Ольга Горовая - Куда я - туда и ты

- Хорошо, спасибо, мам, - она уже потянулась к ручке двери, но мать, похоже, не собиралась сдаваться так просто.

- Ирочка, - уже громче окликнула она. - Подожди.

Поняв, что скрыться не удастся -- Ира обернулась, подавив тяжелый вздох.

- Да, мам? - она вопросительно посмотрела на нее.

- Ира, - мама вздохнула и потерла руки. Словно бы не знала, как начать разговор. - Ир, только не надо сразу злиться, хорошо, дочка? - она просительно посмотрела на нее. - Но я все-таки думаю, что тебе стоит помириться с Никитой. Все-таки, столько лет так просто из памяти и сердца не вычеркнешь...

Ира удивленно посмотрела на маму и даже улыбнулась.

- Сколько лет, мам? Мы были женаты два с небольшим года, из которых я жила с Никитой пять месяцев... О чем ты говоришь?! - она удивленно покачала головой.

- Но вы ведь так давно знакомы, учились вместе в школе, с пятого класса. Наверняка, ваше чувство еще тогда появилось. И я не знаю, почему вы поссорились, но такое нельзя просто рвать, доченька. Поверь мне, знаешь, как я до сих пор скучаю без Паши? - мама грустно посмотрела на нее, а Ира просто покачала головой, искренне поражаясь тому, как мать пришла к подобному выводу.

Да, они учились с Никитой в одном классе. Только Ира даже не видела его тогда. Не замечала никого, кроме Игоря, который был для нее богом и царем. Впрочем, так оставалось и сейчас.

И вовсе не из-за живущей детской влюбленности она, поддавшись отчаянию, все-таки приняла предложение Ника.

- Мам, - Ира вложила в свой взгляд весь скепсис, вызванный подобным предположением. - Я никогда не была влюблена в Никиту. Ни единой минуты. Он помог мне однажды, не спорю, а я глупо поддалась его уговорам. Но это было ошибкой, огромной ошибкой с моей стороны. Я никогда не буду счастлива с ним. А он никогда не найдет счастья со мной. Здесь нет ничего общего с твоей любовью к папе.

Закончив, Ира отвернулась от матери, и непонимающего недоумения, написанного у той на лице, и все-таки открыла дверь.

- Спокойной ночи, мам, - резко проговорила она, прервав вот-вот грозящиеся сорваться у нее с языка возражения. - Я еще все-таки покупаюсь.

И быстро вышла из спальни, ощущая внутренне раздражение и опустошение, как и обычно после разговора с матерью.

Но в этот раз к ним примешивалась какая-то отстраненность. Она устала.

Устала от непонимания и нежелания родных признать очевидное. Утомилась подстраиваться под них и их понимание мира, беспокоясь о последствиях недавнего инфаркта дяди Володи или гипертонических кризов тети Марины. Ей надоело помнить, что мать перенесла три операции на щитовидной железе. Ире просто хотелось, чтобы все они наконец-то открыли глаза и перестали душить их с Игорем.

И подходя к ванной комнате, Ира вдруг поняла, что может скоро просто не выдержать -- или выплеснет это все на них, послав подальше всю осторожность, или же просто уйдет, и его уведет, не заботясь о мнении тех, кто так долго не интересовался тем, чего же хотят они.

Только, несмотря на все возмущение, Ира не знала, достанет ли у нее на подобное сил.

Впрочем, воли Игоря хватит на двоих. Всегда хватало.

А его терпение уже давно кончилось.

Заставив себя встряхнуться, она зашла в ванную комнату, расположенную между спальнями ее матери и родителей Игоря, и взяла с сетчатой хромированной полочки красную пластиковую бутылочку. А потом пошла в комнату, которая номинально принадлежала ей, когда Ира приезжала гостить сюда.

Они не строили этот дом -- купили, когда родители и бабушка сказали, что больше не хотят жить в городе. Да и Ира с Игорем не были против приобрести недвижимость в таком поселке. Помимо очевидных преимуществ свежего воздуха и двора, на котором было приятно провести время и зимой, и летом, дом здесь оказался не таким уж и плохим капиталовложением. Потому, выбрав жилье, которое бы всем нравилось -- они лишь слегка его после переделали под свои нужды.

На первом этаже, помимо гостинной высотой в два этажа, где они сегодня ужинали, располагалась библиотека, холл, кухня и "гостевой" сан-узел.

На втором же, куда вела угловая лестница -- находилось шесть комнат и две ванные комнаты.

Три раздельные спальни занимали родители Игоря, ее мать, и бабушка Люба -- соответственно. Отличие этих комнат состояло только в величине площадей, и там уже каждый выбирал себе расположение и виды из окна по душе. На эти три комнаты приходила одна большая ванная комната, с ванной, туалетом и душем, размещенная в углу коридора.

А вот с другой стороны находилось еще три комнаты.

Изначально, предыдущими хозяевами, они, вероятно, планировались то ли как гостевое крыло, то ли как рабочее.

Только одна комната из трех была достаточно большой, чтобы принимать ее за спальню. Остальные две - больше напоминали небольшую гостинную и рабочий кабинет по габаритам.

Эти комнаты забрали себе Игорь и Ира в пользование, когда приезжали гостить, аргументировав это тем, что на те несколько дней, которые они тут бывают -- пространство комнат им неважно, а кабинет, пусть и общий -- необходим, там они сразу же установили всю технику для работы, поскольку принимать заказы и курировать их исполнения они продолжали и в отпуске, и на выходных.

Большую комнату, которая больше всего напоминала спальню, Игорь великодушно уступил сестре, а сам занял вторую, маленькую, в которую им едва удалось впихнуть кровать и шкаф, да и то, сделав по специальным размерам.

На эти три комнаты -- имелась своя отдельная ванная комната. Гораздо меньше той, которую использовали родители. Но Ире она нравилась несравнимо больше. Правда, не интерьером или размером. А тем, что располагалась между ее и Игоря комнатами. И имела внутренние двери из обоих их спален. Разумеется, на дверях установили задвижки. Чтобы, не дай Бог, никто случайно к другому не зашел, застав в неудобном положении.

Вот только, Ира не знала, понимали ли это их родители, или предпочитали, как обычно, обманываться, игнорируя все -- случайно они с Игорем никогда друг к другу не попадали. Да и не закрывали двери один для другого. Только внешние, чтобы никто не смог к ним зайти без их ведома.

Иногда это веселило Иру, иногда бесило. Она то смеялась вместе с Игорем над тем, что их поведение напоминает какой-то комедийный адюльтер, то раздражалась, из-за того, что ей не давали возможности свободно быть с человеком, которого она так долго любила.

Но сейчас Ирина не испытывала ни злости, ни веселья. Только усталость и страх от принятого ими решения. Боязнь ошибиться и пережить все еще раз.

Хоть и не бьет снаряд два раза в одно и то же место. И не сможет Ира опять заболеть -- как ей объяснили после -- у нее теперь имелся стойкий иммунитет. Как и у трех других женщин, оказавшийся в такой же ситуации и вместе с ней посещавшие реабилитацию у психолога.