Памела Кент - Притяжение любви

— Ты станешь все это для меня готовить?

— Я готов сделать для тебя все, что угодно. — Произнося эти слова, он отвернулся от нее, и голос его остался неизменным.

— Тогда, может быть, ты проводишь меня в спальню и займешься со мной любовью?

Стефан остался стоять неподвижно. Как ни странно, она вдруг как бы увидела, что комнату наполняют краски. Солнце уже почти садилось и заливало комнату светом. Пространство вокруг нее было фиолетово-розовым, ее захлестывали волны разноцветных огней, почти так же, как в доме Алдена. Пространство, окружающее Стефана, было темнее и гуще. Это была полночная синева, наполненная пепельной серостью. Она ощущала привкус пепла.

— Мы с тобой недавно уже занимались любовью, — выговорил он наконец. — А потом ты выгнала меня.

— Я больше не буду тебя выгонять. Никогда. Я просто не смогу.

— Потому что тебе кажется, что ты умираешь?

— Потому что я жива. Потому что в последнее время я позволила страху занять место всех моих остальных чувств. — Линдсей стояла неподвижно, а вокруг нее плясали разноцветные огни. — Я не знаю, когда это все началось и почему. Я перестала доверять своему сердцу и уверовала в твою холодность, согласившись на твое отсутствие. Но теперь я знаю, что была не права.

— Нет. Это я был не прав.

— Нас больше ничто не сможет разлучить!

— Тогда подари мне любовь.

Он обнял ее. Она показалась ему легче, чем обычно. Создавалось впечатление, что она соткана из воздуха. Он прижал ее к себе еще крепче, боясь, что она вот-вот ускользнет.

Это ощущение исчезло, когда они поднялись в спальню. Он повалился на кровать, увлекая ее за собой. Она целовала его в щеки, в лоб, в губы. Все, что их окружало, казалось им таким знакомым, таким дорогим. Ей хотелось выпить его до дна, отдать ему все, что в ней накопилось. Она дотрагивалась до его лица и с трепетом ощущала пальцами его тело. Она слышала, как стонет его сердце.

Он растянулся на кровати, а она накрыла его тело своим, слезы застилали ей глаза.

— И как я могла просить тебя уйти? — шептала она.

Он провел пальцами по ее волосам.

— Теперь это не имеет значения.

— Ты только вспомни. Если бы мне... если бы мне пришлось оставить тебя. Ты только вспомни. — Она снова поцеловала его. Она не оставила ему возможности возразить, и он обнял ее и уложил на спину, повернув к себе лицом. Он навалился на нее всей массой своего тела так, что она не в силах была сопротивляться.

— Ты не оставишь меня. Я тебя не отпущу, — пообещал он. — Ты слышишь меня? Я не позволю тебе уйти!

Она взяла его лицо в ладони и притянула к себе. Глаза его были широко раскрыты, и она могла прочесть каждое его чувство. Она забыла о собственном отчаянии и целиком отдалась ему.

— Я всегда буду с тобой.

Когда он снова поцеловал ее, между ними не осталось никаких барьеров. Закат окрасил комнату. Линдсей смотрела на Стефана и думала о последних отблесках уходящего дня.

Она не чувствовала себя одинокой и ничего не боялась. Ее слезы были слезами счастья.

Стефан встречал рассвет. Он оставил Линдсей досыпать в одиночестве, хотя это было и нелегко. Беспокойство не оставляло его — она нуждалась в его заботе. Ему не хотелось ее будить. Ему не хотелось, чтобы его опасения потревожили ее сон.

Он предупреждал ее, что в понедельник ей придется вернутся в больницу. Ей был назначен осмотр у двух других врачей, и к тому же Джорж хотел осмотреть ее еще разок. Им всем не терпелось найти причину ее недуга или, на худой конец, начать лечение симптомов.

Пока ей будут делать нескончаемые анализы, Стефану предстоит сидеть в больничной библиотеке, склонившись над томами медицинских пособий.

Теперь на него работали два врача из их же клиники. Когда-нибудь кто-нибудь все же должен будет найти ответ на вопрос, в чем заключается причина заболевания Линдсей.

— Стефан?

Он обернулся. Он не слышал ее шагов. Она ступала словно по воздуху. Он протянул руки ей навстречу, и она припала к нему, как будто это были их самые первые и самые счастливые дни.

— Тебе нужно поспать, — увещевал он ее.

— Сон — это пустая трата времени. Мне нужно было увидеться с тобой.

Она собиралась сказать ему правду. Разве могла она поверить в то, что он опустит руки и позволит ей умереть с миром, оставив ее на попечение Алдена? Стефан никогда не признал бы своего поражения. Он ни за что не позволил бы ей попросту раствориться в ночи. Он был одержим стремлением бороться за ее жизнь, бороться каждой частичкой своего тела. Он не знал, что то, что происходило с ней, было неизбежным.

Ей вовсе не хотелось проводить последние отведенные ей дни подобным образом. Она отказывалась умирать на больничной койке, привязанной к медицинскому оборудованию, и вдали от людей и мест, которые были ей так дороги. Алден обещал ей спокойствие, но никто не гарантировал ей выздоровление. Ей хотелось спокойствия. Ей хотелось, чтобы Стефан и дети были вместе с ней и чтобы в самый последний миг жизни рядом был Стефан, а не больничные сестры и не доктора, борющиеся за победу над своим злейшим врагом. Стефан.

Но поверит ли Стефан в правду? И есть ли хоть кто-нибудь, кто сможет в это поверить? Или он сочтет, что это всего лишь еще один симптом ее непонятного заболевания?

Она хранила молчание. Она дорожила каждым мгновением, оставшимся ей в жизни.

— Может быть, нам следовало бы познать горечь расставания, прежде чем мы решили быть вместе?

— Мне не по душе подобный анализ.

— И мне тоже. — Ее голос дрогнул.

— Ты готова подумать над этим не спеша, Линдсей?

Она удивленно посмотрела на него. Ее смутил его тон.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне бы не хотелось без причины обнадеживать детей.

Он уставился на нее.

На какое-то мгновение она лишилась дара речи. Ей и в голову не приходило, что она могла ошибиться прошлым вечером. Но она и вправду здорово обидела Стефана. Возможно, даже слишком сильно для того, чтобы попытаться попросить его о возобновлении их брака. А может, ему просто нужно было какое-то время.

У нее времени не было.

— Я понимаю, что все это звучит необычно... — мягко сказала она. — Я понимаю, что ты боишься. Но...

— Боюсь? Нет. — Он накрыл ее руку своей. — Ты уверена?

— По правде, мы ведь с тобой никогда и не разводились. Разве мог какой-то клочок бумаги разрушить наш брак? Ведь только чувства двух людей имеют тут какое-то значение. Но мне бы хотелось, чтобы каждый из нас вновь высказался за себя. Я хочу знать... знать, что ты полностью принадлежишь мне.

Он пристально посмотрел на нее. Она была настолько хрупкой, что, казалось, легкого ветерка достаточно, чтобы вознести ее к небесам. Он крепко сжал ее ладони.

— Тебе хочется этого потому, что ты боишься, что можешь умереть?