Лесли Шнур - Он, она и ...собака

— Да нет, все в порядке.

— Что-то произошло. Расскажи мне.

— Ничего.

— Ничего? Тогда почему такое несчастное лицо? Я тебя не вижу, но знаю, что лицо несчастное. Я мать. А матери знают такие вещи.

— Ты будешь смеяться, — сказала Нина, стараясь, чтобы это не прозвучало саркастически.

— Так расскажи.

Вновь пауза — Нина думала, что сказать.

— Я влюбилась, мам.

— Ох, дорогая, это замечательно! — В ответ Нина расплакалась. — Считается, что это делает людей счастливыми.

Нина рассмеялась:

— Да, я знаю.

— Знаешь, дорогая, постарайся на этот раз не испортить дело.

Вот оно: пощечина, удар в голову, нокдаун. Ну когда она перестанет лезть на рожон и испытывать их отношения на прочность? Не каждая мать может пережить разочарование в дочери.

— Ладно, спасибо за поддержку, мама. Я тебе скоро позвоню.

— Я не хотела… — расслышала Нина, опуская трубку.

Нина решила, что это последний раз, когда она сообщила маме что-то, кроме хороших новостей, появление которых будет настоящим чудом.

Ничего удивительного, думал Билли, распаковывая старый чемодан, развешивая скучные темные костюмы в своем тесном шкафу старой квартирки на старой доброй Сорок девятой улице в «приобретающем известность», если верить «Нью-Йорк таймс» (да, и это был Слайд Хэмптон), районе Чертовой Кухни. Это случалось прежде и наверняка случится еще не раз, пока не исчезнет склонность человека к хаосу и глупости, а произойти это может, если Земля слетит со своей оси, пару раз облетит вокруг Солнца и вернется на место, нет, в чертов кратер на Юпитере. Невозможно избавиться от этого, от него, от неизбежности их симбиотических отношений. Они изначально взаимозависимы. Они — братья, и этим все сказано. Уже на заре человечества братья соперничали, ревновали и обижались. Билли и Дэниел гордо шествовали по стопам Каина и Авеля.

Что ж, не будем прятаться, посмотрим реальности в лицо: его облили дерьмом. Никогда прежде он не был в таком бешенстве. Ни в тот момент, когда Дэниел приобрел репутацию с помощью его работы, ни в тот, когда Дэниел украл у него Элизабет, ни в день, когда Дэниел уехал и когда вернулся. Билли любил брата, всегда. И знал, что Дэниел любит его. Они были братьями-близнецами, а с близнецами всегда так: они любят друг друга и защищают. Трахают девушек друг друга. Хотят убить друг друга. Перерезают друг другу горло и никогда больше не встречаются.

Пот лил с Билли, как Ниагара весной. Левая сторона лица — Канада, правая — старые добрые США. Он прижал палец к левой ладони: следующей весной съездить на Ниагару. Прокатиться на «Деве Тумана» [17] Корабль для экскурсионных поездок у Ниагарского водопада. . Позавтракать в «Ай-эйч-оу-пи» [18] Международная сеть ресторанов, специализирующихся на завтраках. . В таком месте он ведь обязательно должен быть?

Он скучал по Сиду. Теперь нужно завести собаку. Но он не будет покупать пса, как его единоутробный придурок. В Обществе борьбы против жестокого обращения с животными и других приютах так много бездомных псин! Как только будет время, он пойдет туда и выберет дворнягу, которой нужна любовь и забота. И они помогут друг другу. Это вовсе не значит, что он не любит Сида. Любит, еще как!

И скучает по ней. Прошло около недели. Точнее, прошло четыре дня, семь часов и тридцать шесть минут с того момента, как он обнаружил Нину в постели, то есть на полу, с Дэниелом. Да, она оправдывалась, кричала, что думала, будто Дэниел — это он. Но откуда ему знать, что она не переспала с Дэниелом, потому что тот Дэниел и у него есть такая «штука» — я-не-знаю-блин-что, — от которой женщины хлопаются в обморок?

Стоп. Он падает прямиком в объятия дьявола, а его язык — в преисподнюю.

Билли достал тромбон. Собрал его, облизнул мундштук. Вспомнил о ней. Ее губы касались инструмента. Ее губы. Ее лицо. Ее смех. Поцелуй.

Сначала он заиграл неистовый блюз. Это был стон, вопль, рев. Затем он остановился, опустил тромбон и вспомнил лицо Нины — залитое слезами, потрясенное, когда она узнала правду, боль и гнев исказили ее прекрасное лицо. Он сделает все, чтобы этого не повторилось! Он сделает все, чтобы она никогда больше не испытала боли. Эта женщина заслуживает только любви и радости.

Он поднял тромбон и вновь заиграл.

Он играл для нее песню, которую она должна знать и, конечно, любить. «Мне нужна только эта девушка» из «Цыганки» — медленно, глубоко и печально, из глубины сердца. И хотя он не знал слов, но, представляя лицо Нины, он видел, как ее губы двигаются, следуя за мелодией.

У каждого свой предел жалости к себе. Для Нины он обозначился через четыре дня, семь часов и тридцать шесть минут. К тому времени она устала от себя, от лежания в кровати, да просто устала! Надо было поесть, а нечего. Собственное отражение в зеркале напутало ее. Ее собственный пес Сэм не стал с ней разговаривать, и то, что она этого ждала, напугало ее еще больше. За все это время она не слышала ни одного мюзикла и боялась, что навеки забыла слова песен.

Итак, со всей силой и страстностью прежней Нины она гаркнула: «Да пошло оно все!» — выскочила из постели, сорвала грязные простыни и постелила свежие, белоснежные. Потом приняла душ, оделась, чуть подкрасилась и вывела Сэма с Мими погулять. Вернув собак домой, отправилась в магазин за яйцами, соком, хлебом, макаронами, овощами, фруктами и печеньем, Без печенья долго не проживёшь.

Уже почти сентябрь, лето пролетело, как скорый поезд. Понимаешь это, лишь когда поезд приходит на конечную станцию. А в самом поезде, с какой бы скоростью он ни мчался, кажется, что он ползет мучительно долго. Вот так и с летом, подумала Нина. Один жаркий день переходит в другой, медленно, вяло, но к тому времени как лето заканчивается, удивляешься, куда же оно подевалось.

Лежание в постели подействовало чудесным образом. У Нины были время, и место, и возможность поплакать, погрузиться в печаль и боль, чего обычно она себе не позволяла. Оказалось, очень полезно.

Теперь то, что произошло между ней и Дэниелом, а не Билли, ее безумно беспокоило. Какую боль она, должно быть, причинила ему! Билли, конечно. Она и представить не могла, как он, наверное, себя почувствовал, застав ее с Дэниелом, его братом. Что бы он ни сказал ей, это ни в какое сравнение не идет с тем, что вытворила она.

Да, она любит его. Сходит по нему с ума. Мысль о том, что она сделала ему больно, терзает ее. Да, он ей лгал. Видимо, у него была причина выдавать себя за брата. Да, он не был тем, кого она себе напридумала, но был гораздо лучше. Как же она могла в него не влюбиться? Да, он не соответствовал списку ее пожеланий. Но знаете, что надо делать с такими списками? Подотритесь ими, вот что!