Сандра Мэй - Ничего личного

Белинде, как и другим старым сотрудникам, было передано вежливое и до ужаса корректное письмо с благодарностью за уже проделанную работу и надеждой на то, что и впредь они будут трудиться столь же успешно. Сам мистер Карлайл обосновался в прозрачном кабинете и первым делом распорядился повесить в нем жалюзи, так, что видела Белинда босса только один день, да и то издали.

Мэтьюс Карлайл был высоким, крупным мужчиной с темными волосами и очень светлыми глазами, безукоризненно выбритый, сдержанный и педантично аккуратный. Костюм на нем сидел идеально, сорочка сверкала белизной, галстук мог вполне служить в качестве строительного перпендикуляра. Вот, собственно, и все. Да, ему, по слухам, было слегка за сорок, и он был не женат. Или разведен.

На этом хорошие новости закончились, начались плохие. Трудно сказать, на какие рычаги надавил Хью, но мистер Карлайл взял его на работу. Теперь правнук Бэгшо ведал связями с общественностью. Сэнди Хоук чуть было не стала его референтом, но в последнюю минуту ее все же оставили в отделе делопроизводства. Таким образом, мучения Белинды не только не прекратились, но и приобрели вид некоторой патологии. Блондинка откровенно срывала злость на молчаливой и затравленной мисс Карр, сделав ее посмешищем всего офиса. В итоге Белинда чувствовала себя разбитой и уставшей с самого раннего утра, на работу ходила, как на каторгу, а неминуемой встречи с «белобрысой выдрой» ждала с ужасом и отчаянием.

Белинда заглянула под стол. Так и есть: чулок поехал, на коленке зияла безобразная дыра. У любой из девушек в отделе наверняка лежали в столе запасные колготки, но Белинда, даже и думать не смела о том, чтобы попросить кого-то из них об одолжении. Согнувшись под столом в три погибели, она принялась замазывать широкую стрелку клеем.

Именно сейчас происходило то, что в конечном итоге должно было полностью изменить ее судьбу, но Белинда Карр об этом и понятия не имела. У нее болела голова, а в глазах привычно закипали слезы. Начинался обычный рабочий день.

Мистер Карлайл откинулся на спинку кресла и окинул критическим взглядом свой рабочий стол.

Идеально заточенные карандаши — в серебряном стакане справа. Ежедневник в обложке из дорогой кожи — точно по центру. Стопка листов чистой бумаги — слева. Прямо перед ним, ровно в трех сантиметрах от края стола и строго параллельно ему, — папка с текущими документами. Телефонный аппарат на низеньком столике под правой рукой. Чисто, аккуратно, по-деловому.

Он посмотрел на часы. Через семь минут придет Хью Бэгшо. Билеты на завтра уже заказаны. Отель зарезервирован. Из офиса он сегодня уйдет на сорок пять минут позже, так, как завтра у него уже не будет возможности заехать сюда перед отъездом.

Взгляд мистера Карлайла непроизвольно переместился на правый край стола. Здесь должны бы были стоять семейные фотографии в серебряных рамках — так принято. Очень жаль, что ему нечего сюда поставить.

Он недовольно скривился, вспомнив Риту. Вот уж для кого серебряная рамочка не подходит, так это для нее. Ей нужно что-нибудь пышное, в стиле барокко. Или лютый модерн, что-то из алюминия и титана с вкраплениями платины.

Какое счастье, что этот кошмар закончился.

Он женился на Рите Дельгадо, будучи уже достаточно зрелым мужчиной, в тридцать три года. Женился, влюбившись насмерть в буйные черные кудри, огненный взгляд, яркий чувственный рот и роскошное тело. К тому времени его счет в банке был уже вполне впечатляющим, жил он в собственном доме в одном из фешенебельных районов Чикаго, карьера стремительно шла в гору, и потому красавица Рита — помимо страстной влюбленности, которую она ему внушила, — была прекрасным дополнением к облику молодого преуспевающего бизнесмена.

Он бросил к ее ногам мир и свою чековую книжку, а она… Она благосклонно приняла эти дары. И два года они жили счастливо. Так он полагал. В то время он был готов уставить ее портретами все помещения, в которых ему приходилось бывать.

Через два года выяснилось, что свое роскошное тело Рита дарила, еще троим мужчинам, причем одновременно с ним, ее мужем. Потом выяснилось, что чековая книжка служила этим троим источником существования, причем безбедного, и весьма разгульного. Рита и не думала скрывать свои отношения с любовниками, по крайней мере, все, кроме него, в Чикаго об этих отношениях знали. Банально до ужаса. Карлайл потребовал развода. Рита пожала точеным плечиком — и отсудила у него дом в фешенебельном районе и две трети бизнеса.

Мэтью Карлайл умел и любил работать. У него был талант к руководству, он это знал, и потому за будущее можно было бы не опасаться, если бы не одно «но».

Предательство женщины выбило у него из-под ног почву.

Возможно, он мог бы ее понять, будь он нищим импотентом со статусом бездомного бродяги. Или инвалидом, существующим исключительно на свою пенсию. Или древним старцем. Тогда ее предательству нашлось бы хоть слабенькое — но объяснение. Однако Рита посмеялась над молодым, богатым и привлекательным мужем только по одной причине: она его никогда не любила и всегда хотела только его денег. Ничего личного, бэби!

Он с самого детства отличался выдержкой и хладнокровием, истерику и депрессию он не узнал бы, даже выскочи они из-за угла и дай ему по голове, и потому в один прекрасный вечер, привычно ужиная в ресторане «для избранных», Мэтью Карлайл спокойно и педантично решил просто покончить с собой. Без всяких истерик.

Старик за соседним столиком пристально смотрел на Мэтью и слегка ухмылялся. Карлайл его знал. Старый змей Бэгшо, миллионер и хулиган, давно разменявший девятый десяток и недавно женившийся по любви — говорили, что по обоюдной, — на двадцатипятилетней скрипачке академического оркестра.

Мэтью недовольно посмотрел на старого Бэгшо. Что он себе позволяет? Чего он уставился?

Бэгшо кивнул ему, заметив, что смог привлечь внимание, и приглашающее похлопал по свободному креслу рядом с собой. И Мэтью Карлайл почему-то принял приглашение.

Они проговорили весь десерт, потом бренди и две сигары. Итогом беседы стало предложение… от которого не отказываются. Бэгшо не юлил, называл вещи своими именами и перспективы обрисовал совершенно четко. Через неделю Карлайл выехал в Гонконг в качестве полномочного представителя головной фирмы Бэгшо, наделенного широчайшими полномочиями. Фактически старик отдал ему на откуп весь азиатский филиал. Номинально Мэтью работал на Бэгшо, но на самом деле получал полную свободу действий.

Старикан был великолепным психологом. Мэтью Карлайл на тот момент не имел ни малейшего желания работать на самого себя, но врожденное чувство ответственности не позволило ему халатно отнестись к обязанностям в отношении другого человека. Работа постепенно захватила его, а время исцелило сердечную рану. Ну… по крайней мере, затянуло.