Лесли Мэримонт - Озеро любви

Через десять минут он уже заклеивал конверт, куда, кроме чека и авиабилетов, вложил письмо с извинениями. Надписал конверт, наклеил марку. По пути к озеру он опустит письмо в почтовый ящик.

Марк отодвинул кресло и потянулся, разминая затекшие плечи. Неожиданно взгляд его упал вниз, под столешницу, и в памяти словно что-то щелкнуло.

Ему было лет восемь, он только что посмотрел в кино приключенческий фильм. На подвижного мальчишку огромное впечатление произвели ловкие взломщики. И вот он, напялив на голову чулок, а на руки — перчатки, пробрался без спроса в отцовский кабинет. Услышав шаги, он, не желая быть застигнутым на месте преступления, спрятался под стол. Глупо, конечно, папа сразу же обнаружил бы его, усевшись в кресло. Но это была мама. Она вытерла в кабинете пыль и вышла. Но Марк успел заметить под столешницей маленькую кнопочку. Едва за мамой закрылась дверь, Марк, еле дыша от волнения, нажал на кнопку. Словно в настоящем кино, открылся секретный ящичек.

К его разочарованию, тайник был пуст. Пустовал он и в следующий раз, когда Марк вновь улучил момент и проник в папин кабинет. Целый год Марк время от времени проверял секретный ящичек, и каждый раз его ждало разочарование. Потом он потерял к тайнику интерес и в конце концов забыл о его существовании.

Теперь же, нажимая на кнопку, он испытывал неясные предчувствия. В жизни отца оказалось столько тайн, что он почти не сомневался: на этот раз тайник преподнесет ему новое открытие. Он почти не удивился, нащупав в ящике два сложенных вместе исписанных листочка. Дрожащими руками Марк извлек их и разложил на столе. Почерк отца, в этом не может быть сомнений.

«Розмари, любимая…»

Марк был в замешательстве. С детства ему внушали, что читать чужие письма неприлично. Но это письмо даже не было отправлено… Марк колебался. Нет, он должен прочесть. Он должен понять, что за человек был его отец, такой родной и такой незнакомый.

Письмо было длинное. Полных две страницы, исписанных отцовским твердым почерком.

Медленно, медленно Марк читал. Слезы застилали его глаза. Закончил и перечитал снова.

— Да, — прошептал он. — Папа прав. Ему давно нужно было это сделать. Я не повторю его ошибки. Ни за что не повторю.

Он поднялся, свернул письмо и бережно уложил его в сумку. Забрал конверт, запер за собой дверь. Бросив сумку назад, он сел за руль, а конверт, адресованный родителям Мишель, положил рядом на переднее сиденье. Не забыть бы опустить его в почтовый ящик.

Но, занятый другими мыслями, Марк совершенно забыл про конверт. Слишком многое случилось за этот день. Уже выехав из города, Марк с досадой хлопнул себя по лбу. Теперь почтовый ящик ему не скоро попадется.

Но вот впереди какой-то знак. Так, поворот к мотелю. Может, там найдется почтовый ящик? Он начал было притормаживать, но сообразил: глупо тратить время на поиски, ведь в воскресенье почта все равно не работает. С тем же успехом он отправит письмо в понедельник, когда поедет на работу.

Передумав сворачивать, Марк нажал на газ. Дальше все было как во сне. Автомобиль, который обходил его слева, неожиданно вернулся на правую полосу, и Марк на полной скорости врезался в него. В последний момент он успел вывернуть руль и нажать на тормоз. Скрежет тормозов, визг шин по асфальту, запах резины… Затем все померкло.

Анна мерила шагами террасу на втором этаже. Как медленно тянутся минуты! Время от времени она спускалась вниз, выходила из дома и проходила несколько метров по гравийной дороге, надеясь сквозь деревья разглядеть автомобиль Марка.

Но он все не появлялся.

Он обещал вернуться дотемна. А теперь уже так темно, что и не разглядишь ничего на дороге. В случае чего-то непредвиденного он обещал позвонить, но звонка тоже не было. Анна несколько раз уже подбегала к телефону и снимала трубку — исправен ли аппарат?

Восемь вечера. Девять. Десять. Анна, не в силах терпеть бездействие, заглянула в холодильник, но есть не хотелось. Включила телевизор, но не могла сосредоточиться на передаче. Волнуясь, перелистала телефонную книгу и отыскала его городской номер телефона. Никто не снимал трубку. Ломая руки, Анна металась по комнате…

К полуночи она вынуждена была смириться с неизбежным: Марк не вернется. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

В эти-то тревожные минуты она поняла, как сильно его любит. При мысли, что она никогда, никогда больше его не увидит, у нее заболело сердце. Сможет ли она вообще жить с этим страданием в душе? Она не хотела жить без него, не хотела ни дышать, ни есть, ни пить, ни спать. Какой во всем этом смысл, если рядом нет его? Неужели он не чувствует того же? Этого не может быть! Они должны, должны быть вместе.

— Пожалуйста, женись на своей Мишель, если ты так решил, — сдерживая слезы, шептала Анна. — Только не бросай меня совсем. Приходи ко мне хоть иногда. Пусть у нас все будет, как у наших родителей. Я и не подозревала, какое это счастье — хотя бы иногда быть вместе…

Она осеклась. Что она такое говорит? Чтобы хоть изредка видеть Марка, она готова пойти на все. Разве не она все эти годы осуждала маму и Оливера за их тайную связь? Разве не она называла маму безвольной куклой, игрушкой в руках самовлюбленного эгоиста? Разве не она считала бедную женщину тряпкой, лишенной гордости и достоинства? Чему научилась она сама на горьком примере матери? Чем она сама лучше?

Да ничем. Такая же несчастная обманутая дурочка.

Вот тогда Анна наконец заплакала. Прямо в одежде она рухнула на диван и плакала, и плакала, и плакала, пока у нее не разболелась голова и не осталось больше слез. Наконец она забылась тяжелым сном, и даже во сне в душе у нее теплилась слабая надежда, что Марк все же приедет, что он просто не смог вернуться вовремя, что его задержали какие-то чрезвычайные обстоятельства.

Когда кто-то легонько похлопал ее по плечу, она так и взвилась. С криком «Марк!!!» она подскочила на диване, но тут же со стоном разочарования повалилась назад. Перед ней стояла Розмари, которая с изумлением взирала на нее сверху вниз.

— Марк? С чего ты решила, что это Марк? — недоумевала она.

— Что ты говоришь? — пробормотала Анна, делая вид, что плохо соображает со сна. — Извини, пожалуйста. Никак не могу проснуться.

Мама, прищурившись, оглядела ее с ног до головы. Анна догадывалась, что вид у нее, должно быть, ужасный. Одежда измята, лицо, наверное, распухло от слез, глаза отекшие и красные. Сейчас мама начнет допытываться, что случилось.

— Мама, а ты что здесь делаешь? — перешла она в наступление.

Маневр удался. Мама перестала ее разглядывать, а вместо этого любовно обвела взглядом комнату.

— Я просто была вне себя от нетерпения. Мне так хотелось снова увидеть дом. Ведь я была здесь так счастлива! Вчера я не поехала, ведь ты сказала, что тебе необходимо отдохнуть и побыть в тишине и одиночестве. А сегодня не утерпела. Ты не против? Я не стану тебе мешать, просто посижу немного на террасе, спущусь к озеру…