Сара Корнвуд - Подарок судьбы

К тому времени, когда он открыл дверь, звонки прекратились, и его вдруг кольнуло сожаление. Даже не пытаясь разобраться в такой реакции, Эндрю вошел в темный дом, и от приступа головной боли перед глазами заплясали серебристые искорки. Включив старинный круглый светильник в холле, Эндрю повесил пиджак на решетчатую загородку, разделявшую коридор и гостиную, затем вытащил полы рубашки из-под ремня джинсов. Он собирался принять душ, выпить что-нибудь от этой проклятой головной боли и лечь спать.

Эндрю долго стоял под душем. Горячая вода, казалось, испарила последние остатки сил. Обмотав вокруг бедер полотенце, он пошел в спальню и, вытряхивая содержимое из карманов джинсов, услышал, как снова зазвонил телефон. Он догадывался кто это, так как днем заскочивший в офис Витторио сказал, что на объект неоднократно звонила Мей. С окаменевшим лицом он закончил свое дело и протяжно вздохнул. Рано или поздно ему все равно придется иметь с ней дело, и лучше уж раньше, чем позже. Эндрю потянулся к телефону, стоявшему на полу у кровати, и с мрачным лицом снял трубку. Намеренно по-деловому произнес:

— Эндрю Макги.

Последовало напряженное молчание. Затем Мей заговорила, и, судя по голосу, ей тоже в последнее время пришлось нелегко.

— Это Мей… Я весь день пыталась дозвониться тебе.

Эндрю поставил телефон на столик, упер руку в бедро и уставился в пространство. Боль переместилась куда-то в область глаз. Он знал, что Мей будет расстроена его переездом, но ее реакция несколько запоздала.

— Да, знаю, — бросил он.

Послышался приглушенный всхлип, затем она торопливо проговорила:

— Я не ожидала, что ты вот так уйдешь.

— Не понимаю, чего ты ожидала от меня, Мей, — бесцветным от боли голосом ответил он. — Ты не оставила мне выбора. Ясно дала понять, что я тебе не нужен. И недвусмысленно объяснила, что постоянные отношения тебя не устраивают.

Когда Мей наконец заговорила, голос ее звучал хрипловато и неуверенно:

— Я никогда не относилась к тебе как к няне или временному любовнику, Эндрю. — Она откашлялась. — Я даже представить не могла, что ты можешь так подумать.

Первоначальная вспышка злобы поутихла, Эндрю вздохнул и потер глаза.

— Это был дешевый выпад с моей стороны. Прости.

— Ты не вернешься?

Чувствуя пустоту, образовавшуюся в груди, он ответил:

— Нет.

Эндрю услышал, как она судорожно вдохнула словно при плаче, и стиснул кулаки, жалея о том, что без этого не обойтись. Спустя несколько мгновений она снова заговорила:

— Как ты думаешь поступить с Алексом?

Он безжизненным тоном произнес:

— Я не буду пытаться отобрать его у тебя, если ты это имеешь в виду.

— Нет! — срывающимся голосом воскликнула Мей. — Нет! Я говорю совсем не об этом. Я имею в виду… только то, что я… я не хочу, чтобы случившееся между нами… — Последовала еще одна длинная пауза, затем она продолжила: — Я не хочу, чтобы из-за меня ты перестал видеться с ним. — Ее интонация изменилась, стала более настойчивой, отчаянной. — Ты нужен ему, Эндрю!

Эндрю почувствовал себя так, словно гигантская рука сдавила ему грудь. Значит, все сводится к одному — к сиротству — и, скорее всего, к ее собственному. Почувствовав вдруг смертельную усталость, он глухо ответил:

— Я не собираюсь бросать своего сына, Мей. Я люблю его, чертовски за него волнуюсь и намерен видеться с ним так часто, как только возможно. Я и за тебя волнуюсь. Но это, кажется, не принимается в расчет. — Эндрю помедлил, затем решил сказать все до конца, так как знал: придет день, и он пожалеет о том, что не воспользовался этой возможностью. — Несмотря ни на что, я хочу, чтобы ты знала: лучшее, что случилось в моей жизни, — это ты. — Затем, не дав ей ответить, бросил трубку, чувствуя огромную зияющую дыру в том месте, где когда-то у него было сердце.

На несколько дней Эндрю ушел на дно. Он отключил телефоны у себя дома и в офисе, не сомневаясь, что Витторио доберется до него, если потребуется. Не в силах видеть никого, особенно поставщиков и перспективных клиентов, Эндрю отменил все встречи и занялся эскизами оформления гостиной, которые постоянно откладывал в долгий ящик, поскольку требовалось найти нелегкий компромисс между своим хорошим вкусом и нелепыми требованиями заказчика…

Однажды днем в его кабинете появилась расстроенная Энджела и поинтересовалась, что происходит. Она была тактична и не стала бы вмешиваться, если бы не считала дело достаточно серьезным. Может быть, оттого что он уже созрел для откровенного разговора, а может быть, потому что она застала его в момент слабости, но Эндрю выложил ей все. Он думал, что это принесет облегчение, но не тут-то было. Ему стало еще хуже.

На шестой день он осознал, что бездействовать дальше нельзя. Он достаточно долго зализывал раны и должен теперь стиснуть зубы и договориться о свидании с Алексом. Но каждый раз, когда перед ним вставал образ сына, возникала эта ужасная боль в груди, а мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с Мей, была просто невыносима. Эндрю не знал, как переживет все это, но пережить должен, иначе вообще никогда не увидится со своим ребенком.

Эндрю подъехал к своему дому и решительно вышел из машины. Сейчас он позвонит Мей.

Осень подходила к концу, листва с деревьев облетела, но день был не по сезону теплым. Эндрю провел рукой по волосам и подумал, что сначала не мешало бы выпить чего-нибудь холодного. Открыв дверь, ведущую в кухню, он вошел, сделал два шага… и замер, не веря собственным глазам. Перед открытым буфетом стояла бабуля, а у стола — знакомая сумка с детскими вещичками и детское автомобильное сиденье, в котором мирно посапывал Алекс. Эндрю был так потрясен, что буквально прирос к полу.

— Я привезла тебе сына, — сказала она так, словно они заранее обо всем договорились.

Эндрю тупо посмотрел на нее, потом на Алекса, который спал, при этом соски нигде не было видно. Бабуля с пониманием улыбнулась.

— Он уже большой мальчик.

Вот и еще одну веху миновали без него… Эндрю захотелось схватить сына и до боли стиснуть в объятиях, но он не сделал этого — не смог. Поскольку чувствовал себя так, словно ему на грудь уселся слон. Бабуля подошла и, похлопав его по руке, потянула к столу.

— Пойдем. Я приготовила тебе поесть.

Его уже поджидали аппетитный бутерброд и бутылка с холодным пивом. На другом конце стола лежало что-то белое и ажурное.

— Сядь! — скомандовала она.

Эндрю выполнил приказание, а затем сделал большой глоток из бутылки, надеясь, что это поможет преодолеть спазм в горле. Бабуля, сев наискосок от него, придвинула к Эндрю тарелку с бутербродом.

— Ешь, а потом поговорим.

Ее ласковый тон и заботливость окончательно вывели его из равновесия. Поставив локоть на стол, Эндрю прикрыл глаза ладонью, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Бабуля склонилась и потрепала внука по плечу.