Элис Тайтл - Адам и Ева

— Да нет же, сэр. Вы не поняли, мистер Форчэн, — чуть ли не с мольбой остановил его Джордж.

Адам со вздохом повернулся опять к ночному сторожу:

— Что я не понял, Джордж?

— Это не Лаура Эшли, сэр.

Адам почувствовал, что начинает терять терпение.

— Так это не Лаура Эшли? — протяжно произнес он. — Ну тогда кто же, Бога ради?

— Не могу знать.

— Не можете знать?

— Боюсь, сэр, она сама не знает, — прибавил Джордж.

— Она?

— Лаура Эшли.

Адам хрустнул пальцами. Кажется, это у него проблема: он уже с трудом скрывал растущее раздражение.

— Джордж...

— Она просто взяла ее имя. С бирки. На перегородке у примерочной. Лаура Эшли. Она сказала, что ее модели ей больше всего нравятся. — Джордж весь зарделся. — По мне, так лучше бы она уж надела какое-нибудь из платьев Эшли, а не...

Любопытство Адама дало себя знать, хотя он до сих пор ничего не понял из саги ночного сторожа.

— А не что, Джордж?

Физиономия Джорджа стала уже багровой.

— Насколько я знаю, это называют... как его... комбинашкой.

У Адама глаза полезли на лоб.

— Это такие с кружавчиками, что женщины носят под платьем?

— Они самые, сэр. Должен признать, сэр, описание... э-э... соответствует действительности. Белая — я об этой комбинашке, сэр.

— Белая?

— Да. Я, сэр, свалился на нее... э-э... как снег на голову... такой, понимаете, сюрприз...

— Как знать, может, и в самом деле сюрприз, Джордж.

— Именно, сэр. Для нас обоих, мистер Форчэн.

— Джордж. — Голубые глаза Адама заблестели. Обняв ночного сторожа за плечи, он был теперь само внимание. — Я думаю, вам лучше рассказать все снова от начала до конца.

— Вам не кажется, что следует вызвать полицию, мистер Форчэн? — неуверенно спросил Джордж. — Или врача?

Дверцы лифта раскрылись на седьмом этаже.

— Позвольте мне сначала переговорить с ней, Джордж.

— Она говорит, у нее амнезия, мистер Форчэн. Врач может...

Адам сделал шаг из лифта.

— Займитесь вашими обычными делами, Джордж. Я сам позабочусь о... Лауре Эшли.

Между бровями у Джорджа появилась складка.

— Но она может быть воровкой. Или... или бродяжкой, — пробормотал он, пока не закрылись дверцы лифта.

Лаура Эшли скромно восседала в шезлонге в большом, пышно декорированном помещении примерочной. На ней было довольно неопрятное сероватое платьишко. Глаза ее с нескрываемым беспокойством уставились на приближающегося Адама.

— Вы вызвали полицию? — произнесла она почти шепотом, отбрасывая со лба упавшую прядь золотистых волос.

— Если вы думали, что я вызову полицию, почему вы не сбежали? — поинтересовался Адам.

Она бросила на него обезоруживающе простодушный взгляд.

— Я просто не знаю, куда надо идти.

— Вы что, и вправду ничего не помните? Свое имя? Где живете? Родственников? Друзей?

— Полный провал.

— Ну а какие-нибудь документы?..

Она вытянула перед собой руки ладонями вверх.

— Ничегошеньки, — устало протянула она. — У меня вроде был кошелек или сумочка, но я, видать, ее куда-то сунула.

— А почему вы выбрали универмаг Форчэнов в качестве... дома... вдали от дома?

Лаура смущенно потупилась.

— На улице шел дождь, и я забежала в магазин прямо перед закрытием... чтобы немного просохнуть... ну и отдохнуть. Я так устала. Я сидела как раз на этом диване, а тут звонят — магазин закрывается. Вот я и подумала: что за беда, если я и в самом деле... здесь переночую? Может, завтра проснусь... и все вернется. — Она медленно раскрыла глаза, опушенные длинными ресницами, и взглянула на Адама. В глазах ее стояли слезы.

Адам ломал себе голову, знала ли Лаура Эшли, что перед слезами он не мог устоять. Он присел рядом.

— Вы, наверное, правы. Немного отдыха, и все образуется, — мягко промолвил он.

Она улыбнулась бесхитростной улыбкой.

— Вы думаете, у меня с головой не в порядке, так ведь?

— Да нет, — ответил он, почему-то действительно так думая. — Готов поклясться, это временное помрачение, у вас какая-то травма. Но, может, не помешало бы показаться врачу?

Улыбку Лауры как ветром сдуло.

— Врачу? Ради Бога! Только не это. Врач решит, что меня следует отправить в лечебницу. В какое-нибудь из этих ужасных заведений... — Ее тонкие черты исказила гримаса ужаса. — Надеюсь, вы не вызывали людей в белых халатах, ведь нет, а?

Адам ласково взял напуганную девушку за руку.

— Не беспокойтесь. Никого я не вызывал. Все в порядке. Вам нечего бояться, — уговаривал он ее.

На лице Лауры появилась благодарная улыбка. Кажется, она впервые обратила внимание на самого Адама.

— Вы прямо с картинки из детской сказки: принц, спасающий юную красавицу из беды. Кто вы, добрый господин?

Адам улыбнулся.

— Я Адам Форчэн.

— Адам Форчэн? Адам Счастливчик. — Глаза Лауры внезапно угасли. — Это Универсальный магазин Форчэнов? Полагаю... это как-то связано, — ослабевшим голосом закончила она.

— Да, — мягко откликнулся Адам.

— Ах, что за несчастье!

Каламбур заставил Адама рассмеяться. Лаура присоединилась. Адам подумал, что в жизни не видел столь непосредственной и столь обворожительной улыбки.

Вероятно, он сам попал в сети волшебной сказки: не успел он опомниться, как рука девушки оказалась у его губ, он поцеловал ее и прошептал:

— Не согласитесь ли вы пойти со мной на бал, Лаура Эшли?

Она бросила на него смущенный взгляд. Взяв девушку под руку, он вывел ее из примерочной.

— Выберите что вам угодно из одежды. Бал на третьем этаже. — И он запечатлел на ее лбу легкий поцелуй.

Лаура дотронулась рукой до его щеки. Прикосновение ее было легким как пух.

— Прекрасный принц и фея-крестница. Какое...

— ...счастье! — подхватил Адам.

Лаура засмеялась нежным смехом. Чарующим.

— Да, действительно, какое счастье!

Мимолетная встреча с заплаканной неопрятно одетой Лаурой Эшли в примерочной на седьмом этаже едва ли могла подготовить Адама Форчэна к явлению ошеломляюще прекрасной девы из сказки, перед которой изощренно наряженная Золушка на балу у принца достойна была разве что держать свечу. И причем Лаура, вышедшая из лифта на третьем этаже, совершила это чудо преображения без помощи волшебной палочки.

Вероятно, это было следствие удивительного сочетания златокудрой скромности и невинности с потрясающим алым искрящимся блестками платьем до пят с невероятным разрезом, отчего все — и Адам в первую очередь — окаменели, превратившись на миг в статуи. Даже музыканты потеряли несколько нот.

Адам буквально лишился дара речи. Такое с ним было всего один раз: когда в десять лет школьный учитель до крови отхлестал его линейкой по ладони. Но то был шок совсем другого рода.

— С вами все в порядке? — с некоторой робостью обратилась к нему подошедшая Лаура, видя, что на Адаме лица нет.