Виктория Холт - Седьмая девственница

— Быстро накинь что-нибудь, — скомандовала я. — Мы уходим в аббатство… сию же минуту.

Пока она возилась с одеждой, я думала: «Я не хочу умирать. Я хочу жить… но по-другому».

Никогда прежде я не понимала, как драгоценна жизнь. И мне показалось, что мои собственные мысли издеваются надо мной. «Твоя жизнь драгоценна для тебя… чтобы жить так, как ты хочешь. А другие? Разве они думают иначе?»

Я схватила Дейзи за руку, и мы с ней сбежали по ступенькам. Я отодвинула задвижку парадной двери.

Едва мы шагнули за порог дома, как мою руку сжали сильной хваткой, и в эти полсекунды я поняла, что буду изо всех сил бороться за свою жизнь. — Керенса!

Так это не Ройбен. Ким! Его лицо было сурово и тревожно.

— Так это… вы!

— Господи Боже мой, — сказал он почти грубо, — неужели вы думали, что мы оставим вас одну?

Мы? И Меллиора. Вечно Ким и Меллиора.

— Так это вы тут крались вокруг дома! Вы меня напугали. Я вас видела из окна. Я думала, что это — Ройбен.

— Все к лучшему, — ответил он. — Может, теперь вы согласитесь перейти в аббатство.

И мы пошли. Я не спала всю ночь. Я сидела у окна дома, который сыграл роковую роль в моей жизни. Я увидела восход в пурпурном небе, на мгновение озаривший камни розовым светом.

Утром мы узнали, что Ройбена поймали.

— Слава Богу, — сказал Ким. И я тоже поблагодарила Бога. Потому что в ту ночь что-то произошло со мной. Как будто сквозь окружавшую меня тьму пробился лучик света. Это не конец моей жизни. Я еще молода, красива, а Ким с Меллиорой способны бесконечно благодарить Бога за то, что я осталась жива.

Где-то через год после этой ночи Ройбен Пенгастер умер. Меллиора сообщила мне эту новость. Она не говорила, но я знала, что ее постоянно преследовал страх за меня. В тот день она вся сияла, и я любила ее. Моя любовь растеклась по мне, согревая меня, словно солнышко. К нам присоединился Ким.

— Я снова могу спать Спокойно, — сказал он. — Теперь мне можно признаться вам, Керенса, что все это время я жил в страхе, что он сбежит и придет за вами.

Я ему улыбнулась. Без всякой горечи. Он был мужем Меллиоры, и с той ночи откровения я начала понимать, как все было правильно и справедливо. Я любила его за силу, за доброту и мужественность; я включала его в свои мечты, пока не начала верить, что он так же необходим для моего счастья, как аббатство. Но мечты никогда не заменят реальности, и в ту ночь ужаса, когда я ожидала, что встречусь лицом к лицу со смертью второй раз в жизни, я начала прощаться со своими несбыточными мечтами.

Ким был не для меня! Я восхищалась им, я по-прежнему любила его, но иначе. Мои чувства к нему постепенно изменились. Я даже начала понимать, что если бы вышла за него замуж, наш брак не был бы столь удачен, как его с Меллиорой. Они созданы друг для друга.

Бабушка хотела, чтобы я вышла замуж; она хотела, чтобы я изведала то счастье, которое она испытала с Педро. Возможно, в мире существует кто-то, кто смог бы любить меня, и кого смогла бы полюбить я. Бабушкины слова о том, что счастье столь же охотно посещает глиняные стены, как и замки, наверное, справедливы. Мой мужчина должен быть сильным, ярким, дерзким. Возможно, в большей степени, чем Ким, который так счастливо осел и зажил мирной сельской жизнью.

Карлион? Наши отношения тоже изменились. Я люблю его так же сильно, как прежде, но знаю, как драгоценна для меня моя жизнь, а для Карлиона — его. Мы вместе поговорили о будущем — и Джо был с нами. Карлион поедет в университет, а когда достигнет возраста, когда нужно будет выбирать, чем заняться в жизни, он сам сделает свой выбор.

— Это тебе решать, Карлион, — сказала я ему, а он улыбнулся мне, и я поняла, что между нами есть то доверие и привязанность, которые мечтает иметь с любимым ребенком каждая мать.

Мы часто бываем вместе, и мой сын доставляет мне огромную радость.

Вот я и вышла из тьмы. Я больше не замурована кирпичами, которые уложила своими собственными руками.

Бывают порой мрачные дни, но они проходят, и жизнь становится счастливей- с каждой уходящей неделей. Порой мне чудится, что бабушка со мной рядом, она смотрит на меня с одобрением. Я помню ту мудрость, которой она меня учила, и часто повторяю кое-что из сказанного ею, понимая это по-новому. Быть может, я усвоила наконец свои уроки и учусь жить так, как она желала мне. Я вернула себе сына. Ким мне друг, Меллиора — сестра. Быть может, когда-то и я узнаю такую жизнь, какую знала бабушка с Педро Би, — ту жизнь, которая сама нашла Меллиору и в которой было отказано мне, — жизнь в любви; потому что любить значит отдавать — отдавать все, ничего не требуя взамен, живя лишь для того, чтобы отдавать.

Вот чему я понемногу учусь, и когда я выучу этот урок — кто знает? — быть может, и для меня наступит такая жизнь.

КОНЕЦ