Мэрилин Джордан - Сначала свадьба

— О, конечно! — Откинувшись на спинку кресла, Бен усмехнулся. — Когда игрушка надоест, просто покупаешь себе другую, верно?

— Так ведь бывало и раньше.

Бен, все еще не веря собственным ушам, удивленно покрутил головой. Что ж, как бы там ни было, но этот дурацкий разговор помог на некоторое время отвлечься от проблем с Тоби и прудом Пикерел.

— С другой стороны, — невозмутимо продолжил Чак, — этой дамой вполне может оказаться и богатая вдова лет этак под девяносто!

— Слушай, может, перестанешь наконец валять дурака?

— Я серьезен, как похоронные дроги. — Чак наклонился к Бену через стол. — Ладно, успокойся. Можешь мне поверить, ни о чем таком речь не идет.

— Ладно, Чак. Перестань морочить мне голову. — Бен вдруг понял, что страшно устал от этой идиотской игры. — Выкладывай, что у тебя на уме.

— У меня — ничего. Я бы и сам с радостью оказался на твоем месте, да вот, видно, не судьба. — Банкир задумчиво погладил подбородок. — Забавное это дельце, иначе просто не скажешь. Ладно, если тебе и правда интересно, могу замолвить словечко. Тогда она сама свяжется с тобой, если захочет, конечно.

— Она свяжется со мной, — задумчиво протянул Бен. — Женщина, которой вдруг срочно понадобился муж... — Он поднял голову и встретился глазами со своим приятелем. — Право, не знаю, что и сказать, Чак. Я ведь всего-навсего обычный ветеринар из графства Толлис, а не какой-то ненормальный, помешанный на голливудских байках типа «Непристойного предложения».

— Ты везучий сукин сын. И всегда им был. Сколько я тебя помню, счастье само плыло к тебе в руки. — Уголки губ Чака слегка дернулись в презрительной усмешке, тут же, правда, расплывшейся в широкую улыбку. — Доверься мне.

— О, конечно! Через минуту после того, как я услышал это от тебя в последний раз, ты стукнул меня по голове наполненным водой воздушным шариком, между прочим, при всем классе.

Сложив пальцы домиком, Чак бросил в сторону Бена испытующий взгляд:

— Раз, два, три! Продано Дилану Чини, единственному претенденту на эту землю.

Улыбка Бена пропала. Закусив губу, он внимательно вглядывался в глаза Чака, пытаясь найти в них хоть какой-то намек на улыбку. Но лицо старого приятеля оставалось непроницаемым. Нет, все эти разговоры про свадьбу просто обязаны быть шуткой или, скорее, идиотским розыгрышем. И все же вдруг это действительно шанс спасти пруд Пикерел, единственная возможность сохранить его для Тоби? Бен тяжело вздохнул. Вполне вероятно, он еще пожалеет о том, что ввязался в эту историю, но упускать такой случай, каким бы сумасшедшим он ни казался, нельзя. А потом — чем черт не шутит? Вдруг это правда?

— Ну, что скажешь? Замолвить за тебя словечко?

— Почему бы и нет? — с деланной небрежностью согласился Бен.

Два дня спустя Лорел Уайтком, сидя в машине, разглядывала ветеринарную клинику Аккер-Вэлли. На это бесплодное занятие она потратила уже около часа, но никак не могла заставить себя выйти из машины и войти в здание.

Лорел вполне отдавала себе отчет, что в сложившейся ситуации выйти замуж за Бена Сэйера для нее все равно что угадать будущего фаворита на скачках. Благодаря ему она сможет получить все так необходимое ей. Но в душе Лорел не была азартным игроком — особенно когда речь шла о ее личной жизни. Еще больше пугала мысль, что какой-то посторонний человек получит право входить к ней в офис или в ее дом и она не сможет ему помешать. Такое ей не могло привидеться даже в самом кошмарном сне. Офис при магазине, полный света и воздуха, и дом, где с незапамятных времен жила ее семья, были для нее раем, святилищем. И появление там чужого человека, оставляющего после себя тяжелые, неприятные воспоминания, было сродни крушению мира.

Ее рука машинально потянулась вверх, чтобы по привычке потянуть за прядь, и беспомощно повисла в воздухе, коснувшись аккуратно затянутых в узел волос. Ей никогда не приходило в голову утруждать себя сложными прическами. Поэтому чаще всего она просто подбирала волосы высоко на макушке, придавая себе сугубо деловой вид, подобающий, по ее мнению, хозяйке магазина «Уайтком департментс». Когда-то давно она прочитала, что для волос подобная прическа очень вредна, и, едва добравшись до дома, первым делом спешила вытащить шпильки. Однако Лорел уже давно заметила — стоит ей хоть немного занервничать, как она непременно начинает накручивать на палец спадающие на шею пряди волос.

Виновато вспыхнув, Лорел поспешно опустила руки на колени.

Джейсон вечно твердил о том, что она принадлежит к числу домашних женщин, вроде той, о которой поется в одной старой песенке. Он любил напевать ее, одну за другой вытаскивая шпильки из прически Лорел и умиляясь тому, что называл тайной ее индивидуальности, проявлявшейся лишь когда ее волосы были распущены по плечам.

В те дни, готовая на все, только бы завоевать его любовь, Лорел была счастлива верить каждому его слову. А теперь даже просто мимолетная мысль о Джейсоне вызывала у нее досаду. О да, он был хорошим любовником. Тогда ей казалось, что глаза его сияют как звезды. Но даже распущенные волосы не помогли удержать его.

Просто из-за таких, как она, мужчины не теряют голову; эта грустная мысль мало утешала Лорел, но каждый раз, меняя прическу, она неизменно старалась оставаться собой.

Лорел безрадостно усмехнулась. Сколько можно перебирать в памяти эту нелепую историю!

Когда-то ее бабушка придерживалась того же мнения относительно скрытой индивидуальности собственной внучки. При одной мысли об этом горло у Лорел сжалось, а глаза заблестели от слез. Бабушка умерла, но даже из могилы ее старческая рука продолжала манипулировать жизнью внучки. Лорел страшно скучала по ней и до сих пор была не в силах поверить, что любимая бабушка могла так ужасно поступить с ней. Она пыталась забыть об этом проклятом условии в завещании, но с каждым днем не думать о нем становилось все труднее, особенно теперь, когда роковой день быстро приближался.

Ей не нужен муж. Она просто хочет и дальше жить так, как жила все эти десять месяцев со дня смерти бабушки. Уж кому, как не ей, знать, что меньше всего Лорел волновало замужество. Тем более после неудачного романа с Джейсоном. Лорел вообще старалась вспоминать о нем просто как о неудачной шутке. Впрочем, так она поступала всегда, когда что-то задевало ее за живое. Лорел никогда не считала себя красавицей и в присутствии мужчин всегда терялась, становилась ужасно неловкой. И бабушка отлично это знала... Господи, как же унизительно покупать себе мужа, словно она высохшая, как стручок, старая дева! Надо было просто плюнуть на это дурацкое условие в завещании, а там будь что будет!

Закрыв глаза, Лорел почувствовала привычную боль в сердце. Сделать это значило отказаться от всего, что составляло смысл ее жизни, — от особняка Уайткомов, от магазина. От всего.