Эмма Солтерс - Эскиз брака

Но если бы Одри была честной с самой собой, ей пришлось бы признать, что попытки уговорить себя бессмысленны. Чувства, притаившиеся в глубине души, были упрямы, глухи и плевать хотели на голос рассудка. Согласно этим чувствам, брак с Джолли Добсоном — пусть временный — самое особенное и самое важное событие на свете. Событие первостепенного значения. И будет им всегда. Что бы ни случилось.

Прибыв в контору, мировой судья подписал документ, дававший Джолли и Этелдред право зарегистрировать брак без положенного трехдневного перерыва. Через десять минут он же провозгласил их мужем и женой.

Одри знала, что после этого большинство пар ощущает неимоверное облегчение и живейшую радость. Но к ним это не относилось. В данном случае секунды, последовавшие за завершением церемонии, оказались для новобрачных чрезвычайно тяжелым испытанием. Скоро стало ясно, что оба представления не имеют, как быть дальше.

Хотя Одри изо всех сил пыталась справиться с нервами, она облизывала губы и сжимала руки. Будь она волшебницей, то повернулась бы вокруг своей оси и оказалась в каком-нибудь другом месте. В каком угодно.

Джолли испытывал то же чувство. Ему отчаянно хотелось сбежать, все равно куда. Лишь бы подальше отсюда. Но если бы он сделал это, всем — в том числе и ему самому — стало бы ясно, что он струсил. А он не имел права трусить. Он потерял эту способность давным-давно, в одном из множества детских домов, где ему довелось побывать.

И все же Джолли было неуютно. Он переминался с ноги на ногу, глядел в пол и не ждал от предстоящих минут ничего хорошего. Традиция была ему известна. Он должен поцеловать невесту. Но в данных обстоятельствах это было едва ли уместно. Целоваться ему не хотелось. Вдруг он сделает над собой усилие, а она откажется обменяться с ним поцелуем?

Он пытался подбодрить себя. Кто соблюдает традиции в наши дни? А даже если они коснутся губами друг друга, что в этом страшного? В худшем случае это ненадолго всколыхнет нежелательные для обоих чувства. Кому это нужно? Во всяком случае, не ему. Он хочет только одного — чтобы это как можно скорее кончилось.

А что еще ему остается? Вокруг стояли служащие конторы Залкинда и следили за каждым его движением. Мало того, хотя Джолли рассматривал носки своих туфель, он подозревал, что Одри тоже следит за ним большими печальными глазами. Но посмотреть на нее, чтобы убедиться в своей правоте, было выше его сил. Он не собирался признаваться при всех, а тем более при Одри, что у него на душе скребут кошки. Если бы он это сделал, она получила бы преимущество. Черт побери, какому нормальному человеку придет в голову расписываться в своей слабости? Господи, скорее бы это кончилось…

Джолли тяжело вздохнул. Желая положить конец затянувшейся паузе, он пожал судье руку.

— Спасибо за то, что помогли нам сберечь время, — буркнул он, кивнул в сторону Одри и добавил: — Мы вам очень признательны. — Потом круто развернулся, потер руки и сказал: — О'кей, а теперь давайте возьмемся за дело. — Он с прищуром посмотрел на Залкинда. — Ну, Эр, карта у тебя?

— Гм… да, — с заминкой ответил поверенный, явно смущенный неожиданной прытью клиента.

— Ты можешь передать ее мне? Я должен ехать. Время поджимает.

Залкинд пожал плечами.

— Куда тебе торопиться? Ты уже выполнил единственное условие, оговоренное в завещании Грэма.

— У меня свои условия, — буркнул Джолли. — И свои причины действовать так, а не иначе.

— Ну, может быть, у мисс Говорли есть собственное мнение на этот счет?

Джолли хмуро посмотрел на поверенного.

— Эр, теперь у нее другое имя.

— Гм… верно, — ответил Залкинд и покосился на Одри. — Прошу прощения, миссис Добсон.

Не глядя на Джолли, до которого внезапно дошло, что Одри с утра не подняла глаз, она впервые открыла рот.

— Мистер Залкинд, я ценю вашу доброту. Но у Джолли есть веские причины желать, чтобы это испытание как можно скорее осталось позади. И он прав. Не стоит терять время. Пожалуйста, отдайте нам карту, чтобы мы могли немедля отправиться в путь.

Джолли бросил на нее решительный взгляд.

— Что бы ты ни сказала, но со мной ты не поедешь.

— Поеду, — ответила она, упрямо вздернув подбородок.

— Я уже решил, Этелдред. Это слишком опасно. Ты никуда не поедешь!

Одри повернулась к Эрону Залкинду.

— Что будет, если один из нас не разрешит другому принимать участие в поисках клада? Разве это не аннулирует завещание моего деда? Кажется, в таком случае вы должны уничтожить карту, а не передавать ее нам.

— Гм… ну… — Залкинд покраснел. — Не знаю, — замялся он. — Я должен как следует подумать, чтобы принять окончательное решение.

Джолли шагнул вперед. Его лицо было совершенно бесстрастным.

— Думай скорее, Эрон, а я тем временем потолкую со своей женой наедине. — Он гневно схватил Одри за руку и увел ее подальше от чужих ушей. Для этого идеально подошла маленькая соседняя комната, до отказа набитая книгами и документами. Добсон втащил Одри за собой и закрыл дверь. — А теперь слушайте, — сказал он, разворачивая ее лицом к себе. — Если вы сейчас же не замолчите, то все испортите.

— Кому? Вам?

— И себе тоже.

— Ни за что не поверю.

— Я хочу вам кое-что рассказать. Тот самый ростовщик, о котором я вам говорил…

— Существует только в вашем воображении, — закончила Одри.

У Джолли отвисла челюсть.

— Как вы догадались?

Одри довольно улыбнулась.

— Соображаю я медленно, но все-таки могу свести концы с концами. Конечно, мне помогло то, что я услышала ваш телефонный разговор с человеком по имени Томпсон.

— Томпсон? — повторил он, не веря своим ушам. — Неужели сегодня утром вы действительно подслушивали нас?

— Это получилось нечаянно. Я заканчивала сушить волосы в нижней ванной. Вы еще не спустились, и я решила позвонить. Сняла трубку, услышала, как вы назвали мое имя, и немного подождала. Этого было вполне достаточно. Вы рассказывали старому приятелю смешную историю о том, как обманули бедную внучку Грэма, чтобы получить карту с указанием клада.

Лицо Джолли стало мрачным.

— Послушайте, вы ничего не понимаете. Вы не знаете всей истории.

— О, не сомневаюсь. Тем более что вы не сочли нужным рассказать ее мне, — саркастически бросила Одри.

С момента подслушанного разговора она изо всех сил пыталась не дать воли гневу. Потому что требовалось сохранить ясную голову и трезвый рассудок. Ей хотелось покончить со всем как можно скорее. Но, похоже, сейчас настало подходящее время, чтобы выложить Джолли все, что она о нем думает.

Тем не менее она тщательно подбирала слова. Джолли никогда не узнает, насколько она уязвима, какую боль ей причинил его обман… и какой дурой она себя чувствует, поверив ему.