду росла не морковка, а почему-то кактусы, и цвели не астры, а стрелиции. В целом пейзажи пленили его своей яркостью и насыщенностью. Туман поднялся, и окрестности радовали глаз всеми мыслимыми оттенками зелени. Одуряюще пахли цветы, названий которых он не знал, и в ветках деревьев перекрикивались непривычно яркие птицы.

На ломаном английском попросив совета у одного из сотрудников музея, он отправился в находившийся неподалеку ресторанчик. Съел что-то похожее на плов с курицей, сдобренный немыслимыми приправами, от чая отказался и купил бутылку колы. Еще к плову полагались лепешки из пресного теста, он взял их с собой и, вернувшись, скормил Ларе, которая делала вид, что спит. Потом взял фотоаппарат, бутылку воды, потому что после плова и рот, и желудок огнем горели, и отправился бродить по окрестностям и снимать все, что казалось интересным, то есть фактически все увиденное.

На следующее утро их уже ждал заказанный заранее внедорожник. Водитель вполне сносно объяснялся на английском, и, прихватив воду и кое-какие необходимые мелочи, они двинулись в путь. Дорога шла в гору. Нельзя сказать, чтобы подъем был крут, но перевал за перевалом, серпантин за серпантином они поднимались все выше. Сергей удивлялся жене: Ириска всегда отличалась обостренным любопытством и жаждой нового, и он думал, что она будет снимать и снимать, и специально взял флешку, чтобы скачать снимки, когда у фотоаппарата карта памяти наполнится под завязку. Но Лара вообще не брала камеру, она с самого приезда словно ушла в себя и теперь смотрела на дорогу равнодушным взглядом, думая бог знает о чем, либо вообще сворачивалась калачиком на заднем сиденье и дремала. То ли на нее так действовала высота (все-таки они уже очень заметно превысили привычные высоты), то ли она нервничала, думая об отце, – но Лара была практически некоммуникабельна, и, предоставленный самому себе, Сергей смотрел в окно, что-то фотографировал и пытался общаться с водителем.

Пейзаж менялся в сторону монохромности. Редела и пропадала зелень, и теперь впереди возвышались горы, словно выполненные сепией на голубом фоне. Коричневые, рыжие, бежевые тона и оттенки смешивались в самых невероятных пропорциях. Впрочем, нет, палитра здешних мест была намного богаче: склон в тени отсвечивал вдруг пронзительной синевой, а тот, что освещался солнцем, – переливался от нежно-розового до оранжевого колера. Снежные пики на вершинах четко вырисовывались на фоне безмятежно голубого неба, и сразу становилось понятно, что если где и искать обитель богов, то лишь здесь, в этом странном и лишенном всего лишнего месте.

Не то чтобы совсем пустыня: редко, но попадались машины, где-то мелькали домики на склоне ближайшей горы, но чувствовалось, что все это чуждое, наносное и до слез недолговечное. А горы как лежали, так и останутся здесь, топорща пики и размахнувшись склонами, не желая считаться ни с кем и не потрудившись создать людям хоть мало-мальски комфортные условия для существования.

Один раз им пришлось преодолевать реку. В узкой долине, куда не проникает солнце, дно оказалось завалено валунами и крупными камнями. Неясно, что за великаны вели тут горнодобывающие работы, но карьер они выкопали бестолково. По этим камням, не сильно обкатанным и производившим на автомобилистов неприятное впечатление своими острыми гранями, несся белый поток. Вода была непрозрачной не потому, что ее замутили ил или песок. О нет, просто она вся состояла из пены, кружась и разбиваясь на камнях и не находя ни метра ровной поверхности. Здесь собралась целая очередь: две машины стояли на краю потока, а здоровенный тягач, за рулем которого восседал совершенно невозмутимый тип, тянул лебедкой привязанную тросом машину. После того как автомобиль достиг берега, все причастные к процессу, включая зрителей, собрались в кружок и закурили. Потом все началось сначала. Ларе и Сергею пришлось ждать своей очереди, а затем переходить речку вброд – в салоне оставался только водитель, категорически отказавшийся покинуть своего верного скакуна, то есть внедорожник. Лару и Сергея по крупным валунам перевели легко. Лишь в одном месте пришлось делать довольно длинный прыжок, но все обошлось.