Джоанна Нельсон - Одна на миллион

— Что за причину вы изобретете на этот раз?! — рявкнула она.

— Я не собираюсь ни о чем сожалеть и прощения тоже не собираюсь просить! — разозлившись, бросился в атаку Рональд. — И я собираюсь устроить вам хороший нагоняй!

— За что? — удивилась Оливия. — И вообще, я не понимаю, почему вы раскричались. Подумаешь, мы снова поцеловались! Если вы сейчас же оставите меня в покое, я ничего не скажу Мелу, и у вас не будет неприятностей. Обещаю.

— О, наконец-то вспомнили о своей помолвке и о женихе!

— Но ведь это вы меня опять схватили, швырнули на этот грязный ковер и навалились сверху!

— А вы снова ответили на поцелуй.

— Ну хорошо, мы квиты. А теперь позвольте мне встать.

— Еще одна маленькая деталь…

— Что еще? — Оливия изо всех сил пыталась показать, что Рональд всерьез испытывает ее терпение.

— Хватит ломать комедию. У вас уже нет жениха. Или вы запамятовали?

— Вы что, наводили обо мне справки, жалкий шпион?!

— Мне всего лишь попала в руки американская газета с объявлением о расторжении помолвки. Так что я знаю, что вы разорвали помолвку незадолго до своего приезда сюда. Сеньорита, вы заслуживаете наказания за свою ложь, которая понадобилась, чтобы держать меня на расстоянии, верно?

— Вы слишком высокого мнения о себе.

— Иной причины просто нет.

— Заткнитесь.

— Вот так уже лучше.

— Я буду кричать! — пригрозила Оливия.

— Кричите.

— Ладно, чего вы хотите?

Рональд задумался, и ей пришлось напомнить о себе.

— Даррелл, пол здесь далек от идеального состояния, а моя рубашка совсем новая. К тому же внизу ужасный сквозняк.

Рональд так посмотрел на нее, что Оливии не было никакого смысла притворяться, что она не понимает, в каком направлении двинулись его мысли. И она со всей возможной твердостью сказала:

— Нет!

К сожалению, это прозвучало как жалкий, тонкий писк.

— Нет? — переспросил Рональд, и было в его голосе нечто такое, отчего у Оливии в сладком спазме скрутило низ живота. — Тогда вам стоит еще полежать и подумать.

— Я простужусь, заболею и умру. Вы этого хотите? — жалобно сказала она.

Удивительно, но именно эти слова заставили его встать. На его губах играла странная улыбка.

— Думаю, своей покладистостью вы заслужили сытный обед, — сказала Оливия, стараясь не смотреть на Рональда и делая вид, что всерьез озабочена состоянием своей одежды.

— Одним обедом вы не отделаетесь, — заверил он.

— Тогда двумя — наверняка! — И Оливия поспешила уйти, пока этот разговор не завел ее слишком далеко.

Рональд выждал несколько минут, чтобы успокоиться, и тоже отправился на кухню. Еще на лестнице он почувствовал запах, от которого его рот моментально наполнился слюной: ваниль, горячая сдоба… Лаура редко баловала его выпечкой. Готовила она неплохо, но с кухни никогда не доносились столь божественные ароматы и… детский смех? Дети в его доме?.. Внутри шевельнулась свернувшаяся клубком змея. Рональд шагнул в кухню.

— Дядя, ты приехал?! — завопил Винсент.

Оливия обернулась и увидела Рональда: огромного и ужасно недовольного. Ох, стоило накормить его раньше, чем вернутся с прогулки Карлос и Винсент! Щеки ее невольно окрасились румянцем при воспоминании о том, что именно ее задержало.

— Вин, что ты здесь делаешь? Где твоя мать?

— Мама уехала, уже давно, — охотно ответил Винсент. — Я здесь уже три дня, и мне очень нравится. Мы с Ливи каждый день пекли печенье, а Карлос разрешил поиграть со своей собакой и подарил мне игрушечный автомат. Я сегодня целый день стрелял…

Румянец Оливии стал еще гуще, и, наверное, ей назло Рональд поинтересовался:

— Ну и как, попал?

— Нет, он же игрушечный.

Рональд поймал выразительный взгляд Оливии и усмехнулся. Несмотря на ее отговорки, он был намерен напомнить ей о неоплаченном долге. И в самое ближайшее время.

— Хотите мате, Даррелл? — предложила Оливия. — Обед будет готов через несколько минут.

— Нет, я подожду.

— Тогда я уложу Вина спать, ему уже пора вздремнуть.

Мальчик вприпрыжку выбежал из кухни. Рональд увидел, что Оливия, догнавшая Винсента на лестнице, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Мальчик засмеялся, а она ласково взъерошила его волосы.

— Вы умеете обращаться с детьми? — спросил он, когда Оливия вернулась.

Она только развела руками, как бы предлагая проанализировать то, что он видел собственными глазами, и подошла к плите.

— Почему у конюшни стоит оседланная лошадь? — продолжал Рональд допрос.

— Да вот хочу прокатиться, поэтому и попросила Карлоса оседлать кобылу. Да-да, Даррелл, я осмелилась взять вашу лошадь и хотела немного попрактиковаться. Надеюсь, вы нас не только не убьете за это, но и даже не покалечите.

— Кого это нас? — мрачно поинтересовался он.

— Меня и лошадь, — с готовностью пояснила Оливия, наклоняясь к пышущей жаром духовке. — Она довольно мила и очень послушна. Мне бы не хотелось, чтобы вы лишились такого прекрасного животного…

— Я же сказал, чтобы вы никуда не отлучались с эстансии!

— В целях безопасности, я помню. Но я не понимаю, что мне здесь может угрожать. И к тому же я никогда не катаюсь одна. Меня всегда сопровождает Карлос. Черт, вы опять кричите на меня, и поэтому я ничего не буду вам объяснять! — довольно запоздало возмутилась Оливия.

— Извините, я не хотел кричать. Я отвечаю за вас, — сказал Рональд уже спокойно, сразу остыв при упоминании о Карлосе.

— С каких это пор?

— Я обещал Патрику присматривать за вами.

Рональд лукавил, упоминая Патрика. Он сам бы не пережил, если бы с Оливией что-то случилось. Но сказать ей об этом сейчас означает снова нарваться на новый бесконечный спор.

— Звучит так, словно он просил вас присмотреть за стадом коров! Я не нуждаюсь ни в каком присмотре, так что можете забрать свое обещание обратно!

— Попробую, как только его увижу, — пообещал Рональд, и Оливия смерила его подозрительным взглядом.

— А что с матерью Вина? — спросила она, неловко переводя разговор на другую тему. — Винсент сказал, что она больна и больше не может присматривать за ним…

— Верно, она неизлечимо больна, — процедил Рональд. — Моя сестра наркоманка.

— Простите.

— Ничего. Я избаловал ее. После смерти отца она была очень подавлена, и я прилагал мыслимые и немыслимые усилия, чтобы ее отвлечь. — Рональд говорил совершенно спокойно, но Оливия уже знала, при каких обстоятельствах он лишился отца. — Потом она отправилась в университет, я до сих пор сожалею, что позволил ей уехать из дому. Она оказалась совершенно неприспособленной к жизни. Сначала нахваталась дурацких идей, потом связалась с феминистками. Она всерьез считала, что мужчины подлые свиньи, эксплуатирующие женщин в свое удовольствие, и сообщила мне, что готовится стать матерью-одиночкой, почти накануне родов. Мария родила Винсента, а потом стала употреблять наркотики. От отчаяния — как она мне сказала! Несколько раз я заставлял ее проходить курс лечения, но она все время срывалась. В последний раз она проходила курс полгода назад. Я решил, что сестра взялась за ум, и даже отдал ей Винсента, так как она поклялась, что завязала.