Юлия Климова - Счастье на тонких ножках

– Садись. Давай покатаемся по городу.

Но, когда мы уселись, машина не тронулась с места. Павел взял мою руку и сжал ее. Мы молчали целую вечность, пытаясь привыкнуть друг к другу, прочувствовать друг друга и заодно успокоиться.

– Прости меня, – сказал он.

– Забыто, – ответила я.

Мы еще немного помолчали.

– Ты стала необыкновенно красивой… впрочем, и была такой…

– Вряд ли… я…

– Как жизнь?

– Хорошо.

– Что нового?

– Даже и не знаю.

– Ты, кажется, поступила в университет…

– Ну, это громко сказано. Меня туда определили…

– Эдита Павловна?

– Ага.

Павел опустил голову, улыбнулся и прокомментировал:

– Твою бабушку невозможно остановить.

– Посмотрим, – многозначительно ответила я и тоже улыбнулась. Мне важно было подчеркнуть, что я не боюсь Эдиты Павловны, конечно, в чем-то уступаю ей, но… Во многом уступаю ей, но… – Я здесь не потому, что так захотела она.

Не имело смысла делать вид, будто мы не понимаем, что нас пытались свести, и мы не собирались этого делать. Зачем? Наоборот же, забавно.

– И я здесь не потому, что кто-то так захотел, – серьезно произнес Павел.

– И часто тебя сватают? – хихикнула я.

– В первый раз. Я даже не сразу сообразил, к чему столько приготовлений и наставлений.

– А я знала с самого начала! Подслушала бабушкин разговор.

– И?

– Ничего особенного… потеряла дар речи, хлопнулась в обморок – обычное дело.

Отпустив мою руку, Павел завел двигатель, и мы покатили по вечерней Москве. Я бы хотела, чтобы давно стемнело, горели огни окон и фонарей, чтобы окружающий мир отдалился от нашего личного мира. Но, увы, летом свет не уходит так скоро.

Мы немного болтали, немного молчали, обменивались короткими взглядами, на светофорах Павел брал меня за руку, я улыбалась и чувствовала себя счастливой. Иногда в салон падали тени, и я отчего-то пыталась различить их и определить, на кого они похожи: на Эдиту Павловну, Леру, Тима, Клима Шелаева?.. Иногда слышались голоса, но, возможно, это был обычный шум улицы…

– У тебя очень приятный отец, – неожиданно услышала я свой голос.

– Да, согласен, – кивнул Павел. – Он сейчас разболелся, работает дома. В прошлом году мы с ним ездили к бабушке, он подхватил там какой-то простудный вирус и с тех пор борется с кашлем. Иногда вроде ничего, а иногда накатывает.

– Останови, пожалуйста, здесь, – попросила я, увидев впереди небольшой парк. – Там наверняка хорошо и есть скамейки.

Мы гуляли долго, пока вечер не стал густым и темно-синим, пока не позвонила бабушка… Мы сидели на скамейках, пили газировку, вспоминали сначала первую встречу, а потом вторую. Павел был рядом, и я видела тепло в его глазах. Тепло и желание больше никогда не разлучаться. Его светлая челка падала на лоб, и я пятьдесят раз запрещала себе дотрагиваться до нее… и до его щеки тоже. Я старательно выдерживала дистанцию лишь для того, чтобы потом с восторгом разбиться вдребезги о наши чувства. И когда Павел притянул меня к себе, взял ладонями мое лицо, шепнул: «Как же я скучал без тебя» – и нежно коснулся губами моих губ, я махнула рукой на все и взмыла к небу!

Нормальные люди ночью спят. Я же, отодвинув горшок с кудрявым папоротником в сторону, сидела на подоконнике и смотрела на звезды. Где-то там, высоко, вершилась моя судьба: события складывались, делились, дробились и распределялись по дням. «Возможно, я смогла бы угадать ее по этим ярким точкам. Хотя вряд ли…» И стоит ли угадывать то, что и так ясно… Павел. Однажды он появился в моей жизни и теперь останется навсегда. Уж я прослежу за этим… «Вернее, проследит бабушка… ну и пусть… у нее своя свадьба, а у нас своя, и неважно, что женихи, в общем-то, совпадают…»

Я давно не пребывала в таком состоянии блаженного покоя и хотела продлить его как можно дольше, но вопрос, связанный с ожерельем и маминой фотографией, настойчиво царапал коготком по сердцу.

«От Клима Шелаева нет смысла ждать помощи, значит, нужно пойти другим путем…»

Соскользнув с подоконника, я прошлась вдоль шкафов, развернулась около кресла, остановилась, привычно пораскачивалась на пятках и направилась к двери. Меня вели интуиция и желание еще раз заглянуть в накрепко забытое прошлое, и я не собиралась игнорировать этот томительный зов…

Перешагнув порог комнаты родителей, я подошла к комоду, выдвинула ящик. Достала два фотоальбома и газеты, перетянутые резинкой. И то, и другое пахло древностью и лекарствами, во всяком случае, мне так показалось, хотя бумага вовсе не была дряхлой. Устроившись на уютном кожаном диванчике, я вздохнула, помолилась и принялась за дело. Газеты пришлось отложить сразу, снимки с места автокатастрофы и статьи на эту тему моя душа бы не осилила… возможно, позже… через пару лет… А фотографии я изучила внимательно и даже въедливо, и сделанное открытие послужило мне наградой.

Отец Павла очень часто фигурировал рядом с моей мамой – Виталий Петрович присутствовал на одной трети снимков. Конечно, моложе, и без усов, но это был он. Он, он, он! Его взгляд часто устремлялся к маме, спокойная улыбка тоже предназначалась ей.

– Скорее всего, они дружили… общались… – прошептала я, аккуратно убирая все на место. – И если Виталий Петрович сейчас дома… болеет… то он найдет время со мной поговорить…

Я решила рассказать Павлу о небольшом расследовании завтра, в любом случае это правильно сделать с глазу на глаз, а не по телефону.

«Встречусь с Виталием Петровичем, а уж потом…»

Плотно закрыв дверь комнаты родителей, стараясь избегать ненужного шума, я спустилась по лестнице и направилась в кухню. Горячая кружка чая мне совсем бы не помешала.

Свет был включен – горела лишь одна лампа, и я огляделась, желая узнать, кому же еще не спится.

За моей спиной в углу, рядом с винным шкафом, стоял, держа в руках наполненный бокал, мой дядя – Семен Германович Чердынцев. И в его маленьких глазах поблескивали странные дьявольские огоньки. Редкие рыжеватые с сединой волосы на затылке стояли дыбом, круглый живот вываливался из полосатых пижамных штанов, которые благодаря расцветке и ткани подчеркивали худобу ног.

«Таракан, – изумленно подумала я, – самый настоящий таракан».

– А ты что же, Настя, не спишь? Ночью полагается спать… – Семен Германович облизал губы и, сально улыбаясь, направился ко мне.

Сначала я почувствовала себя неловко (больно уж живот дяди выпирал вперед), затем появилось ощущение нереальности происходящего, а уж затем до меня дошло, что самое время сматываться… Семен Германович стукнул стаканом по столу и приблизился еще на пару метров.

– А я как раз собираюсь… пойти поспать…

Я закивала, демонстрируя, с какой невероятной охотой я сейчас вприпрыжку рвану на второй этаж, лягу в кровать, накроюсь одеялом и захраплю, точно бравый солдат, вернувшийся домой из военного похода.