Арина Ларина - Принц б/у

Завороженный словом «свадьба», словно юная институтка, Коля заторможенно кивнул и поинтересовался:

– А что – остальное?

Вопрос выскочил из него сам, как горох из разорвавшегося мешка, но вернуть назад эту глупость было невозможно.

– Остальное? – Рита покраснела. – Ну… это все остальное.

– А, ну конечно, понимаю. – Коля пресек ее попытки объясниться, решив понимать остальное в широком смысле допустимых значений, поскольку сузить этот круг никогда не поздно.

Все его женщины и юные девочки из далекой молодости, и нынешние, слегка увядшие дамочки, хотели его на себе женить. Это читалось в их жестах, глазах, слепой готовности угодить, заманить, а затем захомутать, как туповатого рысака. Они прихорашивались, затягивали талии, запихивали поролон в лифчики, часами просиживали в парикмахерской, раскрашивали лица и ногти, обвешивались дорогими и не очень побрякушками с одной целью – понравиться. Понравиться и приручить. Все они желали перешагнуть из статуса любовницы в гордый статус жены, но ни одна не двигалась к цели с такой космической скоростью. Объяснить это можно было только одним – крайней степенью перезрелости томившейся в одиночестве невесты и сумасшедшей любовью с первого взгляда, пронзившей сердце богатой и красивой матери-одиночки.

Рита с удивлением наблюдала за женихом. Похоже, подобные темпы его не напугали. И дура она была бы, если бы послушала Лидку и обхаживала этого индюка, постепенно подводя к вырытой для него яме.

У нее опять мелькнула мысль, что что-то не так и нормальный мужик уже давно бы грохотал ботинками по лестнице, спасаясь от столь активной бабенки. Было ужасно обидно от осознания, что его здесь держат меркантильные интересы. Не она, такая ухоженная и привлекательная, а ее счет в банке, пачка долларов в кошельке, дорогущая квартира и перспектива заработать еще не один чемодан денег в американской валюте. Рита ненавидела его за это, потому что ее план был другим. Николай должен был влюбиться в нее так же сильно и безоглядно, как она много-много лет назад, а потом страдать, как она.

– Жаль, что мужики не залетают, – на полном серьезе поддержала ее тогда Лида. – Этого тебе будет не хватать для полноты картины.

Вероятно, он и влюбился бы, но у Риты не хватило выдержки. Она чувствовала, что не сможет долго терпеть его рядом. Это было равносильно долгому ношению в кармане одуряюще вонючего французского сыра.

– Так, значит, вы согласны? – От волнения Рита снова перешла на «вы».

У нее дух захватывало от скорости развития событий. В этом чудилось что-то ненормальное, гротескное, такого не могло быть в реальной жизни, но этот фарс и не являлся реальностью. Это была постановка, плохо продуманная неопытным главным режиссером, отдававшая дешевым балаганом. Но большего этот слизняк и не заслуживал.

Взяв с него клятвенное обещание молчать дома и на работе и категорически отказав в прощальном поцелуе, Маргоша с облегчением выпроводила слегка обалдевшего от впечатлений кавалера. Прелюдия к первому действию неожиданно перешла в финальный аккорд. Для генеральной консультации срочно требовалась Лида, жутко недовольная поздним звонком.

– Рит, ты на часы смотрела? – Голос у Лидки был не сонный, но утомленный и злой.

– У тебя климакс или критические дни? – весело поинтересовалась Маргоша, распираемая новостями.

– Доктор, я вас не вызывала, к чему эти вопросы? – раздраженно парировала подруга.

– Можно, я к вам без вызова, пациент? А то у меня руки чешутся.

– Приезжай, почешем, – разрешила Лида, но восторга в ее голосе не прозвучало.

Рита влетела в квартиру, едва не опрокинув замотанную в толстый синий халат подругу.

– Ты что в такую жару утепляешься? – Маргоша жизнерадостно дернула широкий пояс и тут же получила от Лидки по рукам.

– Если бы ты приперлась хотя бы часа четыре назад, – желчно сообщила Лидуся, – то я бы с удовольствием поддержала беседу. Но, учитывая, что на улице темная ночь и все более-менее нормальные люди спят, я дико интересуюсь: а нельзя ли подождать утра, а то, знаешь ли, мы, старые и страшные каракатицы, по ночам привыкли спать. Это, конечно, от безысходности и отсутствия прочих вариантов времяпрепровождения, но тем не менее организм требует крепкого и здорового сна, а не бесед с тобой на тему проблем с теплообменом в моем организме.

– Во как тебя придавило-то, – сочувственно хихикнула Рита. – Мужика тебе надо для тонуса.

– Купить?

– Охмурить!

Лида презрительно сморщилась:

– Каким местом я его охмурю? Кошельком? Мне не нужен альфонс.

– У тебя комплексы. Их пора лечить, а то скоро твою крышу ни один ремонтник не поправит. Будь проще, и люди к тебе потянутся.

– Я не Ленин, чтобы на дому ходоков принимать. И мне не надо, чтобы ко мне тянулись! Ты, вообще, чего приперлась среди ночи: жизни меня учить? Трехногий безногого никогда не поймет, так что давай, Макаренко, подол в зубы и в гостиную на диван. Белье в шкафу. Спокойной ночи!

– Лидка, да я не учить, я советоваться!

– Я поняла. Особенно предисловие к таким выводам располагает. Даже боюсь предположить, про что совет держать будем.

– Кофейку нальешь? – Маргоша умильно хлопнула ресницами.

Но Лида не сдалась:

– Я по ночам пью валерьянку, когда мне коты, соседи или прочие индивидуумы спать мешают. Но никак не кофе!

– Я не кот, орать не буду. – Рита навесила на лицо выражение уморительной серьезности, но щеки предательски лучились ямочками распиравшей ее улыбки.

– Ну, чего у тебя опять? – покорно вздохнула Лида, усевшись на диван и заботливо прикрыв ноги халатом.

Халат походил на тяжелое одеяло, и даже смотреть на подругу в этом коконе было душно. Халат, как и большинство вещей в этом доме, был мужским. Лида словно мстила так неласково обошедшейся с ней природе, усугубляя свою неженственность. И лишь нелепые любовные романы выдавали ее скрытую обиду и желание все изменить. Но даже самой себе она в этом не призналась бы. Потому что ничего изменить нельзя.

– Я предложила ему руку и сердце! – нервно хохотнула Маргоша, тревожно ожидая Лидкиной реакции.

Подруга даже не стала спрашивать, кому именно был предложен этот набор.

– И он тебя послал, – удовлетворенно подытожила она.

– А вот и нет!

– Ты устроила стриптиз на столе, довела мужика до истерики, а потом резко выключила свет и музыку, заявив, что если он хочет продолжения, то должен подтвердить готовность жениться, – предположила Лида.

– Фу, какая ты развратная, – смешно надула губы Рита. – Не меряй всех по себе.

– Да уж, в моем исполнении все должно быть с точностью до наоборот. Истерика у него была бы стопроцентная, только шантажировать его пришлось бы угрозой продолжения. А так: если женишься, то перестану пугать тебя своими прелестями, немедленно оденусь и даже разрешу выйти из помещения, – задумчиво проговорила Лида. В ее голосе сквозь прорехи в сарказме звучала откровенная безысходность.