Мария Заблотская - Правда или ложь?

— У вас ко мне есть вопросы? — вежливо осведомился Кирилл.

— Я могу быть уверен, что вы не причастны к покушению?

— Я могу быть уверен, что вы не обидите мою знакомую, ее сестру, и племянников?

— Я их отец. В скором будущем стану мужем этом очаровательной женщины.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Конечно, вы можете быть в этом уверенны.

Кирилл с грацией прирожденного хищника подошел к женщине и представился. Затем он подошел к Веронике и Борьке, и, присев не корточки, протянул руку Борису. Ника заметила потрясенное лицо сестры.

— Кирилл.

— Борис, — смело ответил мальчик и вложил свою маленькую ладошку в его большую ладонь.

Вероника отметила, что ногти у него были ровно подстрижены. Пальцы на руках были не длинными и не короткими. Очень пропорциональная рука.

— Хочешь посмотреть на настоящее ножевое ранение?

— Еще бы!

— Надо спросить разрешение у твоей мамы.

— Мам, можно?

— Не думаю что это хорошая идея, — засомневалась женщина.

Фаня посмотрела на Костю с надеждой и Боря заметно сник. В этот момент Ника готова была придушить собственную сестру.

— Если Кирилл предложил сам, значит, ему не трудно это сделать. Я уверенна, что рана не очень страшная иначе он никогда бы такое не пошел. Иди, Боря, — девушка мягко подтолкнула мальчика. Борис спрыгнул с кровати и последовал за Кириллом.

— Мы будем в моей палате, — не оборачиваясь, бросил мужчина. Он что-то рассказывал мальчику.

Когда огромный мужчина и Боря скрылись за дверью Ника, сдвинув брови, строго спросила:

— Что ты сделал с ребенком?

— Ничего я ему не делал.

— Что ты ему сказал, когда приехал?

Девушка встала с кровати, и Фаина встала между ними.

— Ничего особенного, что сделал бы отец.

— Задам вопрос по-другому. Почему Боря вздрагивает каждый раз, когда ты начинаешь говорить? А ты? Ты что не могла разрешить ребенку выйти на пять минут сама?

— Он же его отец, — попыталась оправдаться сестра.

— С каких это пор он им приходится или ты думаешь пяти минут достаточно? Костя, что ты ему сказал? — терпение Вероники сходило на нет.

— Я предупредил его, что если он будет вести себя неподобающим образом, то будет наказан.

— Ты в своем уме?! Как ты, посторонний для него человек, мог сказать такое?

— Я не посторонний для него человек!

— Посторонней некуда! Для начала надо было завоевать его доверие, завоевать право называться другом, а затем отцом! У него свое мнение по всему этому поводу. Ему девять, а не четыре. Вы хоть раз спросили, чего он хочет? Только не говорите, что собираетесь переводить его в середине учебного года в другую школу.

— Мы имеем на это полное право, — заступилась за Костю сестра.

— Что?! Все его друзья там. Ему и так тяжело с этим… — девушка махнула рукой на Костю, — а ты еще собираешься перевернуть весь его мир. Подумай не только о себе. Подумай о сыне, если ты не хочешь его потерять.

— Я не потеряю его. Он мой сын и обязан мне подчиняться.

— Он не собака, чтобы выполнять все твои приказы! Он живой человек!

— Да как ты смеешь…

— Фаня. Успокойся. Вероника права. Мне следует извиниться перед ним и загладить свою вину. Мне следует попытаться подружиться с Борей.

— Родной, ты не должен перед ним извиняться. Мне стоило растить его в большей строгости.

"Не стоило его оставлять без отца"- хотелось крикнуть Веронике, но она сдержалась. Ника очень любила своего племянника. Она не хотела мешать разговору сестры и ее жениха, поэтому деликатно отвернулась к окну. Ей было интересно, почему Кирилл захотел показать рану Борису. Ее посетила мысль, что он каким-то образом догадался о том, что она хотела переговорить с сестрой.

— Не стоило. Тебе нужно было рассказать о том, что у нас общий ребенок при нашей встрече.

— Я ведь уже извинилась за это.

— Извиняться нужно не передо мной, и ты прекрасно об этом знаешь, — упрекнул Костя Фаину.

— Хорошо. Я поговорю с ним. Он будет на меня зол.

— Не будет, — вмешалась Вероника в разговор. — Что со школой?

— Что ты предлагаешь? — спросил Костя.

— Пусть год закончит, а в следующем переведете. То же касается и Павлика. Родители присмотрят за ними, а у вас будет время побыть наедине. На выходные вы естественно должны приезжать.

— Павлик еще маленький, чтобы оставлять его, — не согласилась Фаина.

— Тогда не переводите его, а еще лучше посоветуйтесь с Борей, — рассердилась Вероника. Ее взбесила нерешительность и эгоизм сестры.

— Мама, я видел рану и Кирилл отдал мне свои конфеты! — радостно воскликнул мальчик, но он замолчал, когда понял, что его слушает Костя.

Ника выразительно посмотрела на сестру. Она, кажется, поняла, о чем все это время

толковала девушка.

— Какие конфеты? — мягко спросил Костя. Боря протянул ладошку, но ничего не сказал. — Вкусные?

Мальчик пожал плечами.

— Я пойду машину прогрею. Через пять минут подходите.

— Хорошо, — согласилась Фаина.

— Мы потом поговорим, — вставил Кирилл. — Приятно было познакомиться.

— Нам тоже, — отозвался Боря.

— Сынок, прости меня.

— За что?

— Я побоялась тогда рассказать твоему папе, что ты есть, — Фаня глубоко вдохнула и рассказала ему всю историю, опуская интимные подробности.

— Если он не виноват, тогда почему ты жаловалась тете Нике?

— Ты слышал?

— Не все, — честно признался мальчик.

— Мой дорогой, прости меня. Я злилась больше на себя.

— А-а… — Боря ничего не понимал.

— Пообещай, что изменишь свое мнение об отце. Ну, или хотя бы попробуй изменить.

— Ладно, — буркнул мальчик.

Вероника наклонилась к племяннику и шепотом, чтобы не слышала сестра, проговорила:

— Я попросила спросить у них твое мнение насчет смены школы. Решение за тобой.

— Спасибо, тетя Ника!

— Всегда, пожалуйста.

Боря бросился из палаты, затем вернулся и смиренно, почти как взрослый, стал ждать Фаню. Ника обняла сестру и попросила не забыть посоветоваться с сыном насчет переезда. Она пообещала не забыть. Палата девушки вновь опустела. Веронике нечем было заняться, и она стала чистить киви. Девушка поднесла руку ко рту и слизнула сок, в этот момент в палату вошел Кирилл.

Кирилл видел, как она слизнула сок с пальцев и дернулся. Перед его взором оказалась обнаженная девушка. Он представил, как подходит к ней и страстно целует. Затем укладывает на постель… Он тихо застонал и чтобы согнать наваждение Кирилл сказал резче, чем намеревался:

— Меня выписывают.

— И?

— Я бы хотел продолжить наше знакомство, если ты не против.

Если сказать, что Ника была изумлена, это значит, ничего не сказать. Она замерла с раскрытым ртом. Из забытья ее вывел тихий мужской смех.

— Похоже, я тебя удивил.