Сандра Мэй - Девушка из провинции

— Конечно, нет, но…

— А что касается другого…

Он неожиданно остановился, развернул ее к себе, обнял. Айрин замерла, не сводя глаз с этого хищного, медально четкого лица. Клифф осторожно провел пальцем по ее щеке.

— Я бы мог перебраться с дивана к тебе в постель. Но это была бы совсем другая история. У нас с тобой появились бы обязательства, которые, как мне сдается, сейчас никому из нас не нужны. Кроме того, я не хочу навязываться.

— То есть… девушка должна просить у тебя первой? Это не вполне прилично.

— Я тоже не вполне приличный малый. А просить никогда никого ни о чем не надо. Надо только твердо знать, чего хочешь сам.

Они дошли до дома в полном молчании, поднялись на пятый этаж, вошли в крошечную темную прихожую, и когда Клифф потянулся к выключателю, Айрин перехватила его руку и спокойно произнесла в темноте:

— Я знаю, чего хочу. Только я ничего не умею. Я доверяю тебе. Если ты тоже этого хочешь, то давай сделаем это.

И была ночь, были желтые блики фонарей на стене, дальние и страстные вопли котов на крышах, грохот первых мусоровозов, смятые простыни, непривычное смятение, жар в крови, маленькая боль, совсем немного смущения и очень много любви.

Не той, о которой слагают песни. Не той, от которой страдают при полной луне. Самой обычной, земной, плотской, со всеми ее неловкостями и попытками привыкнуть друг к другу, с осторожными прикосновениями и уверенными движениями, с прерывистым дыханием и неожиданными открытиями, с влажной от пота кожей и торопливыми поцелуями…

Клифф был свит из мускулов и мышц. Худощавое сильное тело было гибким и горячим, движения резкими и порывистыми. А еще он был внимателен и тактичен. Вряд ли он занял бы первое место на конкурсе лучших любовников — хотя с чем ей было сравнивать?! — но он постарался не причинить ей боли и не смутить ее.

Все дело было в том, что она ему доверяла. Именно поэтому все и получилось так… хорошо. Не отлично, не бурно, не сногсшибательно — просто очень хорошо и правильно.

Утром он впервые поцеловал ее на прощание. И ушел. А после работы у метро ее встретила полиция.

К Айрин у них никаких претензий не было, только одна просьба: опознать, если получится, одного молодого человека, погибшего в перестрелке на углу Пятнадцатой и Двадцать Второй. Молодежные группировки делили территорию, а парня видели в том доме, где проживает мисс Вулф…

Странно, но она и думать не думала ни о чем таком, когда входила в здание окружной больницы. Покойников она в принципе не боялась, а если это кто-то из соседей…

Когда выкатили каталку, накрытую белой простыней, Айрин окаменела. Потому что сбоку свешивалась рука. Мускулистое, хотя и тонкое запястье украшала цветная татуировка: дракон сцепился в схватке с тигром…

Айрин шагнула вперед, села на корточки, взяла руку Клиффа, стала ее гладить и вполголоса рассказывать ему что-то такое, что на самом деле надо было рассказать с самого начала или уж по крайней мере сегодня ночью, но никак не здесь, в холодном помещении полицейского морга…

Потом она поцеловала его руку, встала и направилась к выходу. Ошеломленный полицейский окликнул девушку:

— Мисс, но ведь…

— О, простите. Это Клифф. Фамилии я не знаю. Мы были знакомы месяц. Он спас меня от хулиганов в поезде, а потом жил в моей квартире.

— Но ведь вы даже не поднимали простыню!

Айрин пожала плечами и вернулась.

Лучше бы она этого не делала. Потому что Клиффа убили выстрелом в голову.

Она не упала в обморок, не расплакалась и отказалась от предложения полицейских подвезти ее домой. Но с квартиры съехала в тот же вечер. Нельзя было ночевать в пустой комнате, на той самой кровати, где простыни еще пахли Клиффом, живым, стремительным, хищным, гибким Клиффом, зная при этом, что сам он лежит в холодильнике полицейского морга и больше никогда не встретит ее у выхода из подземки и не посмотрит на нее своим пронзительным ястребиным взглядом…

Это было семь лет назад. Теперь Айрин почти не вспоминала Клиффа, но и никогда его не забывала. У нее было несколько романов, но ни одного из мужчин она и не думала сравнивать с Клиффом, потому что он не был ни лучшим, ни худшим. Он был первым.

Впрочем, в последнее время на любовном фронте наметились сдвиги. Все дело было в том, что месяц назад контрольный пакет акций их компании выкупил некий Джефф Райз, а неделю назад на большой корпоративной вечеринке Айрин — как и другие топ-менеджеры — была представлена новому начальству…

За тонированным стеклом возникали таинственные тени. По тротуарам скользили сгустки тьмы — видимо, люди. Когда бронированный «бентли» притормаживал на светофорах, можно было бы рассмотреть, как сгустки тьмы, действительно оказавшиеся людьми, ныряют куда-то под землю, а навстречу им из-под земли тоже торопятся десятки людей… Можно было бы рассмотреть — если бы это хоть в малейшей степени интересовало пассажира бронированного «бентли», раскинувшегося на удобном кожаном диване и сосредоточенно изучавшем деловые бумаги.

Пассажира «бентли» звали Джеффри Бартоломью Райз, ему было тридцать восемь лет, и он никогда в жизни не ездил в подземке.

Джефф родился в семье финансового воротилы, который, в свою очередь, был сыном генерального управляющего промышленным холдингом и внуком нефтяного короля. Райзы ковали мощь и славу Америки с середины девятнадцатого века, причем первые миллионы у них на счету появились уже в последней трети этого самого девятнадцатого века, так что у Джеффа Райза не было ни малейшего шанса насладиться общением с простыми людьми или поездить на метро.

Он родился в Сан-Антонио, штат Техас, вырос в Лос-Анжелесе, штат Калифорния, получил образование в университетах США и Европы, до недавнего времени жил в Бостоне, сейчас перебрался в Филадельфию, имел недвижимость на Кипре и Багамах, но несмотря на эти интенсивные передвижения по миру, практически не видел разницы между одним географическим пунктом и другим.

Всюду и всегда, с младенчества и до сих пор его окружала роскошь. Не показная, раззолоченная и крикливая роскошь нуворишей, а истинная, сдержанная, элегантная роскошь, ценить которую начинаешь, только родившись во втором или третьем поколении хозяев мира, чьи счета исчисляются семи- и восьмизначными цифрами, как минимум.

Бронированный «бентли» смотрелся на улицах Филадельфии почти экстравагантно, не то, что на родине, в туманной Англии. Но именно «бентли» подчеркивал высокий класс того, кто сейчас изучал на заднем сиденье контракты и финансовые отчеты. Точно так же, как и роскошный особняк на берегу реки Делавэр, как личный аэродром в предместьях города, как деловой костюм стоимостью в несколько тысяч долларов, сшитый вручную, как «ролекс» на запястье и платиновый «паркер» в руках…