Дженнифер Льюис - Доказательство страсти

Так бы сказал и Таррант, ее покойный супруг, для которого до последнего дня не существовало приговора врачей. Саманта хотела бы следовать его примеру, однако по складу своему была совершенно другой.

— Отпразднуем же продолжение нашей жизни! — с усталой улыбкой проговорила она.

— Выпьем же за праздник каждый день! — переиначил он ее тост, задержав при этом на светловолосой девушке обжигающий взгляд золотисто-карих глаз.

После пары глотков шампанского в приятном обществе незнакомого обходительного мужчины Саманта Хардкасл почувствовала себя комфортно и легко.

— Видите того гитариста? — шепотом спросил ее хозяин заведения, указав в дальний угол слабо освещенного помоста для небольшого оркестра. — Ему уже сто один год, — доверительно и вместе с тем, иронически прошептал он.

Саманта невольно расширила глаза от удивления, вглядываясь в темень и различая в ней лишь силуэт человека с эбеновой кожей и белыми, как снег, волосами, который самозабвенно и вкрадчиво ласкал гитарные струны, рождая блюзовые печальные созвучия.

— Прошел две мировых войны, — продолжал мужчина. — Пережил Великую депрессию, десятилетия сегрегации и другие события века, вплоть до урагана Катрина. И каждый день своей жизни, невзирая ни на что, он играет на своей гитаре. Утверждает, что даже по сию пору это воспламеняет в нем страсти, как в молодые годы.

— Завидую его одержимости любимым делом, — оставалось лишь заключить Саманте.

— У вас нет такого? — незамедлительно поинтересовался мужчина, склонившись над ней, как для задушевной беседы.

— Ну… не совсем, — прикусив губу, осторожно произнесла девушка.

Не обо всем она могла говорить с незнакомцем. И именно эта, чувствительная для нее тема была предназначена скорее для близкого друга, нежели для первого встречного.

— Но что-то ведь вас воодушевляет? — с доброжелательной улыбкой спросил он.

— Да, покупка новой пары туфель — это то, что может действенно поднять мне настроение, — отшутилась она, и взгляд ее невольно скользнул на новенькие алые босоножки, на них же взглянул и радушный хозяин ресторана.

— О! Понимаю, о чем вы! — воскликнул мужчина. — Кристиан Лубутен — истинный художник своего дела. Он это неоднократно уже доказывал.

— Вы с ним знакомы?! — искренне изумилась Саманта Хардкасл.

— Я жил в Париже на протяжении нескольких лет. И до сих пор мне нередко приходится там бывать, — многозначительно покивал он.

— Но я потрясена тем, что вы с одного взгляда определили имя дизайнера обуви. Как такое возможно?! — выразила она свое недоумение. — Для большинства мужчин это вообще не предмет для разговора.

— Я всегда стараюсь обращать внимание на действительно примечательные вещи, — объявил он совершенно серьезным тоном и снова пристально посмотрел на нее.

Это был взгляд спокойного и уверенного в себе человека. Мужчина нисколько не смутил Саманту своей прямотой. Наоборот, ей уже очень давно не приходилось беседовать с кем-либо так запросто.

— Скажите, а Новый Орлеан всегда так суматошен? — несколько отвлеченно спросила она, кивнув в сторону окон.

— Абсолютно, — ответил он, не задумываясь. — Люди со всего света приезжают сюда именно для того, чтобы приобщиться к этому бесконечному празднику, проникнуться атмосферой карнавальных безумств… Гости этого города порой настолько отдаются царящей вокруг них круговерти, что даже забывают перекусить, — шутливо добавил он, выразительно приподняв темную бровь.

— Нет-нет, это не про меня, — тотчас возразила ему Саманта, поняв иронический намек, и улыбнулась, не потрудившись развить эту тему.

Ее внимание все более приковывалось к негромкой мелодии, что наигрывал старый гитарист. Таррант очень любил джаз, предстоящей весной он намеревался отправиться вместе с Самантой на джазовый фестиваль. Ухудшающееся состояние здоровья никогда не мешало ее супругу строить долгосрочные планы. Он был убежден, что с его верой и силой воли может превозмочь все.

— Только не погружайтесь снова в печаль, — проговорил незнакомец. — Вам необходимо взбодриться. Лучше всего сделать это, танцуя! — объявил он и протянул ей руку, приглашая на танец.

— О, нет… Я не могу, — отрицательно покачала головой девушка. А затем глотнула еще немного шампанского и сделала это нервно, что не могло укрыться от глаз наблюдательного хозяина ресторана.

Саманта не только была вдовой, но и чувствовала себя таковой, не лицемеря. И то, что она была не в траурном крепе и позволила себе такой всплеск алого цвета, так это лишь для того, чтобы не падать духом окончательно, каждое мгновение ощущая свою потерю.

Молодой мужчина сощурил глаза и, ухмыльнувшись, сказал:

— Христианский мир будет потрясен, прослышав, что красивая юная дама в красных туфельках не желает танцевать.

— А вы просто никому ничего не говорите, — попыталась отшутиться она.

— Будьте уверены, об этом узнают все, если вы не согласитесь станцевать со мной хотя бы один танец. Пусть это будет вашей благодарностью за спасение.

— Я еще никогда не танцевала за еду, — невольно рассмеялась Саманта. — Послушать вас, я бродяжка, которую вы пригрели.

— Полагаю, не просто быть бродяжкой на таких-то каблучках, — отозвался молодой человек.

Саманте ничего иного не оставалось, кроме как принять приглашение. Конечно, желание танцевать не стало сильнее, но она давно уже приучила себя к той светскости, которая диктовала приоритет хороших манер над частными обстоятельствами. Во всяком случае, это было куда как проще и правильнее, чем объяснять ему причину отказа.

Он сделал знак старому гитаристу, и тот, прервав свой блюз, начал импровизировать в латинских ритмах. Эти страстные аккорды заставили Саманту вздрогнуть. Мурашки побежали по ее спине, когда партнер положил руку ей на талию. Девушка встала, и они заскользили по сверкающей глади пола.

Конечно же, Саманта не предполагала танцевать с ним сколько-нибудь долго. Но музыка окутала их как дымок, сгустила пространство между ними чувственным туманом. Она бы не придала этому значение, не будь партнер высок, красив и статен. Ее взгляд смущенно соскользнул с его лица и остановился на сильной шее.

Все в нем было основательно, даже отчасти жестко, как, например, очертания скул, подбородка, выдающие человека авторитарного.

Он держал ее крепко, хотя и не без нежности. Саманте казалось, что она чувствует, как разбегается кровь по его жилам. Впрочем, она списала подобную свою восприимчивость на выпитое шампанское.

— В каком танце вы меня ведете? — осведомилась девушка, не смея вновь посмотреть на него.

— А чего бы вам хотелось? Музыка склоняет меня к мамбо.