Кэтрин Дженсен - Скромница и принц

Через несколько минут на ней был темно-красный свитер и строгая черная юбка. Туфли на низком каблуке, черные колготы. Единственное золотое украшение - серьги-гвоздики в виде сердечка, которые ей дали бесплатно, когда она проколола уши, - и свежий макияж завершили ее туалет. Она была готова ко всему!

Ко всему, кроме этого шикарного мужчины, кем бы он ни был, поняла Мария, подойдя к машине. Увидев ее, он дал знак шоферу, и тот распахнул дверцу.

- Надо признать, вас, парни, основательно натренировали, - буркнула она, откинувшись на подушки сиденья.

- Что? - не понял он.

- Сейчас практически ни у кого нет таких милых, старомодных манер, - нервно объяснила Мария. - Мама постоянно на это жаловалась. - Она понимала, что несет чепуху, но не могла остановиться, пытаясь таким способом сдержать биение сердца. - Кстати, как мне вас называть? Принц?

Опять он на нее так смотрит. Как будто она его забавляет. Не то чтобы Мария возражала против интереса к себе, просто до сих пор к ней никто не относился с таким вниманием.

- Антонио, - сказал он. — Это мое имя.

- А-а. - Что ж, может быть, и так.

- Вы живете с мамой? - спросил он.

- Нет, - печально ответила она. - Мама умерла от рака два года назад.

- Сожалею.

Она помнила, что он на нее смотрит, и поморгала, чтобы отогнать слезы.

- Это было тяжело. Мы были очень близки.

- Но вас утешают другие члены семьи...

Мария отрицательно помотала головой.

- У меня больше никого нет. Но все о'кей. Отец не появлялся па горизонте; я единственный ребенок. Есть тетка в Коннектикуте, мы обмениваемся открытками. - Она старалась говорить беспечно.

- Значит, вы одна, - сказал он. - Совсем одна.

Она взглянула на него - и могла поклясться, что увидела в его глазах подлинное сочувствие. Странно, что при его работе он способен проявлять заботу о других. Она думала, что такие мужчины должны иметь иммунитет к бедам своих клиенток.

Антонио подался вперед и что-то сказал шоферу.

Они проскочили Висконсин-авеню и выехали на Чеви-Чейс. Машина остановилась перед магазином, мимо которого она не раз проходила, но не осмеливалась туда зайти.

- «Версаче» - это не ресторан, - беспомощно сказала Мария.

- Знаю, но у меня изменились планы. Там, куда мы пойдем, вам будет удобнее в несколько ином наряде.

- А разве так плохо?

Склонив голову набок, он оглядел ее.

- Вы достойны лучшего.

Мария невольно фыркнула.

- Я уверена, что это не входит в перечень услуг. Парни из моей конторы никогда бы не пошли па такую экстравагантную выходку. Вы знаете, какие здесь цены?

- Об этом не беспокойтесь, - коротко ответил Антонио.

Она уставилась на него, потом улыбнулась, осмелев.

- Ладно, играть так играть! Лишь бы никто не покусился на мой счет!

Он засмеялся:

- Согласен, сага.

Через час они покидали «Версаче кутюр» с коробкой, в которой лежали старые вещи Марии, переложенные блестящей тканью. На девушке был элегантный бледно-голубой кашемировый костюм с золотой брошью и итальянские туфли на тонких каблуках. Все было куплено путем загадочного соглашения между Антонио и продавщицей. Мария не видела ни чеков, ни пластиковой карты. Продавцы почтительно кланялись, когда он выходил из бутика.

Мария подумала, что если он и не принц (этого она никак не могла принять), то у него есть заоблачных размеров кредит, да и подобное уважение продавцы не станут выказывать какому-нибудь хлыщу, работающему по вызову.

Следующей остановкой оказалась итальянская траттория «У Матти». Антонио сделал заказ, и она была в восторге от его выбора: мясо ягненка с густой томатной подливкой и восхитительное вино «Бароло».

Когда они вернулись в лимузин, Мария не могла удержаться от вопроса:

- Значит, вы и правда итальянец?

-Да.

- И богатый?

- Очень. - Вопросы не раздражали его, а лишь развлекали.

Мария задумалась о тех давних временах, когда была весьма доверчивым ребенком.

Но это было в далеком детстве. А вот дать незнакомцу очаровать себя, может, даже соблазнить - это уже шуточки из мира взрослых. Игра, в которую она не намерена играть, будь этот красавец хоть трижды богачом.

- Во-от оно что, - протянула она и сняла его руку со своего колена. - Вы честный и добрый принц, и у вас, конечно, имеется прекрасное объяснение, почему вы задержались в нашей стране, подрабатывая платным кавалером.

- Да. Мой бывший камердинер выдал себя за меня, что вызвало большую тревогу в нашей семье.

- Камердинер... - задумчиво повторила она. - А чем вы занимаетесь у себя в Италии? Владеете виноградником?

Он с гордостью поправил:

- Оливковые рощи, давильни, где из оливок делают масло, и фабрика расфасовки. Семейное дело многих поколений.

-Я надеюсь, вы понимаете мое замешательство. Я не знаю вас, по хорошо знаю своих коллег. Однажды они наняли стриптизера, одетого под разносчика пиццы, чтобы удивить сотрудника, уходящего па пенсию. Еще был поющий кенгуру.

- Как что - кенгуру?

- Вам незачем знать. Я поехала с вами только для того, чтобы избежать неприятностей в офисе.

Он слегка расстроился.

- А я думал, потому что вы никогда не катались в лимузине.

- Это тоже, - быстро признала Мария, огорченная, что он заметил ее ребячливый восторг. — Но чтобы радоваться дню рождения, мне не нужны все эти обеды и вина. Достаточно хорошей книги и пенистой горячей ванны. И я ничуть не против побыть одна.

Это была правда. До известной степени.

Ей всегда не хватало времени для себя, чтобы читать, вести дневник, ухаживать за цветами. Чашка чаю, тенор, поющий для нее, пока она нежится в ванне, - вот ее скромное представление о рае.

Но временами, в последнее время все чаше, Марии хотелось, чтобы рядом был человек, с которым можно вместе пообедать, рассказать ему о событиях дня, свернуться возле него калачиком, перед тем как заснуть.

Секс? Наверное, неплохо бы и секс. Все говорят, что это замечательно, хотя она подозревает, что слухи преувеличены. Со временем она испытает это сама, когда выйдет замуж.

А до тех пор она не отдастся никому. Ее мать допустила такую ошибку и стала матерью-одиночкой. Да, Марию тревожит, что идет год за годом и уходит время, когда можно рожать. Но она не даст себя одурачить.

Рука Антонио вернулась к ней на колено. Она не сбросила ее, только скосила глаза.

- Куда теперь?

- В «Эспазио Италия». В прошлый приезд я видел там очаровательные вещицы, которых нет у нас. Хочу купить подарки родным и, если вы позволите, также и вам.

Она пожала плечами, решив, что проще согласиться, чем спорить с упрямцем.

- Звучит безобидно. Поехали.

Почему же она чувствует себя так, будто шагнула с обрыва в пропасть? Почему инстинкт подсказывает ей, что это согласие разбудило такие силы, с которыми она будет не в силах справиться?