Джейн Харри - Только ты

Комната поплыла перед глазами Стефании.

— Нет, — хрипло сказала она. — Это... этого просто не может быть. Он не мог так поступить!

— Боюсь, что все обстоит именно так. У меня в кабинете находится глава этой компании... Мисс Уодсворд, куда же вы?

Но Стефания уже выбегала из комнаты. Дверь в кабинет управляющего банком была приоткрыта. Она распахнула ее и вошла, уже зная, что увидит.

У окна стоял мужчина — высокий, в великолепных итальянских брюках и отличном черном свитере из тонкой шерсти. Небрежно брошенное пальто лежало на спинке кресла. Длинные, хорошо уложенные русые волосы ниспадали на воротник свитера. Острый, как клюв, нос выступал на длинном лице, тонкие губы твердо сжаты. Глаза, встретившие ее взгляд, отливали стальным блеском, а на правой скуле резко выделялся треугольный шрам.

Этот шрам, Стефания запомнила на всю жизнь, с того самого дня, когда этот человек оставил ее, девятилетнюю девочку, на высоком дереве, откуда она несколько часов не могла спуститься, холодную, голодную, перепуганную до смерти. И все лишь для того, чтобы наказать ее, дать ей понять, что она может остаться там навечно и даже умереть.

В кармане ее платья лежал камень. Стефания подобрала его, поразившись красоте его искрившегося в солнечных лучах . Она выхватила камень и швырнула в него. Он попытался увернуться, но камень угодил в лицо, и она увидела, как на его коже выступил кровавый треугольник. В тот момент она обрадовалась, что хоть как-то смогла отомстить за себя, потому что ненавидела его и хотела причинить боль.

Он лишь взглянул на нее тогда холодными серыми глазами — с презрением, еле уловимым ледяным высокомерием, без малейшего намека на жалость. Совсем как сейчас.

Она испугалась. Настолько, что не могла ни говорить, ни бежать — притом, что уже не была ни ребенком, ни той восемнадцатилетней девушкой, чей день рождения он испортил воровством и предательством.

Долгие годы Стефания тщетно изгоняла его из своей памяти: рана, полученная в те кошмарные дни, все еще кровоточила в душе. Она давала знать о себе тошнотой и головокружением, стоило ей взобраться на лестницу или встать на стул, пронзала ее, когда возникала необходимость открыть ящик с украшениями и увидеть пустую вельветовую коробочку, предназначенную для броши.

Однако Стефания сумела убедить себя, что никогда больше не увидит его, потому что раз и навсегда покончила с прошлым — как наверняка сделал и он...

Она ошиблась, — ибо вот он, здесь. И вновь она стояла, поверженная в ужас, не в силах сдвинуться с места, не в состоянии даже помыслить о бегстве.

Глава вторая

— Сколько лет, сколько зим, Стефания! — Голос у него стал ниже и глуше, но она всегда и везде узнала бы этот специфический хриплый тембр.

Нет, она не может позволить себе опять впасть в прострацию перед его лицом — снова, в третий раз по счету! А потому Стефания вызывающе приподняла подбородок.

— Боже мой! — с нескрываемой насмешкой в голосе выговорила она. — Неужели передо мной снова мальчик Блейк!

— Нет, — сказал он. — Уже нет. Перед тобой Блейк-мужчина — определение, которое я тебе рекомендую крепко-накрепко запомнить.

— Опять угроза, — парировала она. — Ты, я вижу, совсем не изменился.

— А ты, как всегда, сильна по части обвинений! — Он приподнял бровь. — Даже когда ты была маленькой, как поросячий хвостик, это было основным твоим свойством. — Его серые глаза небрежно и вызывающе изучали ее. — И осталась все той же, несмотря на прошедшие годы.

— Как бы я хотела вообще не знать тебя! — хрипло сказала Стефания.

Блейк негромко рассмеялся.

— Ты в этом уверена, Стеффи? Неужели у тебя в душе не шевельнулось ничего родственного, когда сегодня утром ты глядела на меня со своей башни из слоновой кости?

Он назвал Стефанию ее детским именем, подтверждая тем самым подозрение о том, что он знал о ее присутствии в доме.

— Кого я не ожидала увидеть снова, так это тебя, — сухо сказала она. — Кроме того, ты не удосужился предупредить о своем появлении.

— Все правильно, — сказал он. — Я веду бизнес в разных уголках земного шара, но все-таки знал, что очень скоро мы встретимся. Как я предвкушал этот блаженный миг — первый, но, надеюсь, далеко не последний в череде таких мгновений.

Стефания прикусила губу.

— Так ты... что ты здесь делаешь? Почему вернулся? Не знаю...

— Ты и не должна была знать. — Он цинично улыбнулся. — Может быть, я просто хотел преподнести тебе сюрприз.

И он повернул голову в сторону вошедшего мистера Симпсона.

— Все в порядке, мистер Блейк?

— Спасибо, все отлично! — немедленно отозвался тот в самом любезном тоне. — Вы не могли бы предоставить нам еще пять минут? Я и мисс Уодсворд хотели бы до конца обсудить некоторые детали наших старых деловых взаимоотношений.

— О, да-да, конечно! — пробормотал мистер Симпсон, пятясь из комнаты.

Стефании хотелось закричать во весь голос: «Не уходите! Не оставляйте меня с ним одну! » Но она не могла позволить своей слабости столь предательски проявить себя. А потому молча стояла на месте и смотрела на закрывающуюся дверь. Опять она осталась с ним — своим врагом — наедине.

— Какая перемена в управляющем! — съехидничала она, чтобы хоть как-то нарушить тишину. — Удивительно, что он не обратился к тебе: «Сэр! »

— Еще обратится — дай время. Я намерен стать весьма и весьма важным клиентом этого банка.

— Он в курсе, что ты — сын экономки? — Она с отчаяния бросила откровенную грубость ему в лицо и тут же мысленно раскаялась, потому что искренне любила миссис Блейк. Та всегда с теплом и нежностью относилась к Стефании, когда девочка с отцом приходила в Корнуэлл-Хаус в гости.

Ей вдруг вспомнился чисто выскобленный кухонный стол, на котором вот только что лежало тесто, а вскоре, и полчаса не прошло, уже стоял поднос с еще горячим печеньем.

— Представления не имею, — холодно ответил он. — Впрочем, это не имеет никакого значения, потому что деньги говорят сами за себя, затыкая старомодное фырканье всяких снобов.

Стефания покраснела, но и не думала отступать.

— Так ты пробился в высший свет! До чего же странно, даже трудно поверить!

— Я работал как проклятый, однажды это начало приносить деньги. И намерен работать и дальше, чтобы получить то, о чем я мечтал всю жизнь.

— Например, Корнуэлл-Хаус?

— В том числе и его, если угодно.

— И, тем не менее, я не верю, — сказала она. — Армандо ни за что на свете не продал бы унаследованный дом. Особенно — тебе.

— Армандо продал бы мать родную, чтобы выпутаться из передряги, в которую влип.

— Как ты смеешь! — хрипло сказала она. — Впрочем, ты всегда ненавидел его и безумно ему завидовал...