Екатерина Риз - Откуда берутся дети?

— Он так испугался, Андрюш, — шептала его мать, надвигая на лоб ребёнка кепку.

Говоров вздохнул.

— Наверное, это из-за Ксении. Она в больницу попала так неожиданно, и он остался один… Он ещё маленький совсем, мам.

Она кивнула и пристально посмотрела на сына.

— Да… Думаю, ты прав. — Оглянулась на Свету, чтобы удостовериться, что та не может их слышать. — Ты к нему привязался, Андрюш? Никогда не видела, чтобы ты так с детьми общался.

— Мам, ну что за разговоры?

— Ладно, ладно… Но Свете это кажется, не нравится.

— Свете вообще нравится только то, что устраивает лично её.

Мать погладила его по плечу.

Дома Ваньку раздели и уложили в постель. Андрей хотел позвонить Ксении, но вдруг испугался, не зная, что ей сказать. Как-то не хотелось тревожить её рассказами о том, что Ванька плакал. Да и он сам чувствовал себя виноватым. Не знал, в чём точно виноват и почему ребёнок так перепугался, но Андрей никак не мог избавиться от беспокойства. Очень хотелось, чтобы Ванька поскорее проснулся и снова улыбался и занимался велосипедом. Только бы не плакал.

— Андрюша, ты стал излишне чувствительным, тебе не кажется? — со снисходительной улыбкой проговорила Света, когда он отказался от добавки.

— С ним всё в порядке, — Людмила погладила сына по руке. — Он просто испугался, с детьми такое бывает.

— А уж забывают свои страхи они очень быстро, — закончил Константин Александрович.

Людмила кивнула, соглашаясь с мужем.

Андрей вздохнул и придвинул к себе чашку с чаем.

— А я тебя, между прочим, предупреждала, — продолжала Коротаева. — Ребёнок — это очень большая ответственность, а чужой ребёнок — ответственность вдвойне. Но ты же меня никогда не слушаешь!

— Света, угомонись, наконец, — едва сдерживаясь, проговорил Андрей.

Она обратила выразительный взор на Говоровых.

— Вот, я опять должна замолчать. А потом начинаются вот такие проблемы.

Андрей отодвинул от себя чашку и поднялся.

— Андрюша… — расстроилась Людмила, а он отмахнулся и ушёл на веранду.

Минут через пять там появилась мать, подошла и приобняла его за плечи.

— Переживаешь?

Он вздохнул и откинулся на спинку дивана.

— Не знаю… Я, конечно, понимаю, что всё в порядке, что он проснётся и скорее всего не вспомнит ни о чём.

— Вот и именно.

— Да я даже не о Ваньке сейчас думаю, а о том, что мне дальше делать.

— Что ты имеешь в виду? Ты о свадьбе говоришь?

Он хохотнул.

— Ну конечно, мамуль. Разве я могу говорить о чём-нибудь другом, кроме свадьбы?

Людмила недовольно поджала губы.

— Значит, ты до сих пор сомневаешься? Не хочешь жениться?

Андрей нервно побарабанил пальцами по подлокотнику, потом опасливо глянул на дверь. И понизив голос, продолжил:

— Я сомневаюсь, что хочу жениться на Свете, мама. И совсем не потому, о чём ты думаешь. Просто я совсем не уверен, что это та женщина, с которой я хотел бы прожить всю жизнь.

Мать покачала головой.

— А с кем бы хотел? Ты встретил эту женщину?

Андрей с сожалением покачал головой.

— Вот видишь? И в то же время, Света подходит тебе идеально. Ты просто внутренне сопротивляешься, вот и откапываешь настырно недостатки. А вот если ты это перестанешь делать, то сразу всё станет намного проще. Попробуй.

— Идеально? Я всегда удивлялся, откуда во всех взялась эта уверенность.

— Потому что все смотрят со стороны, Андрюша. И видят. К тому же, Света очень тебя любит. Она ради тебя на всё готова. Или думаешь, она бы поехала и работала бы столько лишь ради компании? Но она это делает. Потому что для тебя это важно. Это надо ценить.

Андрей тоскливо вздохнул.

— Я ценю…

— Вот и правильно. — Наклонилась и поцеловала его в лоб. — Ты успокоишься. Вот поженитесь, и ты успокоишься, я уверена. Оценишь.

На веранду вышла Света, и Андрей в первый момент заподозрил, что она подслушивала. Но Коротаева улыбалась и выглядела довольной, и мысль о подслушивании Говоров отбросил. Вряд ли бы она захотела улыбаться, услышав его рассуждения.

Людмила улыбнулась ей в ответ и с веранды тихонько удалилась, а Света присела рядом с Андреем и прижалась к нему.

— Ты на меня разозлился? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

Он улыбнулся, но в сторону.

— Нет, с чего ты взяла? Ты всё говорила правильно.

Света повозилась, уютнее устраиваясь у него под боком.

— Просто меня несколько удивило то, насколько ты сблизился с этим мальчиком. А повода к этому я не вижу.

— А нужен повод? Просто забавный мальчишка.

— Андрюша, ты просто не понимаешь, — покачала Света головой. — У этого забавного мальчишки нет отца. И ты должен понимать… Стоит ли его ещё больше травмировать? Он от тебя не отходит и это очень… настораживает.

— Тебя настораживает?

— Меня, — призналась она. — А должно бы настораживать тебя. Но мне кажется, ты этого даже не осознаёшь.

Объяснять Свете сейчас, что он не собирается просто исчезать из Ванькиной жизни, Андрей не рискнул. И не был уверен, что она поймёт и примет его решение. Она ревновала его к женщинам, а теперь, похоже, ревнует к чужому ребёнку. И почему-то Андрею казалось, что убедить её не переживать из-за этого, не удастся.

Но и просто так вычеркнуть из своей жизни Ваньку, теперь уже не представлялось возможным. Да и не хотелось, если честно. Он ведь на самом деле радовался, что в его жизни наконец-то появилось что-то настоящее, а не зыбкое и надуманное.

Как бы в подтверждение его слов, на веранду выбежал Ванька, увидел его и разулыбался.

— Я проснулся!

— Да ты что? — Андрей помог ему взобраться к нему на колени, а сам сделал вид, что не заметил, что Свете пришлось отстраниться и даже отодвинуться, когда ребёнок влез между ними. Андрей обнял его и вздохнул. — Маме будешь звонить?

— Буду, — закивал Ванька. — И кушать буду.

Говоров рассмеялся, а потом поднялся и пошёл к кухне. Только обернулся через плечо на невесту.

— Ты идёшь?

Она покачала головой и отвернулась.

Больше никаких недоразумений не случилось, разговоров задушевных не велось и до самого вечера все, кроме Светы, занимались ребёнком. Ванька был этим доволен и пользовался этим вовсю. Впервые за последние несколько лет Константин Александрович вспомнил, что у них есть гамак и достал его с чердака. Ванька заявил, что качели, в которых можно лежать, ему нравятся, и он долго качался, а потом и Андрея к себе зазвал. За ужином порадовал Людмилу своим отменным аппетитом, а Андрей рассмеялся и назвал его волчонком.

К вечеру Света повеселела, долго стелила постель, а Андрей мысленно затосковал. Как-то предчувствовалась ещё одна беседа с серьёзным внушением. А потом уж, в знак примирения, он должен был её порадовать. Оставалось только пожелать себе терпения.