Кэтрин Спэнсер - Под капли дождя и слёз

— Как ты посмела показаться в нашем доме, Салли Уинслоу? У тебя совсем совести нет?

— Она пришла со мной, — сказал Джейк, чувствуя, что уже устал повторять одно и то же.

Хотя это была его собственная ошибка. Ему следовало проявить больше твердости, настоять на своем и отложить похороны, чтобы, приехав, заняться ими самому. Для Пенелопы еще пара дней ничего уже не значили бы, а у него появилась бы возможность устроить поминки в своем доме, и этой сцены можно было избежать.

— Как ты мог так поступить, Джейк? — кричала Колетт, в ее голубых глазах стояли слезы. — Почему ты так обращаешься со мной? Ты оскверняешь память Пенелопы! Я уже достаточно настрадалась, и мне хочется хоть немного покоя.

— Он нам всем нужен, Колетт, — мягко сказал Джейк, потрясенный ее бурной реакцией. Может быть, Колетт Бертон частенько и строила из себя примадонну, но дочь она действительно любила всей душой.

— И ты рассчитываешь найти его, приведя сюда эту особу? — У нее вырвалось мучительное рыдание: — Ты, мой зять!

Флетчер, в таких случаях, всегда спешил в укрытие, но не Джейк.

— Я пытаюсь снова собрать свою жизнь по кусочкам.

— С помощью убийцы своей жены?

Эти слова услышали все, включая родителей Джейка.

Снова поймав себя на желании броситься на защиту Салли, Джейк сказал:

— Колетт, лучше возьми свои слова обратно, возможно, ты пожалеешь об этом, но исправить все будет значительно сложнее.

— Постой, — прервала его Салли, едва справляясь с собой. — Не требуй от нее ничего. — Она повернулась к Колетт и, с искренним раскаянием, дотронулась до ее руки. — Пожалуйста, простите меня, миссис Бертон, мне не следовало приходить. Я просто хотела еще раз сказать вам, что я очень сожалею, что жизнь Пенелопы прервалась так рано. Я действительно понимаю, что вы чувствуете.

Колетт отдернула руку, как будто коснулась открытого огня.

— Неужели, Салли Уинслоу! Ты хочешь сказать, что, после ее смерти, каждую ночь бродишь по дому и ищешь, откуда идет этот странный звук, а потом понимаешь, что это твое собственное сердце разрывается на части снова и снова?

— Нет, но я…

— Разумеется, нет! Да ты, наверное, счастлива, что Пенелопа умерла. Ты всегда ей завидовала — ее красоте, уму. Тебе больше не придется жить в ее тени, правда?

— Колетт, достаточно!

Флетчер хотел было увести жену, но безрезультатно.

— Оставь меня в покое! Я еще не закончила. — Она в бешенстве оттолкнула его и вернулась к Салли: — Да знаешь ли ты, каково видеть своего ребенка мертвым в гробу? Ты когда-нибудь лежала в кровати, не в силах сомкнуть глаза, и, моля у Бога милости, уснуть, и никогда не проснуться вновь? Скажи!

Салли, побледнев, отшатнулась и крепко сжала губы, чтобы не было видно, как они дрожат. Ее темно-зеленые глаза стали почти черными.

— Вот что ты мне сделала! — Голос Колетт звучал громко и резко. — Я никогда не смогу это забыть и тебе желаю того же! Будь ты проклята до конца своих дней!

Флетчер снова сделал попытку вмешаться.

— Хватит, Колетт, дорогая. Тебе надо успокоиться.

С запозданием Джейк понял, что Колетт успела выпить несколько бокалов бренди для подкрепления своих сил и была изрядно пьяна. Запах спиртного, исходивший от нее, мог сбить с ног любого.

И тут неожиданно Салли, как-то сразу обмякнув, рухнула на пол у его ног, прежде чем он успел ее поймать.

Колетт вырывалась из рук Флетчера и кричала:

— Чтоб ты сдохла! Так тебе и надо!

— Кажется, я тебя разочарую, — произнес Джейк, нащупывая пульс на шее Салли. — Она просто упала в обморок. — Затем, не сумев сдержаться, добавил: — Здесь просто дышать нечем. Куда ее положить, пока она не придет в себя?

— В библиотеку, — сказал Флетчер, передавая рыдающую Колетт кому-то из ее свиты. — Пусть там полежит.

— Я подниму ее, Джейк. — Рядом с ним появился его отец. — Тебе трудно с твоей ногой.

— Как-нибудь справлюсь, — пробормотал тот, сожалея, что его родители стали свидетелями только что разыгравшейся сцены. Между ними и Бертонами никогда не существовало особой любви, и Джейк знал, что нападки Колетт на него их расстроят.

— Послушай, нельзя все время изображать из себя железного героя. Иногда стоит принять чью-то помощь.

— Советы — в другой раз, папа, — ответил он, невольно нагрубив отцу. На самом деле, причиной его бестактности была адская боль в ноге. — Это я виноват, что Салли оказалась здесь. Теперь остается только довести дело до конца. Если хочешь помочь, уведи отсюда маму. Она плохо выглядит, для нее сегодня уже достаточно впечатлений.

Не обращая внимания на боль в ноге, Джейк поднял Салли на руки и понес сквозь толпу. Наверняка, кто-то из присутствовавших сочувствовал ей, но боялся открыться, за исключением, пожалуй, его родственников.

Библиотека была чисто мужской комнатой. Дубовая отделка, большие удобные кожаные кресла и диван напротив камина, несколько хороших картин, турецкий ковер и огромное количество книг, достаточное, чтобы обеспечить чтение до начала следующего века, — так выглядело убежище Флетчера, место, куда он ретировался в случае обострения отношений с женщинами в доме. Джейк частенько составлял ему там компанию, когда сам искал укрытия, или хотел выпить после ужина.

Как раз сейчас, Салли требовалось что-нибудь покрепче, чтобы вернуть ее к жизни. Да и ему самому не помешало бы выпить.

Он положил ее на диван и накрыл мохеровым пледом, висевшим на одном из кресел. Салли выглядела такой юной, такой уязвимой. Совсем как в начале их знакомства, когда она была студенткой второкурсницей. Он тогда учился на последнем курсе, и совершенно потерял голову от любви к ней.

Словно почувствовав его взгляд, она зашевелилась и, открыв глаза, посмотрела на него с подозрением.

— Что ты делаешь?

— Смотрю на тебя.

Джейк откинулся на спинку дивана, думая, что бы она ответила, скажи он, что ни у кого не видел таких длинных ресниц и таких восхитительных губ, вызывавших в нем дерзкое желание наклониться и поцеловать их.

Держи себя в руках, Харрингтон! Недели не прошло, как ты овдовел, и тебя должна переполнять тоска по твоей жене, а не интерес к другой женщине, даже если она была твоей первой любовью.

Она отвела глаза и осмотрелась.

— Как я здесь оказалась?

— Ты потеряла сознание, и я принес тебя сюда.

— Я упала в обморок? — Она прикрыла глаза рукой и в ужасе простонала: — Прямо перед всеми?

— Это было лучшее, что ты могла сделать в данной ситуации, — сказал он, затем, прихрамывая, подошел к шкафу и достал опустошенную на четверть бутылку «Курвуазье» и два бокала. — Ты виртуозно обставила Колетт. Мишень испарилась, и ей пришлось замолчать. — Он щедро наполнил бокалы и подал один Салли. — Выпей, это поставит тебя на ноги.