Дженнифер Крузи - Солги мне

— Насчет помыслов я не уверена, — отозвалась Мэдди, пытаясь сдержать натиск Тревы. — Порой мне в голову приходит что-то совсем несуразное — я выхожу в деловую часть города, останавливаюсь напротив банка и выкрикиваю похабные слова, потом смотрю, как отреагируют люди. Или прогуливаюсь голышом по Центральной улице. Я даже всерьез подумывала об этом.

— Я бы с удовольствием раскошелилась, лишь бы взглянуть на тебя в этот миг, — засмеялась Трева. — Впрочем, нет, дело даже не в тебе; я заплатила бы вдвойне, чтобы увидеть физиономии окружающих.

— Только я едва ли смогу сделать что-либо подобное, — сокрушенно сообщила Мэдди. Отложив терку, она подалась вперед. — Это была бы глупая, постыдная и бессмысленная выходка, и она подорвала бы репутацию моей семьи. Видишь ли, быть хорошей гораздо проще.

— Не для всех, — возразила Трева и так резко отодвинула назад кресло, что его ножки заскрипели. — Кое-кому из нас гораздо проще совершать дурные поступки, а потом всю жизнь расплачиваться за них.

Мэдди смотрела на подругу, хлопая глазами, пытаясь отвлечься от нынешних неурядиц и обратить свои мысли к событиям далекого прошлого.

— Это ты насчет Три? Да никто уже и не вспоминает о том, что двадцать лет назад тебе пришлось выйти замуж по техническим причинам.

— Я была еще школьницей, — Трева вернулась к стряпне, — и все будут помнить об этом до скончания века. Даже если бы я изобрела лекарство против рака, люди так и говорили бы: «Трева Хейнс — ну, та самая, что выскочила замуж не закончив школу, — придумала лекарство от рака!» В нашем городе никто ничего не забывает. — Она отодвинула кастрюлю с маникотти и принялась мыть стойку. — Но тебя-то не тронут. Ты всегда все делала правильно. Вышла замуж за школьного приятеля и ни разу в жизни даже не взглянула на других мужчин. Тебя скорее положат в хрустальный гроб и выставят в церкви!

— Трева, я тебя не узнаю! — воскликнула Мэдди. — Конечно, мне хотелось бы проявить сочувствие, но моя жизнь вот-вот превратится в ад, и я пришла просить помощи!

— Верно. — Трева прикусила губу. — Верно. Извини. Просто у меня выдалась тяжелая неделя, а теперь еще и это. Какой кошмар. Я совершенно выбита из колеи.

— Зато у тебя готов обед, — отозвалась Мэдди, протягивая Треве миску с тертым сыром и оставшийся кусок пармезана.

— Нет уж, натирай до конца, — велела Трева.

— Ради одной кастрюли макарон?

Трева распахнула холодильник и взмахнула рукой. Мэдди вытянула шею, заглянула внутрь и, увидев на полках еще пять кастрюль маникотти, в ужасе отпрянула.

— Трева, у тебя определенно что-то стряслось.

— Кто бы об этом говорил… У меня всего лишь гора вареного теста, а у тебя — чужие трусики с дыркой. — Трева захлопнула дверцу. — Что ты собираешься делать? Пусть все летит к чертям, но я не брошу тебя в беде.

Мэдди открыла рот, чтобы продолжить расспросы, но прикусила язык, наткнувшись на тяжелый непроницаемый взгляд Тревы, которым та всегда гасила в зародыше готовые начаться ссоры. Какие бы неприятности у нее ни случились, Трева не желала их обсуждать, и точка. Мэдди решила не обострять ситуацию и вернуться к своим собственным затруднениям.

— Когда Брент появится дома, устрою ему скандал, — сказала она. — Честно говоря, я не знаю, что делать. У меня нет улик. Я выбросила трусики.

Трева закатила глаза:

— Какие еще улики? Ты ведь собираешься разводиться, а не совершать убийство.

Убийство. Какой чистый, приятный звук, особенно по сравнению со словом «развод».

— Не забегай вперед, — сказала Мэдди. — Еще не вечер.

— Ты говорила с родителями насчет щенка? — спросила Мэл.

— Нет, — ответила Эм. — Не было подходящей минуты.

— Ну, тогда слушай про Джейсона Норриса. Я такое о нем узнала!

Девочки сидели в домике на дереве, доставшемся Мэл в наследство от ее старшего брата, Три. Эм развалиась на старых голубых подушках, позаимствованных в гостиной, и пыталась решить, стоит ли изливать свои тревоги лучшей подруге. Мэл была похожа на свою мать — такая же худощавая, светловолосая и веснушчатая — и обладала разумом, отточенным игрой в «нинтендо» и свободным доступом к видеофильмам для взрослых. В городе не осталось ни одной кассеты, которую не посмотрела бы Мэл. Эм считала ее лучшим в мире собеседником, с которым можно было обсудить семейные передряги. Впрочем, она еще не была уверена, что хочет их обсуждать. Высказанные вслух, опасения могли превратиться в реальность.

— Дердри Уайт сказал мне, что Рашель Тэнди от него без ума, — заявила Мэл. — Но Джейсону на это наплевать. В этот миг Эм тоже было наплевать.

— А Джейсон сказал, что у девчонок водятся вши, — ответила она.

Мэл выпрямилась.

— Вот как? Подумать только, он снизошел до разговора с тобой. Моя мама говорит, что мальчишки — бессловесные твари, и если парень произносит что-нибудь кроме хрюканья, это замечательный знак!

Эм покачала головой и продолжила:

— Потом он начал гоняться за мной вокруг бассейна с лягушкой в руке, как будто я их боюсь. Такой противный.

— А мне он нравится, — отозвалась Мэл, хмурясь. — Эм, что с тобой? Еще неделю назад ты тоже считала Джейсона милым.

— У нас в доме творится настоящий кошмар.

— Что, родители поцапались? — Мэл пожала плечами. — Ерунда. Мои предки постоянно ругаются.

— Правда? — На мгновение Эм попыталась представить себе дядю Хауи, который орет на тетю Треву. Впрочем, ей было бы трудно поверить, что он способен хотя бы огрызаться — не родился еще на свет тот человек, который решится возразить тете Треве.

Мэл порылась в старом чемодане, давно ставшем хранилищем для всякой всячины, и достала оттуда мятую пачку «Ориона».

— Еще бы не правда, — ответила она. — На прошлой неделе они собачились из-за травы. — Мэл вынула печенье и протянула пачку Эм. — Конечно, они и не догадывались, что я подслушиваю.

— Из-за травы? — Эм сдвинула очки на переносицу и внимательно изучила пачку. Не обнаружив там жучков, она взяла печенье и впилась в него зубами. Печенье оказалось несвежее и жесткое, но, как ни говори, это был «Орион» без жучков, что в домике на дереве являлось настоящим лакомством. На улице поднялся ветер; он проникал внутрь сквозь окошко и через щели между досками. Три соорудил этот домик в первые годы увлечения плотницким ремеслом. Щели в стенах придавали домику особое очарование. Любой дурак сколотил бы доски вплотную друг к другу, и только Три хватило мозгов устроить кондиционирование.

— Ага, из-за травы, — подтвердила Мэл. Проглотив печенье и достав еще одно, она слизнула сахарную глазурь. — Папа пришел домой и сказал… — Мэл заговорила грубым низким голосом, покачивая головой: — «Боже мой, Трева, летом в школе каникулы, тебе нечего делать, и ты еще хочешь, чтобы я стриг газон после рабочего дня?» — Мэл опять изменила голос и затараторила визгливым контральто: — «Не хватало только, чтобы я свалилась на чертовой лужайке с сердечным приступом. Хочешь, чтобы газон был подстрижен, — стриги сам!»