Антон Ярев - Цветом света

– Я-то думаю, – хлопнула себя по колену Женя, – зачем тебе Майк нужен!

Грек замахнулся.

– Не забывай: я тебе больше не принадлежу! – предостерегла Перчик.

Он вернулся в кресло и чтобы как-то успокоиться, налил еще виски:

– Почему ты не пьешь?

– У меня впереди долгая, но светлая ночь. Не спать же.

Гречишников апатично хмыкнул, опрокинул рюмку:

– Что тебе еще надо?

Женя сейчас, как ей показалось, ясно представляла, что именно случилось в «благородном семействе», расставила по местам содержимое ящичков и коробочек своей памяти, и решила открыться после «первой раздачи».

– Сиди, – снисходительно кинула она.

Майк, живо наблюдавший эту сцену, закрылся рукой от Грека и состроил на своем лице гримасу полного обезоружения и капитуляции.

– Значит, честное слово бизнесмена и никаких контрактов? Хотели обойтись малой кровью? – откровенно спросила Женя.

– О чем ты? – заиграл в «непонятку» Грек.

– О том, что когда-то уважаемый мною Александр Эмильевич сдал приличненькую сумму на хранение в банк, а ключик оформил на предъявителя.

– За дурака меня держишь?

– Ты рискуешь в покер, но здесь рисковать не стал.

– Рисковать?

– Тебя «комитет» пасет. Любые контакты с Ташаном для тебя – небо в клеточку, а славы и власти хочется. Так ведь?

– Откуда тебе все это известно?

– У меня есть источники.

– Ну, хорошо. И?

– Дальше? Шесть миллионов триста тысяч долларов (теперь чуть-чуть поменьше) со вчерашнего дня в моем распоряжении. Есть второй такой же чемоданчик. Знаю, где лежит.

– И что это за доллары?

– Какой ты непонятливый! Твои! Или Ташана, это уж – как захочешь. Все одно – неприятность.

– Во-первых, у меня было восемнадцать миллионов.

– Тут уж, извини, отвечаю лишь за то, о чем имею представление.

– Пусть. Во-вторых, неужели ты намекаешь на нечистоплотность банка?

– Ни в коем случае. В курсе, что такое «опала»?

Грек побледнел:

– Мертвые деньги…

– Вот именно. Все равно какие там: просто изъятые из употребления и подлежащие уничтожению, бракованные… А черт их знает! Важно другое – что о тебе подумает Ташан, когда полученные денежки у него там, за границей, арестуют?

– Блеф. Невозможно.

– Но ты веришь мне, – улыбнулась девушка.

– Нет, не верю.

– Ты не веришь в то, что я это смогла сделать, но допускаешь мысль, что это сделал кто-то другой.

– Почему деньги у тебя?

– Потому что тот, кто это сделал – поступил умно: хранил деньги дома, а сыграл неосторожно: назвал мне шифр своего сейфа.

– Ян, – упал голосом Грек.

– А не затеялся ли весь этот сыр-бор с его подачи? Вспомни.

– Но он только обронил пару слов, – простонал Александр, проводя пальцем по лбу. – А я перехватил идею.

– Он сделал тебя, дорогой, как двоечника, сделал. Но возрадуйся: жизнь – это зебра! Не упусти свой шанс!

Грек опустошил третью рюмку, заулыбался и погрозил пальцем:

– Нет, нет!.. Что-то здесь не так! Опала – черт с ней, эти каналы мне не проверить. Банк, Женя, банк! Ты меня не проведешь! В Питере внедрить человека для такого дела Яну не под силу… Не проведешь!

– А я и не собираюсь. В одну реку дважды не ходят, тем более по чужому броду. Ты видел на дне рождения Хеллера такого лысенького очкарика-старикашку?

– Видел… – кашлянул Грек, растянуто и нехотя он вспоминал свои неприятные ощущения того майского дня.

– Имя Леонида Степаныча тебе ни о чем не говорит?

– Да, да… – Александр склонился над столом и тупо уставился в бутылку. – Это был он… Все-таки он…

– Кто? – спросил Майк.

– Подкорень… Лёня Подкорень… Как-то нас представляли друг другу, лет восемь назад… Мог… Этот мог… Старый хрен! Крыса банковская! Шакал! Вакцинатор ёбаный! – Грек схватил Женю за руку: – Где деньги?!

– Выпей еще виски.

Он ударил ее по лицу. Вскочил, повалил ее вместе с креслом, ударил еще:

– Майк!

Капитан дернул его к себе:

– Успокойся, Грек! Смотри на нее – она ничего не скажет!

Девушка лежала на полу, щека горела, губа припухла, но она торжествующе улыбалась. Александр, шатаясь, вернулся на место. Майк подал Жене руку, поставил ее кресло и сел между противниками.

– Мы же деловые люди, – сказала Женя, утираясь салфеткой. – Ты так ни цента не получишь.

– Что я должен делать? – Грек одну за другой принял две рюмки и уже не закусывал.

– Вот это самая интересная часть нашего фуршета. Я хочу сохранить то, что приобрела.

– Что же? – в ее взгляде он уловил что-то злое, отчаянное. – Извини, но с этим художником… Это не моя вина…

– Речь о другом, – оборвала девушка. – Сейчас мы заключаем новый договор, опять же на честном джентльменском слове. Ты позволишь, я приму на себя роль джентльмена? Так вот, с твоей стороны: счет в швейцарском банке – опять же на предъявителя (и заметь: никаких алиментов!) – плюс беспрепятственный выезд за границу. Меня устроит скромная сумма, небывало скромная, совершенный пустяк…

– Сколько?

– Согласись, я могла бы покуситься и на половину того, что имею сейчас, но я не попрошу даже того, что все вы – свиньи – мне задолжали! Триста тысяч.

Грек и не был особенно пьян, но после этих слов совсем протрезвел.

– Сколько? – не веря своим ушам, пропел он на высокой ноте.

– Ценишь мою щедрость?

Он усмехнулся:

– Так ты играешь в комиссионера. Спасибо. Твои два с половиной процента я обещаю.

– Улететь я должна завтра же.

– Вот это никак. Сначала мне надо все как следует проверить, потом уже заняться твоими документами и вызовом. Уйдет неделя.

– Если бы я не знала твоих возможностей, не говорила бы о завтрашнем дне. Ладно, к компромиссу я готова.

– Неделя.

– Ян приезжает в воскресенье. Поэтому я согласна на субботе. Ты меня понял?

– Я гарантирую твою безопасность.

– Троих из «твоей безопасности» я уже видела.

– Хорошо. Понедельник – самое раннее, – виски убавилось еще на рюмку.

– Воскресенье вечером. И чтобы Ян до моего отъезда не попал в свою квартиру на Невский.

– Идет.

– Вот и договорились.

– Когда я получу деньги?

– Перед тем, как сесть в самолет, я скажу, где лежит половина. А другую подождешь, пока я не обезналичу счет.

– Это несерьезно…

– Более чем серьезно, – оборвала Женя.

– Где гарантии?

– Мое честное слово.

– На тебя нельзя положиться.

– Другого расклада не жди. Завтра в Неве выловят мой молодой и красивый труп. Я иду на это с легкостью. А ты? Раскрой свои карты…

– Да-а, – протянул Гречишников. – Стерва еще та!

Женя покачала головой:

– Вспомни. Я тебя любила. А ты меня наказал, жестоко обидел, подставил. Ты меня продал, Грек, точно так же, как и все остальные покупали и продавали. Я злопамятна. Но сейчас… – она усмехнулась, – мне ничего не нужно, лишь бы не видеть ваши рожи. Я хочу исчезнуть, Грек. Это мое единственное настоящее желание.