Инга Берристер - Мстительница

— Нет... Не здесь. На неделе я загляну к ней в «Вог».

Пеппер резко повернулась и похолодела, заметив мужчину, который прокладывал себе путь между столиками. На одно мгновение ей показалось, что он идет к ней, и она побелела от ужаса.

— Тебе плохо, Пеппер?

Каким-то образом ей все-таки удалось отвести от него взгляд.

— Тебе плохо?

Джон задумался. Никогда с ней такого не бывало. Вот уж кто умеет держать себя в руках, а тут один взгляд на Майлса Френча — и она никак не может успокоиться.

Наверное, сегодняшний день стоил ей больше, чем она сама думала. Да и Майлс Френч вел себя не так, как остальные. Он был холоден, контролировал свое поведение... И сразу же узнал ее. Этого она вовсе не ожидала, ведь она так переменилась с тех пор, что думала, будто от прежней девчонки совсем ничего не осталось.

Майлс Френч доказал совсем другое, и это внесло беспокойство в ее душу.

За другим столом Розмари Беннетт протянула руку и ласково провела пальчиками с длинными ногтями по запястью Майлса.

— Ты выглядишь как-то не так, дорогой. Что случилось?

Майлс вымученно улыбнулся.

— Ничего особенного.

Розмари сразу поняла, что он не такой, как всегда, словно внезапно отдалился от нее. И ей все стало ясно. Она хорошо знала мужчин. Майлс заскучал. Пора им расставаться. Но вот так ей как раз и не хотелось. Другого такого любовника она не знала в своей жизни, хотя эмоциональная жизнь Майлса, в сущности, оставалась для нее тайной за семью печатями. Прикрыв глаза ресницами, Розмари внимательно следила за ним. Не тот Майлс человек, чтобы долго оставаться без женщины, а это значит, что он уже кого-то нашел для себя.

Не испытывая ни тени раздражения, она стала думать, кто бы это мог быть. И, кто бы ни был, Розмари пожелала своей счастливой сопернице достаточно здравого смысла, чтобы не влюбиться в Майлса. Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я подумал, не уйти ли нам сегодня пораньше?

Майлс собирался выдержать стиль. Розмари мысленно усмехнулась. Интересно, когда он собирается сообщить ей — до или после того, как она побывает в его постели. Достаточно изучив Майлса, она решила, что он должен это сделать до, чтобы прощальными ласками избавить ее от горьких мыслей покинутой женщины.

А Пеппер не могла прийти в себя после того, как увидела Майлса. Не понимая причины ее волнения, Джеффри спросил, не хочет ли она уйти, если с ужином покончено.

Пеппер благодарно кивнула и извинилась перед Джоном и Луизой:

— У меня разболелась голова, — солгала она, позволяя Джеффри взять ее под руку и вывести из залы.

— Стой здесь. Я возьму пальто, — сказал он, как только они вышли в фойе.

Пеппер уселась на один из позолоченных стульчиков и стала смотреть прямо перед собой, и вправду ничего не видя. Еще одна пара покинула залу, и она услыхала холодный, будто металлический голос женщины и более глубокий, чем-то знакомый мужской голос.

Усилием воли она подняла голову.

— Пеппер, какая приятная неожиданность!

Она видела, что Майлс направился к ней, и понимала, как трудно ей будет выдержать предстоящую сцену. Тогда она попыталась подняться, но зацепилась острым каблуком за кружево на юбке и покачнулась. Майлс подошел как раз вовремя, чтобы поддержать ее, и она вздрогнула, почувствовав теплое прикосновение его рук к своим голым плечам.

Розмари стояла в пяти футах от них и видела, каким взглядом Майлс смотрел на другую женщину. Она сразу поняла, что эта женщина должна занять ее место в его постели, и печально усмехнулась. Что ж, по крайней мере, у него есть вкус. Пеппер Майденес не какая-нибудь куколка.

К тому времени, когда Джеффри вернулся с ее пальто, Розмари и Майлс уже ушли, но Пеппер все еще не могла забыть о теплых руках Майлса на своем теле.

Глава четвертая

Пеппер плохо спала ночью. Ее преследовал старый кошмар, который всегда возвращался, стоило ей слишком сильно понервничать. Постоянно подавляемые воспоминания обретали свободу и проникали в ее мысли, когда она лежала на своих шелковых простынях, положив руку на сердце, чтобы хоть как-то успокоить его, и старалась забыть непроницаемую тьму, чьи-то руки, голоса, шепот. В своем кошмаре она не понимала, о чем шепчутся кругом, но в реальности она слышала все. И знала, что с ней делают.

Насилие. Это слово оставляло горький зловонный привкус у нее во рту. Она печально скривила полные чувственные губы, притягивавшие к себе взгляды мужчин, которые воображали, каким возбуждающим может быть их теплое влажное прикосновение.

Пеппер проснулась и боялась опять заснуть. Она знала, что ее ждет. Темная комната в Оксфорде, возле дверей мужчины, которые привели ее туда, а тем временем...

Она вздрогнула и вся покрылась потом. Вновь она ощутила завладевший ею тогда страх и постаралась взять себя в руки, отвергая воспоминание о невидимых руках, щупавших ее тело, и о шепоте, недоступном ее ушам.

Пеппер включила лампу, стараясь привести в порядок дыхание и вновь взять под контроль свои чувства. Ей было жарко, И она дрожала, как в лихорадке, преследуемая демонами, не имеющими человеческого облика. Та майская ночь была жаркой, но внутри Пеппер ощущала могильный холод.

— Ты можешь получить от жизни все, что хочешь, — однажды сказал ей Филип, — но за все придется платить.

Пеппер встала и пошла вниз. В кухне она облазила все шкафы, пока не нашла банку с шоколадом, которая провалялась у нее два года с тех пор, как Мэри в последний раз приезжала в Лондон за рождественскими подарками. Мэри и Филип никогда не чувствовали себя уютно в ее лондонском доме. Счастье, внутренний покой — вот мерки, которыми они мерили свою жизнь, и Пеппер не сомневалась, что оба они, каждый по-своему, беспокоятся за нее. И у них были для этого основания, хотя они не подозревали об этом.

Пеппер скривилась и с кружкой шоколада с молоком отправилась обратно в спальню. Свернувшись калачиком на роскошной постели из шелка и старинных кружев, она выглядела со своими красными волосами и не накрашенным лицом не больше, чем на семнадцать лет, и была похожа на девчонку, забравшуюся в кровать к старшей сестре. Однако ей уже не семнадцать...

А в семнадцать...

Пеппер вздохнула и вся сжалась, сопротивляясь напору воспоминаний... Слишком поздно. Они уже накатили на нее, вновь погружая ее в прошлое, в котором были боль и страх... Пеппер расслабилась и позволила им завладеть ею.

Возможно, так оно и должно быть. Возможно, после всего происшедшего сегодня ей надо вспомнить, устало подумала она, и запастись терпением, присущим народу ее матери, в отношении неожиданных ударов судьбы.

Что ж, если воспоминаний не избежать, то надо начинать с начала. Она все вспомнит... Все!