Инид Джохансон - Гром и молния

Мэделин закусила губу, пытаясь успокоить дрожь. Ее любовь к нему была такой сильной, что она могла бы легко сделать для него все, что он захочет, но она заставляла себя быть холодной. Этому научили ее годы первого замужества. Если она сейчас проявит хоть капельку слабости, он мало-помалу добьется своего и превратит ее в безликое, безвольное существо, рабски покорное его прихотям.

— Погоди, сейчас не время для этого, — собравшись с духом, ответила она. — Ты же знаешь: твоя мать пригласила сегодня на обед своих старых друзей. — Она прищурилась, припоминая их имена. — Семья Кейн. Да, Мередит и Джонатан Кейн. Мне кажется, нам пора им показаться.

— Не лучше ли сменить тему разговора? — спокойно предложил Роналд. — Скажи мне, что вы с мамой делали, пока были одни? — небрежно бросил он, накидывая пиджак на плечи.

— О, ничего особенного. — Она старалась выглядеть беспечной, но руки у нее дрожали. — Я помогала ей готовить салат к вечеру, а она делала лимонад. Потом мы вышли в розарий, сидели там и болтали.

— О чем? Она, наверное, тебя до смерти заболтала. — Роналд, не отводя взор от зеркала, ловко завязывал узкий галстук. Теперь он разговаривал с Мэделин корректным, но холодноватым тоном постороннего человека. — Как только мама начинает рассказывать о своих благотворительных делах, она способна нагнать сон на любого. Только не вздумай сказать ей, что я это говорил. Она мне этого никогда в жизни не простит.

— Мы в основном говорили о тебе. — Подкрасив губы помадой в тон платью, она стерла лишнюю краску салфеткой. Ее голос был таким же холодным, как и у него. — Не беспокойся, я ухитрилась ни разу не зевнуть.

Мэделин замолчала, не желая рассказывать мужу, что разговор с его матерью явно продемонстрировал ей, насколько Аннабел Спаркс мало знает о своем сыне и его жизни. Вместо этого она спросила:

— Скажи, ты считаешь себя счастливым? Я, конечно, имею в виду не это, — она показала на старинную мебель, подобранную со вкусом и любовью, на фарфоровые вазы и изящные безделушки, — я говорю о твоих родителях. Кажется, они действительно до сих пор искренне любят друг друга, а тебя просто обожают. И эту любовь они перенесли и на меня. Твоя мать всячески давала мне понять, что считает меня полноправным членом семьи.

Роналд уже знал из рассказов Мэделин, что ее родители разошлись, когда ей было три года. После развода девочка осталась у матери. Но, кроме этого, она ему не рассказывала ничего о своем детстве и юности. Он имел полное право обвинять ее в скрытности. И теперь, хотя ее голова раскалывалась и в ушах звенело так, будто ей в голову вбивали гвозди, она решила наконец рассказать о своей жизни поподробнее.

— Ты знаешь, что мои родители развелись. Мама говорила, что они с отцом дня не могли прожить без ссор и скандалов. Потом отец ушел, и я никогда больше его не видела. Он обвинял свою жену в том, что из-за нее поссорился со своей семьей. Ведь моя мать наполовину индуска, а его родителям это очень не нравилось. Кстати, через много лет мама совершенно случайно узнала, что отец женился во второй раз и счастлив в новом браке. Это убило ее. Она стала раздражительной, много плакала, постоянно сердилась на меня и даже обвиняла в том, что он бросил ее из-за меня. Мне было очень тяжело с ней, хотя я ее жалела. Моя мать, в сущности, ни в чем не виновата, но мы с ней не ладили, особенно когда я начала взрослеть. — Она встала, разглаживая на бедрах шелковую ткань платья.

Роналд спросил:

— Поэтому ты так рано вышла замуж? Хотела, вырваться из-под ее власти?

— Возможно. Впрочем, до встречи с Джереми я уже больше полугода жила отдельно, — сказала Мэделин не подумав. Она тут же прикусила язык, заметив разочарование, промелькнувшее в глубине его светлых глаз. Видимо, Роналд надеялся услышать, что ее брак с Джереми был вдохновлен не взаимной страстью, а желанием поскорее избавиться от невыносимой жизни рядом с матерью. Но исправлять ошибку было поздно, а о дальнейшем, годах своего первого брака, она вообще старалась никому не говорить и даже не вспоминать.

Мэделин взглянула на часы.

— Пора спускаться. Мы не должны заставлять так долго дожидаться себя! — воскликнула она.

Кейны, старые друзья родителей Роналда, оказались очень приятными людьми. Обшитая деревом столовая с высокими французскими окнами, через которые в комнату проникало мягкое тепло июньского вечера, овальный стол красного дерева, уставленный сверкающим хрусталем и начищенным фамильным серебром, — все располагало к спокойной, непринужденной беседе. Обед был превосходен: дымящиеся креветки, холодный фазан и разнообразные салаты.

Слегка расслабившись после двух бокалов прекрасного вина, Мэделин посмотрела на Роналда, сидящего напротив. Он тоже лукаво и чуть насмешливо взглянул на нее, в его глазах блеснул огонек — отражение свечи, стоявшей рядом с его тарелкой. Ее сердце радостно забилось, и она нежно улыбнулась в ответ. Мэделин вновь почувствовала былую близость с ним и знала, что и он это чувствует.

Аннабел Спаркс с энтузиазмом повествовала об успехах своей благотворительной деятельности. Мэделин не заметила, чтобы кто-нибудь зевал во время ее рассказа, и улыбнулась про себя.

Она здесь чувствовала себя как дома. Вчерашняя неприятность стала казаться просто дурным сном, который скоро бесследно забудется. Хотя Роналд был потрясен тем, что услышал вчера от Марка, он, конечно, не поверил ни единому его слову. И рано или поздно он согласится обсудить их будущее, выслушает ее мнение, и тогда они вместе примут решение, устраивающее их обоих.

Заметив огонь любви в глазах Роналда, когда он смотрел на нее поверх стола, — или это был просто обманчивый блеск свечей? — Мэделин почти совсем успокоилась. Она и представить себе не могла, что ее ждет сегодня вечером...

— Нам действительно будет жаль лишиться вас, Мередит, — вздохнула Аннабел. — Если вы уедете, я вообще не знаю, что буду делать. Если бы вы спросили моего разрешения на продажу имения, я бы ни за что не разрешила.

Роналд повернулся к Мередит Кейн, его темные брови поползли вверх в неподдельном изумлении. — Вы с Джонатаном переезжаете? Я думал, вы здесь обосновались всерьез, как наше семейство.

Мередит весело встряхнула своими короткими седыми кудряшками. — Ну, не настолько. Мы не утверждаем, что живем здесь со времен Вильгельма Завоевателя. — Она переглянулась с мужем. — Нельзя сказать, что это было легкое решение. Но наш дом слишком велик для двух таких старых грибов, как мы.

Она повернулась к Мэделин.

— К сожалению, у нас нет детей, и после нашей смерти имение уйдет к другим людям. Мы не будем дожидаться, пока совсем состаримся и станем беспомощными, и потому собираемся переселиться на побережье. Мы нашли по объявлению подходящий коттедж с милым садиком. А покинутый дом идеально подходит для молодой семьи, которая сможет заполнить все его комнаты.