Памела кент - Кукушка в ночи

Тим взял ее за руку и задержал тонкие длинные пальчики в своей широкой ладони несколько дольше, чем этого требовали приличия. Джанин пошла за дождевиком, потому что небо затянулось облаками и грозило ливнем. Тим тем временем разговаривал с Крис таким проникновенным голосом, что Джанин в удивлении застыла, вернувшись в холл и застав их стоящими друг против друга.

На Крис было шелковое платье, в котором она казалась совсем юной и беззащитной; это впечатление усиливали распущенные на девичий манер длинные роскошные волосы. Глаза ее были широко распахнуты и грустны. Тим не отрываясь смотрел на нее, склонив голову к ее лицу, его изящный рот ласково улыбался, а карие глаза выражали теплоту, которую Джанин до сих пор никогда не замечала в них, хотя не раз они сверкали и вспыхивали, выражая какие-то иные чувства.

— Ну, мы вас подождем, — услышала Джанин голос Тима, когда вернулась в холл в дождевике. — Мы подождем, если вы хотите поехать с нами. Хотя, по-моему, — продолжал он, оглядывая ее с ног до головы, — нельзя себе представить, что вы можете выглядеть еще лучше, чем теперь, даже если вы потратите на прихорашивания целый вечер!

Крис, улыбаясь, прикоснулась к рукаву его пиджака.

— Вы такой льстец, Тим, — сказала она. — Что касается моего платья, то ему уже два года. Я, право, давно должна была отдать его жене викария на благотворительные цели. И, кроме того, вы просто не представляете, как я долго собираюсь в дорогу! Я вас обоих только задержу. — Она мягко улыбнулась и посмотрела на Джанин. — Нет, отправляйтесь вдвоем и хорошо проведите время. Передайте привет леди Хэннафорд. Надеюсь, что она чувствует себя лучше, а сестра Темпест хорошо за ней ухаживает.

— Сестра Темпест в своем деле не знает равных! — отозвался Тим.

Зеленые глаза Крис тотчас изменили выражение. Она прикусила нижнюю губу, а затем улыбнулась несколько более сдержанно.

— Просто удивительно, как все восхищаются сестрой Темпест! — произнесла она. — Я думаю, все дело в накрахмаленных украшениях, которые она носит. Это помогает ей вызывать симпатию. Я помню, что однажды мне довелось повстречать очень хорошенькую сестру милосердия, которая в своей форме выглядела просто уродливо.

— Несомненно, Элизабет именно поэтому отказалась носить форму, и моя тетушка это вполне приветствует, — улыбаясь, ответил Тим. — Помимо всего прочего, Элизабет очень умная девушка!

— Я в этом не сомневаюсь, — сухо заметила Крис, провожая их обоих к выходу.

Тим взглянул на нее с явной симпатией.

— Вы уверены, что не измените своего решения? — спросил он.

— Да, совершенно уверена. Во-первых, я не думаю, что Стивену понравится, если я уеду и оставлю его в одиночестве. Конечно, он с головой ушел в работу и не уделит мне ни секунды внимания, пока не покончит с ней, но я, по крайней мере, знаю, где он, а он знает, где я.

Во время короткой поездки в «Тор-парк» Тим почти всю дорогу молчал. Казалось, его гложет какая-то мысль. Джанин, глядя на его красивый профиль, размышляла, зачем он, собственно говоря, примчался за ней на машине. Она даже усомнилась, сознает ли он, что рядом с ним сидит пассажирка, с которой нужно хотя бы из вежливости перемолвиться словечком.

— Я думаю, вам стоит заняться врачебной практикой, — заметила Джанин, перед тем как они повернули к воротам «Top-парк». — Ваше призвание — лечить больных.

Тим с недоумением взглянул на нее, ожидая объяснений.

— У вас есть все, что необходимо человеку, который ухаживает за тяжелобольными. Вы такой заботливый, так тонко понимаете чужие проблемы, действуете на людей успокаивающе! Но я думаю, что вам следует сосредоточиться на женщинах. С мужчинами у вас вряд ли получится так же хорошо!

— Что вы хотите этим сказать? — с подозрением заломив бровь, поинтересовался Тим, и в голосе его внезапно послышался холодок.

— Я хочу сказать, что вы, несомненно, пользуетесь большим успехом у женщин. Вы напоминаете мне специалиста по китайскому фарфору. Чем более хрупок фарфор, тем лучшим экспертом вы себя проявляете. Я не думаю, что сестра Элизабет очень хрупка, но вы, конечно, знаете, как обращаться с ней... Крис, которая похожа на тонкий прозрачный сосуд, несомненно заслуживает другого обращения.

— Интере-е-есно, — протянул он, — а что вы скажете про себя?

— О, я всего лишь скромная учительница английского языка, два года отработавшая в Швейцарии.

— И именно поэтому я заехал сегодня за вами?

— Я думаю, вам хотелось угодить своей тетушке — вы решили, будто она обрадуется гостье.

— И это абсолютно соответствует действительности. Она была искренне рада, когда я сказал, что вы заглянете к ней на чашечку чая.

— Вы выражаетесь как викторианский аббат.

На этот раз он поднял обе брови, а рот его изогнулся в усмешке.

— А вы говорите так, словно я вам чем-то сильно досадил!

Джанин вспыхнула и прикусила губу. Он был прав. Потому что, возможно, впервые в жизни она вела себя как ревнивая кошка. И все это было вызвано тем, как он смотрел в холле на Крис, и тем, как отчаянно выступал в защиту сестры Темпест.

Когда они приехали в «Top-парк», сестра Темпест была в гостиной вместе со своей подопечной. Пожилая леди выглядела прекрасно. Она была в юмористическом настроении, примерно таком же, как и ее племянник. Вместо темно-синего платья на сестре было светлое — цвета лаванды, — которое просто удивительно шло к ее глазам, а неизменные воротничок и манжеты были так накрахмалены, что Джанин даже показалось, что она слышит их хруст.

Гладкие светлые волосы Элизабет были уложены золотистой короной вокруг головы, ногти сверкали безупречным маникюром, от нее исходил запах гигиенического туалетного мыла. Улыбка ее казалась отблеском заснеженных горных вершин... во всяком случае, так показалось Джанин. Обращаясь к леди Хэннафорд, сестра Темпест улыбалась ласково и терпеливо. Тим тоже часто расплывался в улыбке, демонстрируя свои прекрасные белые зубы.

— Давайте я подсуну вам еще одну подушку под спину. Вам будет так гораздо удобнее! — проворковала сестра Темпест, обращаясь к леди Хэннафорд, в то время как Тим провожал гостью в столовую.

Однако леди Хэннафорд, сделав импульсивное движение навстречу вошедшей девушке, уронила сразу две подушки на пол. Впервые за этот день Джанин покинуло чувство юмора. Вместо того чтобы посмеяться над чужой неловкостью, она задохнулась от жалости и внезапно схватила полную белую руку старой женщины так крепко, что потом вынуждена была извиниться за свою порывистость.

— Пустяки, дорогая, — остановила ее леди Хэннафорд. — Я не в таком уж плохом состоянии и не развалюсь, если кто-то до меня дотронется. Я очень рада вас видеть... право, очень рада! — Она слегка понизила голос: — И я рада, что вы не привезли с собой вашу сестру.