Джилли Купер - Имоджин

— Как самочувствие, Ники? — спросил он.

— Ему надо выпить, — сказала Кейбл. — И нам тоже.

— Тогда сбегай и принеси сельтерской.

— Ты выглядишь немного потрепанным, — заметил Ники. — У тебя что, этой ночью было сражение?

Матт вытащил из бокового кармана толстую пачку купюр:

— На это мы сможем купить несколько улиток.

Ники усмехнулся.

— Пойду помогу Кейбл со льдом.

— Захвати вечерние газеты, — прокричал Матт ему вслед, — хочу посмотреть, что выпало на три-тридцать.

Он повернулся к Имоджин, лениво оглядел ее и улыбнулся неожиданно привлекательной улыбкой.

— Только что прибыли из Лидса и еще не стряхнули с себя угольную пыль? Я там был однажды, жутко грязное место. Я подумал, что по ошибке заехал в ад.

— Место, где мы живем, очень приятное, — сказала Имоджин, улыбнувшись, — мне нравится ваша квартира.

— Посмотрите, какой вид, — он подошел к окну и отдернул шторы. Перед ними сверкал весь Лондон.

— Это Биг Бен, там Вестминстерское аббатство, там небоскреб компании «Шелл». В ясные дни можно разглядеть Маргарет Тэтчер.

У него и голос приятный, подумала Имоджин, тягучий, с легким ирландским выговором. Возможно, он и не такой уродливый, просто, не похож на других. Она все старалась вспомнить, где видела его раньше.

— Ну, что будем пить, красавица? Виски, джин, все, что пожелаете.

— О, пожалуйста, виски и побольше воды. — Она села на подлокотник кресла, где лежал пес, и потрепала его за уши. — Как его зовут?

— Бэзил. Никогда не заводите бассета, сядет на шею.

— Могу это подтвердить, — сказала Кейбл, входя в сопровождении Ники с подносом в руках, — в морозильнике лежит тонна ромштексов для него на то время, пока нас не будет.

— Не желудок его меня заботит, — сказал Матт, бросив в стакан с водой пять шариков сельтерской соды и наблюдая, как они шипят, — а душа. Думаю, придется попросить отца О'Мэлли навещать его в наше отсутствие. Мои гранки пришли? — спросил он у Кейбл.

— Час назад. Они там на столе. Сказали, что ты можешь передать по телефону любую правку сегодня в течение вечера.

Матт наполовину опорожнил стакан и сделал гримасу. Потом взял со стола длинные узкие листы с отпечатанными газетными столбцами и стал их просматривать.

— Кого ты разнес на этой неделе? — спросил Ники.

— Медиков, — сказал Матт, — и им это не понравится.

Он взял шариковую ручку, вписал какое-то слово, пару других вычеркнул. И тут Имоджин сообразила:

— Вы не Мэтью О'Коннор?

— Нынче я в этом не вполне уверен, — сказал Матт, посмотрев, на нее.

— Но вы же великолепно пишете, — забормотала Имоджин. — Мне так понравилась ваша книга про Парцелла. В библиотеке на нее очередь записалась. И я всегда читаю ваши статьи в газетах. Мы все… даже отец считает, что вы смешно пишете.

— А это уже кое-что значит, — сказал Ники, — наш викарий не из смешливых.

— Ну вот и отлично, — сказала Кейбл с едва заметным раздражением, — наконец у тебя есть почитатели, Матт. Ты счастлив?

— Очень, — сказал Матт, заметив, как Имоджин покраснела, и ободряюще улыбнулся ей. — Это для меня как манна небесная, дорогая.

— Полагаю, когда мы поедем в Прованс, вы двое всю дорогу будете рассуждать о Прусте, — сказала Кейбл.

— Было бы недурно для разнообразия, — ответил Матт.

Имоджин не могла поверить в происходящее. Ники и Мэтью О'Коннор с ней в одной компании. Она подумала, что в любой момент из высоких стоячих часов могут выскочить Джеки Кеннеди или Мик Джеггер.

— В котором часу мы завтра едем? — спросил Ники.

— Паром отходит в одиннадцать. Из дома надо выйти часов в восемь, — сказал Матт.

Какое-то время они обсуждали приготовления к отъезду. Потом в желудке Имоджин началось сильное урчание, и Ники сказал, что голоден.

— Я могла бы что-нибудь приготовить, — сказала Кейбл таким тоном, из которого можно было понять, что это редкий случай.

— Я не хочу, чтобы ты весь вечер корпела над плитой, — сказал Матт, берясь за вечернюю газету, и тут же воскликнул с удовольствием.

— Какая умница — выиграла три корпуса, шла всю вторую половину дистанции, как подросток на вечеринку. Что ж, мои ангелы, на этом основании я всем вам ставлю ужин.

Они забрались в большой и невероятно грязный белый «мерседес».

— Ты мог бы отправить его перед отъездом в мойку, — проворчала Кейбл.

Имоджин обнаружила, что сидит на уздечке. Они поели в небольшом итальянском ресторане и выпили изрядное количество вина. Ники рассказывал про свои теннисные подвиги и жаловался на то, что в последнее время в игру все больше вмешивается политика. Матт задавал вопросы. У него была журналистская способность получать немыслимое количество информации от людей, об этом не подозревающих. Похоже, что всюду, где играл Ники, бывала и Кейбл: она или снималась в фильме, или демонстрировала модели. Это порождало неизбежные вопросы вроде «Ты видел такого-то и такую-то?» и «Они еще не разбежались?»

Имоджин говорила мало, она была слишком занята тем, чтобы усвоить все услышанное. Но был один неприятный момент, когда Ники неожиданно положил ей руку на бедро, а она так вздрогнула, что ее вилка упала на пол вместе с большей частью ее спагетти. Ники был вне себя от раздражения, но Матт только рассмеялся и заказал ей еще порцию. За ужином он был очень забавным, и Имоджин нашла, что он ей нравится все больше и больше.

Насчет Кейбл она была не так уверена. Та сказала:

— На прошлой неделе тут была Софи Лорен, сидела вон там в платье с немыслимо глубоким вырезом.

— Я ходил в туалет пятнадцать раз за вечер и имел возможность в него заглянуть, — сказал Матт. — Сейчас возьму счет, — добавил он, видя, что Имоджин почти падает со стула от усталости.

— Теперь только двенадцать, — сказала Кейбл, — не выпить ли нам коньяку?

— Кое-кто из нас, у кого нормальная рабочая неделя, устал в пятницу.

— Я тоже работаю, — заявила Кейбл, — вчера была на двух рынках скота.

— Что-нибудь получилось? — спросил Ники.

— Может быть, на второй съемке. Они там запускают новую жевательную резинку. Тяжелый хлеб. Мой агент позвонит мне во Францию и скажет, как дела.

Матт протянул официанту явно чрезмерную сумму.

— Ярмарки скота — место проб для фотомоделей, — объяснил он Имоджин, — и весьма подходящее: некоторые коровы выбиваются в люди. Пошли.

Когда они вернулись, был еще один неприятный момент. Кейбл, открыв дверь одной из спален, сказала:

— Вы с Ники здесь.

О боже, подумала Имоджин, и сердце у нее запрыгало, как ласка в капкане. Заметил ли Матт ее страх? За пять минут до этого он зевал во весь рот, а теперь вдруг спросил Ники и Кейбл, не хотят ли они принять еще чего-нибудь на ночь.

— Я непрочь. — сказал Ники и, взъерошив Имоджин волосы, добавил, — Иди в постель, милая. Я буду через минуту.