Валери Слэйт - Поцелуй на мосту

Второй экзамен на той же лестнице и той же экзаменаторше он сдал на «отлично». А спустя десяток лет даже переспал с ней, в память о первом поцелуе. Причем, когда первая наставница по интимной жизни уже была замужем.

Наверное, обоим хотелось довести столь романтическое и сладкое детское начало до логического взрослого конца.

Интересно, а какие губы окажутся у Эльжбеты на вкус? Прохладные, сладкие и ароматные, как земляника, от которых замирает сердце и кружится голова? Или поцелуй окажется сочным и жгучим, как мексиканский чили, от которого мгновенно воспламенятся душа и чувства? Интересные вопросы он задает сам себе, констатировал Дэниэл. Не требуется особой проницательности, чтобы понять, что с ним происходит что-то необычное. Стоит задуматься и определиться, как быть дальше. Что делать с ней и с собой? Налицо пробуждение какой-то уже утраченной подростковой мечтательности, уже забывающихся трепетных ощущений первых романтических свиданий. Той чистоты в любви, тех любовных томлений и иллюзий, которые он, казалось, напрочь утратил после поступления в университет. В этом храме знаний он быстро окунулся с головой в мир активных борцов сексуальной революции, захлестывающей американские вузы и интеллектуальную элиту страны.

Сколько он сменил за несколько лет чужих постелей, пропахших тонкими и стойкими духами, сладковатым женским потом и пряным запахом секса! А какой калейдоскоп женских имен, в своем вихревом круговращении не позволявший зачастую хоть как-то ассоциировать эти имена с конкретными лицами и телами.

Даже умудрился переспать с несколькими раскрепощенными интеллектуалками, не успев выяснить, как их зовут. Однако ему удалось удержаться на определенной черте, не скатываясь на крайние формы сексуальной свободы и поиски более острых и нестандартных ощущений.

По крайней мере, избежал соблазна участия в. модных групповых упражнениях, не говоря уже о нездоровом интересе к представителям собственного пола. Так что, можно сказать, вышел относительно благополучно из этой эротической переделки, получив необходимую закалку, мастерство и одновременно выработав в себе иммунитет. Наверное, для жизни такой опыт так же необходим, как и профессиональная квалификация.

Он машинально перевернул лист блокнота и только тут осознал, что слишком далеко ушел в своих размышлениях от текущих дел. Девушка хороша, слов нет, но он прилетел в Будапешт совсем не за этим. Ему доверили весьма ответственное задание, от выполнения которого будет зависеть его карьера. Сколько их, симпатичных и сексуальных, было в его жизни, и сколько будет еще. Это тоже часть жизни, но даже не самая главная. Надо заняться делом.

Прежде всего, срочно определиться с программой работы на сегодня. Вчера вечером, уже после возвращения в гостиницу, он так и не удосужился просмотреть оставленные Эльжбетой документы. Так что придется срочно наверстывать упущенное.

Дэн машинально взглянул на часы. Да, есть еще минут двадцать, чтобы просмотреть документы хотя бы выборочно и по диагонали.

Эльжбета проснулась по привычке довольно рано, чуть ли не с первыми лучами солнца, пробравшимися сквозь шторы в окна ее угловой комнаты на третьем этаже «родового замка». При проектировании дома отец почему-то взял за основу псевдоготический стиль рыцарских замков Средневековья. Может быть, из-за того, что в этом талантливом архитекторе периодически просыпался дух воинственных предков, и разработка проекта дома как раз совпала с очередным циклом этого пробуждения. В результате получилось вытянутое к небу каменное строение, в три этажа, с мансардой и угловыми башенками. Его серый цвет оживлялся красной черепичной крышей, ажурными металлическими балкончиками, также окрашенными в красный цвет, и зеленым плющом, густо обвивавшим стены и бал-. коны до самой крыши.

Дом стоял за низким каменным забором, огораживающим небольшую площадку, посреди которой красовались несколько вязов и серебристый тополь. От решетчатых металлических въездных ворот к дому вела дорожка, по бокам которой росли рододендроны и георгины. Семейный компромисс. Отцу больше нравились георгины, а матери — рододендроны. Ухаживали за цветами тоже порознь, каждый за своими.

Для отцовской машины был оборудован полуподземный гараж, хотя обычно машина стояла сразу у въезда во двор.

Из окна ее комнаты, выходившего на восток, открывался прекрасный вид на Дунай в районе моста Маргит и на развернутую в утренней дымке расплывчатую панораму низинного Пешта. Из другого окна можно было любоваться еще более живописным зрелищем: широкой лентой мутноватого после весенних паводков Дуная, рассеченной поперек Цепным мостом и мостом Эржибеты и обрамленной зелеными куполами деревьев. А еще правее открывались взору прилегающие к Дунаю каменистые холмы Буды, сплошь утыканные высокими шпилями готических соборов и дворцов.

Местами сквозь них проглядывали голубые купола построек периода турецкого владычества, со шпилями, увенчанными полумесяцами.

Эльжбета распахнула настежь створки окна, впуская прохладный утренний воздух. Затем убрала постель и проделала несколько гимнастических упражнений, прогоняя остатки сна. Если бы было побольше времени, можно было пробежаться трусцой, как она обычно делала по утрам, по тихой улочке Ремер Флерис, застроенной частными домами весьма разнообразной архитектуры. Владельцами были преуспевающие представители среднего класса, в основном врачи и адвокаты, о чем горделиво свидетельствовали прикрепленные к входным воротам таблички с именами и титулами хозяев. Проектировщиком одного из этих домов был ее отец.

Естественно, это строение не выглядело, как копия их «замка». Отец не любил повторяться, его творческая фантазия всегда отличалась искрометностью и нестандартностью решений.

Родители, судя по всему, еще спали. Эльжбета спустилась на первый этаж, в кухню. Приготовила себе наскоро зеленый салат из сладкого перца, помидоров и огурцов с оливковым маслом. Сварила пару яиц и сделала многослойный бутерброд с кружочками салями и пластинками сыра. Добавила ко всему большую кружку черного растворимого кофе, щедро засыпав в него несколько ложек сахарного песку.

Благо матери поблизости не было, так что некому было читать очередную лекцию об опасности диабета и необходимости сохранения талии. Предстоял напряженный день, и неизвестно, когда удастся снова поесть обстоятельно.

Для сегодняшней поездки Эльжбета решила сменить свой «белоснежный» облик на что-нибудь менее маркое. Для этого лучше всего подошли темно-синие джинсы от Версаче, с заниженной талией и изящным плетеным ремешком на бедрах, ярко-красная хлопчатобумажная кофточка со стоячим воротником и легкая курточка цвета кофе с молоком. На ноги Эльжбета надела кроссовки, но на всякий случай прихватила и бежевые босоножки на танкетке. Положила также в сумку купальник, пластиковые сандалии и купальную шапочку, если гость решится потратить драгоценное время на турецкие бани или плавательные бассейны.