Антон Ярев - Цветом света

Я была в полуобморочном состоянии, почувствовала, как меня куда-то поволокли. Потом услышала плеск воды, ощутила ее прохладу на своем разбитом лице и теле. Защипало глаза и открытые раны, а резкий, одурманивающе-терпкий запах отрезвил меня. Это был бензин… Рядом со мною сидел Олежек, так же связанный, но совсем изуродованный. Господи, они его тоже взяли! Почему я сразу не поняла это по прямому вопросу: «как давно ты работаешь с Олежеком?..» Что я наделала? Фактически, всю ответственность я перекинула на него, не зная, что говорил он!..

– Постой, Васильич! – закричал Олежек. – Я тебе правду говорю!

– А я верю, – ответил Карпатов. – Я обоим вам верю. И теперь, когда мы все выяснили, остается поставить точку.

Значит, Олежек говорил то же самое, что и я. Он знал, что его в живых все равно не оставят, но попытался спасти меня, просчитав вероятность моих ответов! Я посмотрела на него с благодарностью. Он перехватил мой взгляд, грустно улыбнулся вздутыми окровавленными губами и поморщился от боли. Перед нами стояли шесть здоровых мужчин и хозяин. Все курили.

– Я еще кое-что не сказал, – прохрипел вдруг Олежек.

– Это имеет значение? – спросил беззаботно Карпатов.

– Может быть.

– И что же?

– В обмен на жизнь…

Лев Васильевич улыбнулся той самой мертвой улыбкой, какую я видела несколько лет назад.

– Не мою жизнь, – фыркнул Олежек. – Этой вот девчонки. Она человек подневольный и доставила мне хлопот больше, чем тебе.

– Я подумаю.

– Тогда мы не договорились.

Олежек был серьезен. В отсутствующих глазах Карпатова блеснул огонек – он заинтересовался:

– Я же сказал: подумаю.

– Ты будешь полный осел, Васильич, если убьешь эту девочку. Она талант! На ней одной ты свои доходы сможешь увеличить вдвое!

Меня оттащили в сторону, подальше от Олежека. И он заговорил. Он нарисовал Карпатову такую картину, что у старика отвисла нижняя челюсть. Стержнем были проект «школы» и последняя идея Олежека, воплощенная в жизнь с моей помощью, но размах нового замысла потряс и ужаснул меня.

– Долго ты над этим трудился? – спросил ошеломленный Карпатов.

– Мне все равно не хватило бы средств…

– Верно. Я раздавил бы тебя как клопа, – старик неприятно захихикал. – Но ты – гений!.. А идея-то проста, но, черт возьми, как она пошатнет коровкинские монополии!.. Молодец!

Я знала, что кроме Льва Васильича в городе есть еще воротилы «живого» бизнеса, но фамилию Коровкин услышала впервые. Карпатов подошел ко мне и посмотрел прямо в глаза. Он был страшен, но отвернуться я боялась больше.

– Да, – прошипел старик. – Такая сможет!

Он крикнул вполоборота Олежеку:

– Сможет? – и опять посмотрел на меня: – А ведь этот говнюк к тебе неравнодушен. Может, и ты его любишь?

– Я не знаю, что такое любовь, – ответила я.

Один из людей Карпатова швырнул в Олежека горящий окурок…

Я работала по-прежнему и на прежних заказчиков, получала десять процентов. Но это были приличные деньги: сумма выросла раза в полтора-два, а клиентов стало еще больше. Это был золотой век Карпатова. Еще бы – новые технологии! Я бы назвала это эксплуатацией духа – не просто элитные, с особой манерой поведения, высоким профессионализмом – а взявшие на вооружение интеллект, в качестве сексуального реквизита. Сколько таких девочек работало, не знаю, но доход это приносило сумасшедший. По тем крохам, что я зарабатывала, нетрудно было вычислить ставку хозяина, при том, что это была новая производственная линия на клиентуру более высокого полета.

А потом я краем уха слышала, будто была «война», будто Карпатова, а точнее – его тело, без головы, опознанное по одежде и перстням, нашли где-то в Сокольниках. Но на мне это никак не отразилось – я понимала: Коровкин там или кто другой, но сделай я неправильный шаг, и меня вообще не найдут. Соня тоже потерялась, Лиза больше не попадалась на глаза. Знакомых у меня теперь было двое: Болт – мой новый шеф – и Кливленд – шофер. Больше и не надо: меня научили бояться людей. Жила я в просторном отдельном помещении со всеми удобствами в моем «родном» борделе. Деньги уходили в основном на сигареты и выпивку. Водку я не любила, а от остального не пьянела…

Первого апреля девяносто восьмого судьба выкинула еще одну шутку. В тот день было пять клиентов. А Болт попал в больницу, и деньги снимала непосредственно я. Кто навел? Может, сам Болт, может, кто из его сети, а может – не удивлюсь – и Лиза!.. Черт их знает. Когда я открывала дверь кливлендского «Форда», почувствовала, что ослабел ремешок моей сумочки. Я успела ее ухватить. Кливленд выскочил из машины. Кто-то сзади одним ударом уложил его на землю. Меня прижали к стене, к горлу приставили нож:

– Заткнись, сука! – сказали мне, хотя я молчала. – Давай деньги!

Я даже не успела как следует разглядеть напавшего на меня – лицо его странно дернулось, он отлетел в сторону, меня забрызгало чем-то горячим. Я зажмурилась, одновременно с этим услышала выстрел и испуганный вопль. Кто-то схватил меня за руку и крикнул:

– Майк, где второй? Ушел? Давай машину!

Я открыла глаза:

– Не надо!

– Надо, надо, успокойтесь!

Меня бережно усадили в потасканный джип. Рядом, на заднее сидение перенесли бессознательного Кливленда. После него сел тот человек, что со мной разговаривал – похожий на молодого итальянца из третьей серии «Крестного отца». Другие двое забрались в джип спереди, и машина понеслась.

– Прежде всего, успокойтесь. Приятеля вашего, мы отвезем сейчас в больницу. Вот ключи от вашего «Форда», – он протянул мне ключи. – А куда вас отвезти?

Я плохо понимала, что мне говорят. Я была в шоке.

– Все будет в порядке. Я думаю, второй бандит не станет вас искать. Теперь он будет бояться, чтобы его не нашли, – улыбнулся итальянец и поглядел вперед: – А может, найти его, Майк? Пусть возместит моральный ущерб.

Крепыш рядом с шофером молчал и не оборачивался. Итальянец подал мне платок:

– У вас все лицо в крови…

Так я познакомилась с Гречишниковым. Кливленда пристроили в больницу с диагнозом: сотрясение мозга при падении с лестницы. Меня тоже залечили: продезинфицировали порез от ножа на шее и наложили пластырь. Джип оказался тех бандитов, которые на нас напали. Его оставили с открытыми дверьми у обочины, рядом с больницей. У Гречишникова был, естественно, «шестисотый», я не заметила, как он все это время следовал за нами.

– Так куда же вас отвезти? – снова спросил Александр.

Я больше не боялась, но не хотела, чтобы меня довезли пусть даже до парка, в котором скрывался бордель:

– Спасибо. Я сама доберусь.

– Вот этого я обещать не могу. Как вы поведете машину в таком состоянии?

– Я не умею водить машину.

– Тем более. Ну, так куда мы едем?