Сандра Браун - Двое одиноких

— Ах, конечно, мы и так пробыли у тебя довольно долго, — протараторила одна из леди, подхватывая сумочку и пальто. Наклонившись, она чмокнула воздух над щекой Расти и зашептала: — А ты, оказывается, хитрая штучка! Даже не думай, что отвертишься от этого разговора! Я хочу знать все!

Другая барышня, тоже склонившись над Расти, тихо запела:

— Неплохая компенсация за авиакатастрофу, ну, признайся? Он просто божествен. Такой грубый, сильный… Такой… Хотя тебе, наверное, лучше знать.

На полпути к двери дамы остановились, чтобы попрощаться с Купером. Каждая из них кокетливо похлопала мужчину по плечу, напоминая о вечеринке, которую именно она планирует организовать в его честь. Подружки выскользнули из палаты, уже в дверях одарили Расти глуповатыми улыбками, и дверь за ними наконец-то захлопнулась.

Убедившись, что они ушли, Купер подошел к кровати любимой:

— Я не пойду ни на какую проклятую вечеринку.

— Я и не ждала от тебя этого. Как только ажиотаж немного спадет, я посоветую им оставить эту идею.

Расти старательно избегала смотреть на Купера, сейчас это было опасно: она с волнением ощущала, как слезы беспощадно жалят глаза. Смутившись, она смахнула соленые капельки со щек.

— Что-то не так?

— Нет, я… — Расти помедлила, но все же решилась признаться. Время тайн между ними давно прошло, и она смело подняла глаза на Купера. — Я просто очень рада видеть тебя.

Купер не прикасался к Расти, хотя ей так этого хотелось… Пристальный взгляд его был полон нежности, но в нем сквозило и нечто собственническое. Мужчина скользнул глазами по фигуре Расти под тонким одеялом, задержался на ее грудях, которые обольстительно вырисовывались под прилипшей к телу шелковой ночной рубашкой.

Расти нервно вскинула руку и затеребила кружево у выреза:

— Эта сорочка ждала меня здесь, пока я оформлялась в клинике.

— Очень элегантная.

— Да уж лучше длинных легинсов…

— Ты отлично в них выглядишь.

Губы Купера дрогнули в улыбке. Он был здесь. Расти могла видеть любимого, чувствовать аромат его кожи, слышать его голос… На мужчине теперь была новая одежда — широкие брюки, повседневные рубашка и куртка. Но явно не эти вещи были причиной того, что Купер соблюдал дистанцию. Расти не хотела этого признавать, но его отчужденность была очевидна — любимый мужчина словно отгораживался от нее непробиваемой стеной.

— Спасибо, что решил навестить меня, — промолвила Расти просто потому, что не нашлась, чем еще нарушить молчание. — Я попросила отца, чтобы он тебя отыскал и сказал тебе, где я.

— Твой отец мне ничего не говорил. Я сам отыскал тебя.

Слова Купера ободрили Расти. Он искал ее. Возможно, всю ночь. Наверное, пока девушка лежала на этой больничной кровати и крепко спала под воздействием успокоительного, Купер прочесывал улицы города, в отчаянии пытаясь хоть что-то о ней выяснить.

Но все надежды Расти растворились как дым, стоило мужчине добавить:

— В утренней газете написали, что ты здесь. Как я понимаю, пластический хирург постарается убрать грубые швы, которые я наложил.

— Я так защищала тебя и эти твои стежки!

Он равнодушно пожал плечами:

— Они сделали свое дело, и это единственное, что меня заботит.

— Для меня это тоже самое главное.

— Конечно.

— Ну перестань же! — Расти села на кровати прямо, раздраженная его холодным снисходительным тоном. — Это была не моя идея, чтобы сразу из аэропорта ехать в больницу. Так распорядился отец. Я бы предпочла сразу поехать к себе домой, проверить свою почту, полить свои цветы, заснуть в своей собственной постели.

— Но ты ведь большая девочка. Почему же не поступила по-своему?

— Я только что тебе объяснила. Отец обо всем договорился заранее. И я уже не могла потребовать, чтобы он все отменил.

— Почему же?

— Не будь таким бестолковым! Ну почему я не могу захотеть удалить этот шрам? — сердито вскричала Расти.

Купер смотрел мимо нее, задумчиво теребя краешек своего уса:

— Можешь. Конечно, можешь.

Снова почувствовав себя несчастной, девушка резко откинулась на подушки и прикрыла глаза уголком простыни:

— Что с нами случилось? Ну почему мы оба ведем себя так?

Купер обернулся к Расти. На его лице застыло грустное выражение, так перекликавшееся с глубоким сожалением, сквозившим в словах любимой.

— Конечно, ты не должна провести остаток своей жизни с этим шрамом на ноге. Я не это имел в виду.

— Я говорю не о шраме, Купер. Я говорю обо всем. Почему вчера вечером в аэропорту ты скрылся из поля зрения?

— Нет, я был там, причем у всех на виду.

— Но не рядом со мной. Я кричала, звала тебя. Разве ты не слышал?

Он предпочел не отвечать, и Расти продолжила:

— По-моему, ты не мог пожаловаться на недостаток внимания.

— Я хотел внимания, только твоего внимания. А его-то у меня и не было с тех пор, как мы спустились по трапу.

— Но я едва ли могла уделить тебе внимание во всей этой толпе, окружившей самолет!

Купер окинул девушку насмешливым, оскорбительным взглядом:

— Конечно, ты ведь была так занята!

Губы мужчины растянулись в циничной ухмылке. А ведь Расти уже успела забыть эту его привычку — Купер не усмехался так с тех пор, как они впервые занялись любовью.

Девушка была в замешательстве. Что и когда пошло не так в отношениях между ними?..

— А чего ты ожидал от прибытия в Лос-Анджелес? Купер, мы были и остаемся главной новостью. И не я виновата в том, что в аэропорт сбежались все эти репортеры. А мой отец?! Он так беспокоился обо мне! Не забывай, именно отец щедро заплатил, чтобы нас нашли. Неужели ты думаешь, что после всего произошедшего он должен был встретить меня привычно, обыденно?

— Нет, конечно. — Пальцами Купер нервно пробороздил волосы. — Но зачем он устроил это треклятое шоу? С таким большим размахом, со всей этой шумихой? Притащил манто, например.

— Поверь, так он всего-навсего выражал заботу и внимание.

Напыщенный жест мистера Карлсона даже сейчас вызывал у Расти чувство неловкости, но она всеми силами защищала отца. Это манто было воплощением его любви, выражением искренней радости оттого, что дочь вернулась домой, живая и невредимая. Отец вовсе не собирался опускаться до безвкусной, пошлой демонстрации собственного богатства. Как досадно, что возлюбленный не мог понять этого и, похоже, уже ощущал нечто вроде аллергии на ее отца!

Купер беспокойно метался по палате, словно пытаясь вырваться из заточения. Движения мужчины были резкими, порывистыми, угловатыми — такими же неловкими, как новая одежда, которая совсем ему не подходила.

— Послушай, мне пора идти.

— Идти? Сейчас? Почему? И куда?

— Мне пора домой.

— В Роджерс-Гэп?

— Да. В тот мир, которому я принадлежу. У меня есть ранчо, о котором нужно позаботиться. Боюсь даже думать, в какой разрухе я его застану, когда доберусь туда. Да, кстати, — он мельком взглянул на правую ногу Расти и словно вспомнил о том, зачем приходил, — как твоя нога? С ней все будет в порядке?