Сандра Мэй - Девушка из провинции

Ночью не видны изъяны, которые так безжалостно высвечивает дневной свет. Ночью все то, что кажется безумным и непристойным днем, выглядит уместным и вполне допустимым. Ночью не нужен скучный деловой костюм, и даже привычные очки в золотой оправе, потому что ночью необязательно хорошо видеть и выглядеть. Главное — чувствовать ночь. Вдыхать ее чувственный аромат. Пить разлитое в воздухе сладострастие.

Ночь позволяет преображаться в кого угодно. Обнажать свою суть. Переступать запреты. Ибо ночь все скроет. И даже дьявольский огонек на дне холодных ледяных глаз покажется всего лишь отблеском огня в камине…

Он с наслаждением отпил глоток шерри — тягучего, темного, терпко пахнущего вишневой смолой. Прошелся по комнате, придирчиво оглядел безупречный стол, потом вышел на балкон.

Интересно, какой она предстанет перед ним сегодня? Айрин… Айрин… Отзвуки кельтских баллад, звон клинков и щитов, дьявольский хохот воинов, разукрашенных сине-зелеными разводами татуировок, обнаженные груди пленниц, которыми овладевают все по очереди, а потом все вместе…

Хороший выбор кабинета. Если он в ней не ошибся, то она будет выглядеть по контрасту со всем этим светлой, холодной и стремительной. Такой, какой он ее запомнил на корпоративной вечеринке.

Жаль, пока еще нельзя приказать ей надеть то же самое платье, серебристое, в котором она была похожа на Снежную Деву. Ничего. Если он в ней не ошибся, то скоро все изменится. Он сможет приказать ей все, что угодно.

Потому что ни одна, ни одна, черт подери, проклятая шлюха больше никогда в жизни ничего не прикажет ЕМУ!

В скоростном лифте она еще чувствовала себя вполне уверенно, но, войдя в роскошный холл «Элизиума», оробела, словно шестнадцатилетняя девчонка из заштатного городишки Аллентауна. Впрочем, так-то уж нет, конечно. Той девочки больше на свете не было. Но колени у нее подрагивали.

Метрдотель величаво поклонился Айрин и безмолвно простер руку к двери. Чувствуя себя Синдереллой, впервые входящей в королевский замок, она сделала первые шаги, а потом — потом отворилась резная дверь, и Айрин разом забыла все свои страхи. Теперь все силы надо было бросить на то, чтобы не вертеть головой по сторонам и не разевать от восхищения рот.

Все такой же безмолвный метрдотель провел ее через несколько залов и с гораздо более почтительным поклоном распахнул перед ней следующую дверь, после чего неслышно отступил в тень портьер и канул во тьму.

Айрин Вулф стояла на пороге самого шикарного и самого мрачного помещения, которое ей только приходилось видеть.

Все-таки Англия, пробормотал Опыт Менеджера по Продажам.

Надо было надевать красное и рубины, пискнула Настоящая Женщина.

Если это не соблазнение, то я уж и не знаю, как оно должно выглядеть, предостерегающе вскинулся Здравый Смысл — Лучший Друг Девушек.

А потом из дверей балкона к Айрин шагнул такой мужчина, что все внутренние голоса разом заткнулись.

Джефф Райз был одет в белоснежную рубашку и узкие черные брюки с широким шелковым поясом. Темные тонкие волосы мягкой волной ниспадали на лоб. Очков на нем не было, и голубые глаза двумя прозрачными бриллиантами горели на гладко выбритом, холеном и красивом лице. Он стремительно подошел к оцепеневшей Айрин и взял ее за руку.

— Айрин! Как я рад вас видеть. Если бы вы только это знали.

Словно во сне, Айрин Вулф прошла по пушистой медвежьей шкуре и села на стул с высокой резной спинкой. Потом перед ней оказался бокал с темным как кровь вином, и она взяла его машинально, отпила, даже не почувствовав вкуса, потому что Джефф Райз смотрел на нее с восхищением, и, стало быть, надо забыть все дурацкие книги и руководства, перестать строить планы и признаться себе честно: она влюбилась в собственного босса!

— Почему вы не едите?

— Не знаю. Наверное, все еще не могу опомниться.

— Вам нравится здесь?

— О да! «Элизиум» похож на сказку.

— Я никогда не любил сказки, в которых не было принцесс. Вы знаете, что ваши глаза ярче изумрудов?

— Джефф, умоляю, не смущайте меня. Я и так не могу прийти в себя.

— Умолкаю, тем более что комплимент вышел казенный. Говорите теперь вы. Расскажите мне о себе. Как давно вы на фирме, как попали сюда, о чем мечтали в детстве? Мне интересно все.

— Ох… Боюсь, правда меня не слишком украсит.

— Что ж, правда редко кого красит, но я уверен, что вам нечего стыдиться в своей жизни. Ваш послужной список впечатляет.

— Думаю, все началось с того, что я очень хотела уехать из Аллентауна. Точнее, понимала, что не смогу там остаться. Выход был только один — учиться.

— Знаете, не все юные девушки так думают.

— Знаю, но для всех остальных вариантов требовались внешние данные, а у меня их не было.

— Шутите? Да вы же красавица!

— Скажем так: это еще один диплом с отличием. И потом, Красавицей гораздо легче стать, когда есть деньги и независимость. В Аллентауне у меня не было ни того, ни другого.

— Значит, вы завоевали Филадельфию одиннадцать лет назад…

— Не совсем так. Одиннадцать лет назад я только приехала. А завоевать Филадельфию… Не думаю, что это возможно. Я завоевала независимость и возможность выбирать самой, где жить.

— Вы всегда мыслите рационально? И всему можете дать четкое определение?

— Всему — вряд ли. Думаю, я все еще не слишком уверена в себе. А когда человек не уверен в чем-то, он стремится дать этому определение. Как в детстве: чтобы избавиться от страха, надо его нарисовать.

— Гм… Может, и мне попробовать? Хотя картина выйдет малопристойная.

— Не верю. Вы не такой.

— А какой я, Айрин? Нет, не отводите глаза. Вы знаете про меня достаточно, чтобы мнение сложилось, и слишком мало, чтобы оно было предвзятым. Расскажите. Пожалуйста.

— Что ж, попробую. Вы — удачливый бизнесмен. Не авантюрист. Не нарушаете закон.

— Почему вы так решили? То есть не про бизнесмена, а про все остальное?

— Вы публичный человек, Джефф, и я кое-что знаю о вашей семье. Вернее, о династии Райзов. Авантюристами обычно бываю те, кто только начинает. При отсутствии опыта его заменяет риск.

— Обидно…

— Вот уж не думаю! Вспомните историю Дикого Запада. Это же сплошные грабежи и налеты. Но уже дети первопроходцев получали образование и преумножали капитал отцов вполне цивилизованным способом. А авантюризм — для него в жизни место всегда найдется.

— Успокоили. Ладно, давайте дальше. Какой я еще?

— Там, на вечеринке… мне показалось… вы одинокий. Нахальство, да?

— Я же сам просил вас дать мне оценку. А почему вы решили это именно тогда? Мне казалось, я вполне удачно изображал веселье.

— Вот вы и ответили. Я видела ваши глаза. В них веселья не было. Вы говорили хорошие тосты, но так и не выпили свое шампанское. Вы изо всех сил старались сделать людям приятное, но никто не подумал сделать приятное вам.