Лесли Мэримонт - Озеро любви

И вдруг он глухо застонал и отпрянул.

— Знаешь, у меня больше нет презервативов. А у тебя?

— У меня тоже нет. Но, знаешь, можешь не волноваться. Я регулярно сдаю кровь в донорском пункте, так что я абсолютно здорова. Потом, у меня уже несколько месяцев никого не было. Так что, если ты в себе уверен…

— В себе я уверен. А если ты забеременеешь?

— Сегодня никакой опасности.

Может ли он доверять женщине, которая утверждает, что любит его? Не попытается ли она… Но он почему-то верил ей.

Или хотел верить? Хотел убедить себя в полной безопасности секса, чтобы не задумываться о средствах защиты, чтобы оставаться в ней, после того, как кончит, до того самого момента, когда он будет снова готов…

— Пошли скорее, пока разум ко мне не вернулся и я не передумал, — прошептал он.

Какой же он лицемер! Разве он смог бы передумать? Да его сейчас ничто не остановит, разве что бомба рухнет на Тихую заводь и похоронит их под руинами.

Он протянул руку и нащупал ключ: уезжая, он заметил, куда она его положила.

— Ты не передумаешь? — прошептал он, касаясь губами ее шеи.

Она помотала головой. Грудь ее тяжело вздымалась под тонким трикотажем, глаза заволокло туманом страсти. Она в таком же нетерпении, как и я, с изумлением подумал Марк. И тоже не способна здраво рассуждать.

Испытывал ли его отец нечто подобное с Розмари? Если да, то никаких объяснений больше не требуется. Становится понятной и отцовская измена, и желание Розмари оставаться с ним.

— Знаешь, тебе не следует так слепо полагаться на слова мужчины, — тихо сказал он, лаская губами ее ушко. — Сама ведь сказала: мужчины всегда врут, чтобы добиться секса. А уж чтобы заполучить такую, как ты, они наврут с три короба.

— Нет, ты не стал бы обманывать, — сказала она с такой убежденностью, что он растерялся.

— Ты ведь несколько минут назад обозвала меня трусом, — напомнил он, пропуская ее в дверь.

— Я просто разозлилась.

— А теперь ты больше не злишься? — поддразнил он, прижимая ее к запертой двери так, чтобы она почувствовала его восставшую плоть.

— Теперь я лучше тебя понимаю.

Он тихонько засмеялся и покачал головой.

— А вот я тебя не понимаю, Анна. И не хочу понимать. Я только хочу…

Она не стала дожидаться непристойности и закрыла ему рот ладонью, которую он жадно куснул.

— Ты уже говорил — угодить вместе со мной в адское пламя. Только у тебя ничего не выйдет.

— Почему это?

— Потому что я хочу вознести тебя на небеса, — прошептала она, приподнимаясь на цыпочки и обвивая руками его шею. — И не отпущу тебя на землю до самого воскресенья. Обещаю.

Анна проснулась оттого, что прямо ей в лицо ласково светило раннее солнце. Марк все еще спал. Она, стараясь не потревожить лежащего рядом мужчину, приподнялась на локте и залюбовалась им. Она мечтательно улыбалась сладким воспоминаниям минувшей ночи. И не только ночи. За один вчерашний день произошло столько всего…

Все это похоже было на сон. Или на ночной кошмар?

Но обнаженное тело, распростертое рядом с ней, вполне реально. Если судить по тем чувствам, которые всколыхнулись в ней при одном взгляде на него.

Ей хотелось протянуть руку и коснуться Марка. Гладить и ласкать его. Почувствовать, как его плоть наливается силой, чтобы оседлать его, как ночью, для бешеной скачки.

Она думала о любви. Но любовь ли это? Марк не сомневался, что это просто бешеное желание. Может, он прав?

Женщины так устроены, что любым отношениям стремятся придать романтический оттенок, на все склонны смотреть сквозь розовые очки.

В их первом соединении не было ничего романтического: Марк в нетерпении овладел ею немедленно, как только они вошли в дом, прямо у входной двери. Для второго они добрались до камина и рухнули на ковер.

Но, утолив первый голод, Марк стал нежен и внимателен к ней. Смущенно извинившись за свою несдержанность, он поднял ее на руки и понес наверх. Но она в тот момент вовсе не возражала. Она сама получала такое же ни с чем не сравнимое удовольствие.

Однако позже, когда Марк стал нетороплив и нежен, только тогда она поняла настоящий вкус чувственной любви. Анна прикрыла глаза, вспоминая, как он в ванной осторожно намыливал пенной губкой ее разгоряченное ласками тело. И как долго, нежно он вытирал ее, слегка прикасаясь к коже мягким полотенцем. Все это время он без конца целовал и ласкал ее. Так легко, осторожно, но так волнующе.

Но когда он отнес ее после ванны в постель, она испытала такое, о чем смело могла бы сказать: побывала в раю. Она, помнится, опрометчиво пообещала ему небеса, но на самом деле это он вознес ее до небес. Когда он коснулся ее губами и языком там, внизу, она чуть не потеряла сознание от сотрясавших все ее тело волн наслаждения. Это длилось бесконечно, пока она не попросила его прекратить…

А он тихо засмеялся, оторвался от нее и навалился сверху, не давая ей шевельнуться. Она беспомощно распласталась под ним, а он уверенно и неторопливо вошел в нее и стал двигаться мощно и размашисто. Она приподняла ноги и обхватила его, скрестив щиколотки на его талии, чтобы он мог войти глубже, глубже, глубже… В полумраке она видела его искаженное гримасой страсти красивое лицо, слышала его стоны, похожие скорее на рычание зверя. Отвечая на его движения, она почувствовала внутри нарастающий жар, который снова приближал их к черте, за которой, она уже знала, его ритм перейдет в сладостные содрогания. Да! Да! Да! Еще несколько движений, и он затих.

Раньше она никогда не смотрела на партнера во время оргазма. Во время его оргазма. Потому что сама она ничего похожего не чувствовала. Теперь же видеть его наслаждение было для нее едва ли не большим наслаждением, чем ее собственный оргазм.

— Ведьма, — прошептал он. — Ты настоящая ведьма. Там в холодильнике еще найдется бутылочка твоего зелья?

Он сходил вниз за вином, и они пили белое прохладное шабли прямо из бутылки, передавая ее друг другу, и смеялись, и болтали. А потом она, осмелев от вина, начала целовать его, лаская губами и языком везде, везде.

Он был не против. Он закрыл глаза и предоставил ей делать все, что она захочет. И, когда он был готов, она оказалась сверху, в позе наездницы, и оказалась она очень лихой наездницей. Он кусал губы, оттягивая момент кульминации. Сквозь полуопущенные ресницы он видел ее покачивающиеся перед ним груди и поблескивание качающихся от бешеной скачки экзотических сережек. Не желая достигнуть оргазма раньше, он остановил наездницу, стиснув ее бедра.

Протянул руку к бутылке и плеснул вина ей на грудь. Слизывая по капле терпкую влагу, он ощущал губами вкус ее кожи. Анну же контраст между холодными каплями вина и жаром его языка привел в неистовство. Он почувствовал ее содрогание, она вскрикивала и рвалась из его рук, и он отпустил ее бедра. Несколько судорожных движений — и она замерла, запрокинув голову. Тогда и он перестал сдерживаться и присоединился к ней в долгом и страстном оргазме.