Памела Кент - Притяжение любви

Наконец, тяжело дыша, она остановилась. Бросив последний взгляд на заходящее солнце, она вдруг заметила то, чего не видела раньше. Мужчину.

— Простите, — сказал он. — Я понимаю, что нарушил ваше одиночество...

На мгновение она замерла. Затем схватила свитер и зарылась в него лицом. Подняв глаза, она улыбнулась — настолько симпатичным, располагающим к себе выглядел этот человек.

— Если бы я знала, что у меня есть зритель, я бы старалась еще больше.

— В это трудно поверить!

— Вы здесь уже давно?

— Достаточно, чтобы пожалеть, что не пришел еще раньше.

— Вы любите смотреть на закат?

— Закат? — Его взгляд обволакивал ее как самая нежная ласка. — Не совсем. Скорее на красивых женщин. — Он пожал плечами.

Ей показалось, что он дотронулся до нее, как будто его руки, а не глаза двигались и обнимали ее.

— Вы тоже здесь учитесь?

— Я учусь на последнем курсе медицинского факультета в университете.

— И вы хотите посмотреть, какие мы все здесь ненормальные, как думают многие?

— Я должен кое с кем встретиться. Я припарковался здесь недалеко и собирался пройти коротким путем.

Ей хотелось спросить, с кем он встречается, с мужчиной или с женщиной. Вместо этого она протянула руку. Он взял ее, и теплота его руки была как объятие.

— Я — Линдсей Паркер.

— Стефан Дэниелс. — Он не отпускал ее руку, затем взял другую ладонь и стал внимательно рассматривать.

— Собираетесь предсказать мое будущее?

— Свое собственное. Вы не замужем, не обручены, если, конечно, ваш избранник не настолько беден, чтобы купить кольцо.

— Я свободна как птица.

— Когда вы танцевали, вы и казались птицей. Я думал вы улетите и оставите меня на земле.

— Если бы я могла летать, я бы взяла вас с собой. Согласны?

— Наверное, нет.

— Гм, очень плохо.

Их пальцы переплелись. Заинтересованная, она не сопротивлялась.

— Некоторым из нас не суждено летать.

— Почему?

— Прежде всего мы хотим понять все, что нас окружает, а уж потом стремиться познать неизведанное.

— Именно поэтому вы хотите стать врачом?

— Именно поэтому.

— И вы уже начали свой путь к пониманию окружающего?

Он притянул ее к себе. Она не сопротивлялась.

— Я как раз обнаружил кое-что, о чем мне хотелось бы узнать побольше.

— Тогда я вам помогу. Мне двадцать один год. В конце года я заканчиваю курс и стану бакалавром искусств. Мне хочется сделать свою жизнь созидательной, но я не знаю как.

— А еще?

— Что еще?

— Личная жизнь?

Дразнящая улыбка появилась на ее лице.

— У меня дюжина поклонников, но в настоящее время — ни одного любовника. Последние три года — самые лучшие в моей жизни. По окончании я хотела бы жить на всех континентах...

— Одновременно?

— Если бы смогла.

— Я почти уверен, что у вас получится.

— Мне хочется испытать все!

— Все хорошее?

— Да, ну и немного плохого тоже. Я хочу знать, что чувствуют другие. Я хочу это чувствовать.

— А я хочу прекратить их боль.

Она уставилась на него. Даже тогда, в эти первые минуты знакомства, она сознавала, насколько они разные. Однако это ее не обескуражило.

— Две половинки одного целого, — мягко произнесла она.

С явным нежеланием он отпустил ее руки.

— Можно мне пригласить вас на ужин сегодня вечером?

— Но ведь вы кого-то ждете?

— Мне просто надо передать бумаги моего профессора здешнему преподавателю. Они вместе занимаются исследованиями.

— У меня хватит времени принять душ и переодеться?

Он улыбнулся. Это была первая его улыбка, обращенная к ней, и она обещала так же много, как и этот закат.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы переодевались.

Она нашла золотую середину. Пока он относил бумаги, приняла душ, надела облегающую майку темно-вишневого цвета с длинной замшевой юбкой, убрала волосы, скрепив их серой блестящей лентой, завершив туалет изящными вышитыми туфельками, которые вполне могли сойти за балетные тапочки. Когда он приехал в общежитие, она уже ждала в гостиной.

Они ели пиццу: он — мясную, начиненную пепперони, она — с грибами, так как была убежденной вегетарианкой. Они болтали до закрытия ресторана, затем пошли в другой, открытый всю ночь. После кофе и пирога он рассказал ей о родителях и своем детстве. Она поняла, что он очень одаренный молодой человек, который серьезно относится к занятиям, а еще более серьезно к своему будущему, которое он собирался посвятить лечению людей. Он был не обычный, не такой, как его ровесники, и это началось еще в детстве, когда он развивался так быстро, что далеко позади оставлял своих сверстников, которые все еще наслаждались детством и отрочеством. Она рассказала ему о своем одиноком детстве, о разводе родителей, которым была необходима моральная поддержка, пока они не устроили свои жизни заново. Рассказывала о преподавателях, девушках-скаутах, учителях танцев, которые помогли ей преодолеть ее собственные проблемы, когда родители были заняты новыми семьями. Поделилась своими мечтами, которые она надеялась претворить в жизнь.

Они говорили о любимых книгах, фильмах, оставивших наибольшее впечатление, музыке. Их вкусы были диаметрально противоположны. Она любила Дебюсси. Ему нравился джаз и игра на клавикордах. Он читал философов, она предпочитала готический роман. Он не досмотрел до конца «Энни Холл», ее любимый фильм.

Он не дотронулся до нее, пока они не дошли до дверей общежития. Их разговор длился всю ночь, и солнце начало уже появляться на горизонте, когда они поднялись по наружной лестнице общежития на крышу, чтобы полюбоваться восходом.

— Я прихожу сюда всегда, когда у меня есть время.

— А ты когда-нибудь спишь?

— Мне не требуется много времени для сна.

— Тебе надо было учиться на медицинском факультете.

— Я увижу тебя опять? — Она смотрела на него, а не на восход. — Или мы настолько разные? Я пугаю тебя, или тебе со мной неинтересно?

— Я могу задать тебе тот же самый вопрос?

— Но ты не спросил меня.

Он протянул руки, и она охотно оказалась в его объятиях. Никогда прежде ее так не волновала близость мужчины. Он был уверен в себе и достаточно опытен. Ему ничего от нее не требовалось, только то, что она хотела бы ему дать. Она провела руками по его телу под распахнутым пальто, затем крепко обняла за шею. Пристально посмотрела в глаза, когда он притянул ее ближе. И в этих первых лучах восходящего солнца она уже знала, что всей жизни вдвоем не хватит, чтобы по-настоящему узнать его.

Если он когда-нибудь позволит ей это.

За мгновение до того, как их губы соединились, в ее сердце вкралась легкая тревога. Ее чувства к нему уже были слишком сильны. Она понимала, что, если он ее поцелует, пути назад уже не будет. А они были такие разные! Может быть, даже слишком.